Розалина снимает сливки - Алексис Холл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В любом случае у этой Джози, жены викария, вся работа состоит в том, чтобы расставлять цветы да не давать опадать бисквиту на приходских собраниях. Этот конкурс, по сути, для нее все. Он – кульминация ее карьеры. Для тебя, меня и Клаудии это испытание, но совершенно не обязательное.
Ладно. Не время говорить ему, что она бросила университет. И что ближе всего к Малави была, когда родители возили ее на каникулы во Флоренцию.
– А еще есть Рики, – его глаза озорно сверкнули, – который явно думал, что подает заявку на «Остров любви».
Несмотря на все, Розалина засмеялась.
– А ты язвительный, знаешь об этом?
– Да, только никому не рассказывай. Я веду себя так только с теми, кто мне нравится.
Она одарила его лукавой улыбкой.
– Ну надо же, сколько у тебя секретов.
– Ты так считаешь? Тогда тебе придется найти какой-нибудь креативный способ выудить их из меня.
– Ну хорошо. – Примечательно, что ей стало немного лучше. Потому что, хоть она и не была полностью с ним откровенна, сейчас, когда они разговаривали, эта связь была… настоящей? Ведь правда? – Может, начнешь с того, что расскажешь, какой козырь у тебя припрятан в рукаве на завтра?
– Это не похоже на выуживание. Скорее на просьбу.
– Ты удивишься, как далеко я могу зайти прямыми вопросами. Так что давай. Испорти мне большой сюрприз.
– Когда ты так говоришь, начинает казаться, что я перестарался с рекламой.
– Ты отлил собственную форму для торта?
Он засмеялся.
– Нет, и я не знаю, чем бы мне это помогло.
– У тебя особая мука? Из пчелиного порошка и переработанных шезлонгов?
– Вообще-то она сделана из измельченного рога единорога и детских желаний.
– Я точно знаю, что рог единорога нельзя купить из-за «Закона о продаже товаров 1979 года». Что ты на самом деле задумал?
– Увы, – его голос принял тон насмешливого отчаяния, – ты меня подловила. Я использую простую муку, как обычный человек. И волнуюсь, что вот-вот тебе проговорюсь.
Розалина придвинулась ближе и дразняще улыбнулась.
– Тогда надо было все сразу мне рассказать, тебе не кажется? Ты научил мартышку делать французские меренги?
– Это нарушило бы «Закон об исчезающих видах 1973 года». – Он посмотрел на нее сверху вниз. Розалина не могла сказать точно, но ей показалось, что он покраснел. – Вообще-то я… Сам собирал мяту. И теперь, когда произношу это вслух, это звучит не как козырь в рукаве, а как будто я собрал травки в лесу.
– Ой, ты прав. Это и впрямь несколько разочаровывает.
– И чья это вина? – спросил он, улыбаясь сквозь блики уходящего солнечного света.
– Ты хочешь, чтобы я еще и это попыталась угадать?
Он наклонился к ней.
– Наверно, я лучше…
– Напитки в баре! – крикнула Анвита с расстояния, которое не требовало крика. – Вы идете?
– Не знаю. – Розалина подняла глаза на Алена. – Идем?
– Я бы с радостью, – сказал он, – но подъем в четыре утра берет свое. Ты не сочтешь меня ужасно скучным, если я лягу пораньше?
– А ты останешься, если я скажу «да»?
– Я бы попытался, но потом бы заснул у тебя на плече, и ты все равно сочла бы меня ужасно скучным. – Он еще раз поцеловал ее в щеку. – Увидимся завтра, Розалина-эм-Палмер. Приятного вечера.
Она наблюдала, как он удаляется в сторону коттеджа. Он поступил по-взрослому разумно, и Розалине, наверно, следовало поступить так же. К сожалению, она достигла той стадии усталости, которая ощущалась как беспокойство, и ей не хотелось лежать в постели, бессмысленно волнуясь о завтрашнем дне.
– Ты идешь? – крикнула Анвита все с того же расстояния, с которого кричать не обязательно.
– Дай мне десять минут. Мне просто нужно… – Розалина хотела сказать «позвонить дочке», но Ален все еще был на расстоянии вытянутой руки, и хотя ей нужно было когда-нибудь сказать ему правду, кричать об этом не стоило.
Чувствуя себя гораздо двуличнее, чем хотелось бы, она поспешила к Анвите, которая наблюдала за уходом Алена.
– Это с ним ты заблудилась вчера вечером?
– Ну да, – скромно ответила Розалина. Как будто то, что она застряла на вокзале с Аленом, хоть как-то отражало ее вкус относительно людей, с которыми можно застрять на вокзале.
– Повезло.
– Спасибо.
Не так уж повезло, если учитывать, что он по-прежнему считал ее сексуальной студенткой-медиком, которая путешествует по миру.
– Конечно, я бы не назвала его горячим красавчиком, – продолжила Анвита, – но точно теплым.
– Я – мама с полной занятостью. «Теплый» мужчина – это, наверное, все, на что я могу надеяться.
– Не продавай себя дешево. У тебя могут быть красавчики любой температуры, какой ты захочешь. Это одно из преимуществ современной независимой женщины.
Честно говоря, Розалине для разнообразия не помешало бы почувствовать себя более современной и независимой. Из-за алиментов от отца Амели – оскорбительно малой суммы пособия, на которое она имела право, и нерегулярных подачек родителей она была болезненно зависима от других людей. Но при этом, как ни странно, была полностью самостоятельной, когда дело касалось важных вещей.
– Ну, прежде всего я хочу быть современной независимой женщиной, которая победит в конкурсе выпечки.
– А разве ты не можешь быть современной независимой женщиной, которая победит в конкурсе выпечки и попутно закусит бутербродиком с мужчинкой? – спросила Анвита.
Она пристально посмотрела на Анвиту.
– Я бы не стала называть Алена «закуской».
– Может, и нет. У него вайбы постоянного партнера, значит, он… обед?
– Как долго, по-твоему, длится обед?
– В моей семье? Очень долго.
Розалина рассмеялась.
– Кстати о семьях, мне нужно позвонить дочке.
– Без проблем. Что тебе заказать?
– Э-э… – Прошло очень много времени с тех пор, как симпатичная девушка предлагала Розалине выпить. Это было предложено явно платонически, но она все равно замешкалась. – Наверное, вино.
– Дешевое красное или дешевое белое?
– Если ставить вопрос под таким углом, то без разницы.
Анвита исчезла в главных дверях отеля, а Розалина устроилась под деревом с телефоном. Амели уже полчаса как должна была спать, и сейчас как раз самое время, чтобы позвонить домой и узнать, как она.
– Роз, дорогая. – Лорен называла ее «дорогой Роз» только когда дурачилась или пыталась что-то скрыть. – Как дела? Амели наверху и спит как младенец.
– Передай ей трубку.
– Я не понимаю, на что ты намекаешь.
– Лорен.
На другом конце телефона послышалось шушуканье, затем раздался голос Амели.
– Привет, мамочка.
– Ты уже должна лежать в постели.
– Тетя Лорен разрешила мне не спать, пока ты не позвонишь.
Разумно. А еще это явная ложь.
– Хорошо провела день?
– Да. Мы играли,
