День Независимости. Часть 1 - Игорь Никулин

— Кажется, в субботу. Да… Как в обед ушли, так я их не видела.

— А вещи?

— Так в том то и дело, что пустые они. Мне говорили, что все в части…

— Значит, хватились их только сегодня?

— Любопытно стало, — призналась старушка. — Думала, может, сперли чего? Зашла, вроде все на месте. Начала уборку делать, диван сдвинула, а за ним документ. Завалился ненароком…

— И после них ничего-ничего не осталось?

— Ничего. Мусорное ведро только вынесла.

— Выбросили? — быстро спросил Сажин.

— Да нет, в сенях стоит. Хотела еще отругать их, ежели вернутся. Стакан разбили. А они… что… набедокурили?

— Вера Сергеевна, — пропуская вопрос мимо, произнес Сажин. — Когда вы вошли в комнату, ничего странного не заметили? Запаха постороннего?

— Запах? — хозяйка собрала грядой морщины на лбу, потерла пальцами дряблый подбородок. — Вы знаете… вроде как бензином… немного.

— Описать их сможете?

Описание плотного, одетого в тесный камуфляж «пехотинца», сделанное погибшим Игорем Степановым один в один совпадало со словесным портретом, нарисованным Верой Сергеевной.

Второй был высокого роста, худощав, с глубоко посаженными серыми глазами. И волос — как пояснила квартирная хозяйка — «темненький и кучерявый, как у дитя…»

Мусорное ведро вынесли во двор и опрокинули на разостланную на земле газету. Криминалист в резиновых перчатках извлек наполовину разбитый граненый стакан и немедленно стал наносить на стекло мазки.

— Есть! — радостно заметил он, поднимая его на просвет к заходящему солнцу. — Лена, неси пленку.

Женщина в красном достала из чемоданчика прозрачный пакет.

— Интересный фрагмент, — удовлетворенно улыбался криминалист, разглядывая перенесенный на кусок пленки оттиск. — По-видимому, большой палец. И, товарищ майор, — он чиркнул ногтем по изображению, — обратите внимание. Характерный след от шрама. Можно попробовать идентифицировать.

— В Центральную лабораторию! — распорядился Сажин. — Только надо бы их там расшевелить. Результаты должны быть готовы в кратчайший срок.

10

Моздок. 30 апреля 11 ч. 20 мин.

Сауна, о которой рассказывал Сажину штурман, располагалась во внешне невзрачном здании. Стены от сырости и времени осыпались штукатуркой, выходящие на улицу рамы темнели пыльными стеклами, на которых — в свою очередь — болтались обрывки старых и совсем еще новых объявлений:

«Сауна «В гостях у Александра"». «Пиво и любая рыба в ассортименте». «Парикмахерская. Дешево» и т. д.

Внутри помещение выглядело более цивилизованно, и воздух, по банному, был тепел и влажен.

Сажин прогулялся по коридору — эхо отдавало в такт шагам — заглянул в открытую дверь, но никого, кроме швабры, ведер и прочего хозинвентаря не увидел.

— Кого-то потеряли?

Сажин обернулся на голос. В коридоре стоял парень в спортивном костюме и сверлил его подозрительным взглядом. Челюсти его беспрерывно работали, гоняя жвачку.

— Мне нужен Александр.

Не меняя тона, спортсмен лениво ответил:

— Ну, я Александр.

— Я по поводу…

Владелец банных апартаментов не был настроен на разговор, и бесцеремонно оборвал:

— Номера на сегодня заняты. Спецзаказ.

— Неужели? — усмехнулся Сажин. — Летчики парятся?

— Хоть бы и так.

Взаимная антипатия появилась между ними с первых минут знакомства, но повышенный тон никогда не располагал к доверительным беседам, и полковнику ничего не оставалось, как проверенным способом сбить с банщика напускную спесь.

Красная книжечка произвела должный эффект.

— Так и будем беседовать в коридоре?

Банщик дернул кадыком и пригласил:

— Пойдемте в кабинет.

Очутившись в крошечной комнатке, в привычной обстановке, он почувствовал себя раскованнее и улыбнулся через силу:

— Так чем я заинтересовал наши доблестные органы?

Глаза его неприятно бегали, ускользали от встречи. Сажину не нравились подобного склада люди, было в них нечто скользкое.

Полковник нагнулся к столу и хозяйски перевернул назад листы настольного календаря.

— Попрошу вспомнить в подробностях этот день. Кто вас посещал, в какое время, сколько человек… Учет ведь у вас ведется?

— Да какой учет! — дернулся Александр. — Прогораю, на фиг, с этой войной. Отдыхающих на Кавказ калачом не заманишь, воруют через одного. А местным сауна не по карману. Раньше на меня люди работали, платил хорошо. Потом напряги начались, пришлось распустить. Взамен мать поставил. Все же не левым платить. А нынче совсем… Кручусь сам: и за директора, и за завхоза, и за банщика…

— Ну-ну, — недоверчиво покачал головой Сажин. — Жизнь впроголодь прямо-таки написана на твоем лице… Не будем отвлекаться, к делу.

— А чё тут вспоминать? Гражданские у меня редко бывают.

— Что произошло 28 апреля?

Банщик изобразил активную мозговую деятельность, наморщив низкий лоб:

— Да шут его знает…

— Мы же договаривались, на чистоту… Не хочешь? Зря. Может мне не терять с тобой время, не вести здесь душеспасительных бесед, а вызвать официально, повесткой? Предупредив об уголовной ответственности как за дачу ложных показаний, так и за отказ сотрудничать со следствием?

— Подождите, — пробормотал Александр. — Дайте минутку… В тот день… у меня только вояки мылись.

— Около шести вечера к тебе пришел летчик…

— А… — облегченно откинулся на спинку стула банщик. — Вот вы о чем? Сразу бы так и спросили… Ну, получился небольшой конфликт, так мы его сразу замяли. Видите ли, заведение у меня небольшое, всего две помывочных. В одной я ремонт затеял. В работающей уже отдыхали ребята, когда завалился летун и начал качать права. Требовал, чтобы они закруглялись. Он — де, постоянный клиент. Только мне на этих постоянщиков…

— Поскандалил, значит. А трезвый он был, или пьян?

— Ко мне под градусом не ходят. После баньки — пиво — пожалуйста! В парной жар за сотню градусов, сердчишко может клинануть.

— А ребят, что мылись, было двое?

— Ну да, — насторожился Александр.

— И этот среди них?

Сажин выложил перед ним удостоверение капитана Никонова.

Банщик мельком глянул на фотографию.

— Да вроде, — сказал он неуверенно. — Может и он… А вообще, похож…

— А с ним — высокий, худой, глаза глубоко посажены, волос волнистый?

Банщик облизнул сухие губы.

— Если все знаете, чего спрашиваете?

В отделе Сажин появился к вечернему совещанию, и Дзоев, остановив докладчика и обращаясь к полковнику официально на «вы», сообщил о звонке из Управления.

Звонил генерал Наумов, велев срочно разыскать Сажина и связаться с ним.

— Телефон в приемной. Чтобы мы вам не мешали.

Накручивая диск, Сажин подумал о нагоняе, который его ожидает. В беготне за тенью он напрочь забыл пожелание генерала знать о каждом шаге и каждой новой подробности в ходе расследования… А начальство ждать не любит.

Мембрана сухо щелкнула и донесла близкий, словно генерал Наумов находился не за тысячу километров, а в соседнем кабинете, бас:

— Да. Слушаю.

— Здравия желаю, товарищ генерал. Сажин беспокоит.

— Ты где пропал?

— Как вам сказать… На месте сидеть не приходится.

Наумов с ходу перешел к делу:

— Что у тебя получается?

— Дерьмовая ситуация… прошу прощения, товарищ генерал. Похоже, вы оказались правы. Здешние оперативники разрабатывают несколько версий, но приоритетная… — Сажин выдержал паузу, — теракт! Слишком много в деле обстоятельств, которые случайными назвать нельзя.

— Кто они, Евгений Александрович? — дрогнувшим голосом спросил Наумов. — Что о них известно? Количество, направление, следующая цель…

— Пока не знаю. Все, чем мы располагаем: словесными портретами, утерянными документами одного из поджигателей, пистолетной пулей — над ней корпят баллистики — и отпечатком пальца… Отпечаток мы сканировали и электронной почтой переправили в Центральную идентификационную лабораторию. Есть скромный шанс, что владелец «пальчика» имел трения с законом и данные его есть в картотеке. Нам бы только узнать его личность!.. От этого и танцевать дальше… Николай Васильевич, помогите. Поднимите свои связи. Пусть требование не забрасывают в дальний ящик и не ссылаются на загрузку. Иначе месяц ждать будем. Дело очень серьезное, и не терпит отлагательства.

— Хорошо. — Помолчав, ответил Наумов. — Результаты получите к утру. А ты просвети меня о наработках. Завтра на ковер к Первому…

Утром, когда зазвенел телефон, Сажин высвободил руку из-под одеяла и снял трубку.

— Алло…

— Спишь еще, Евгений Саныч?! — раздался бодрый, довольный голос Дзоева.