Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла - Иван Майский

Одновременно я получил из Москвы указание передать текст интервью М. М. Литвинова британскому правительству с сопроводительной нотой о том, что данное интервью является официальным выражением точки зрения Советского правительства. Я это сделал. То же самое и по инструкции из Москвы сделали советские послы в Париже и Вашингтоне. Таким образом СССР открыто заявил о своей готовности принять энергичные меры против агрессии и призвал к тому же Англию, Францию и США. Советский Союз исполнил свой долг… Ну, а его партнеры?

24 марта английское министерство иностранных дел прислало советскому посольству длинную ноту, подписанную Галифаксом. В ней говорилось, что британское правительство «тепло приветствовало бы созыв международной конференции в составе всех европейских держав, (т. е. агрессоров и неагрессоров. —И. М.)», но возражает против созыва «конференции, на которой присутствовали бы только некоторые европейские державы и которая имела бы задачей… организовать объединенную акцию против агрессии», ибо, по мнению британского правительства, подобная конференция не способствовала бы делу европейского мира [17].

Итак, вместо борьбы с агрессорами бесцельные разговоры с агрессорами Еще один «комитет по невмешательству», но уже не по испанским, а по общеевропейским делам! Иными словами, успокоительные пилюли для широких масс, с тем чтобы дать агрессорам время подготовиться к новым «прыжкам». Вот чего хотело британское правительство! Вот как оно на практике расшифровывало слова Галифакса о желательности изменений в европейском положении «путем мирной эволюции»!

Отклик на советское обращение в Париже и Вашингтоне был не лучше, чем в Лондоне.

Казалось бы, захват Австрии должен был хоть немного образумить Чемберлена и сделать его более осторожным в сношениях с фашистскими диктаторами, — куда там! Ослепленный ненавистью к Советскому Союзу, Чемберлен ничего не хотел видеть. Он упрямо продолжал свою гибельную (гибельную для самой Англии) политику и 16 апреля подписал столь страстно взыскуемый им договор о дружбе и сотрудничестве с Италией. Этот договор, между прочим, включал признание британским правительством захвата Италией Эфиопии Желая, однако, несколько успокоить демократические массы Англии, считавшие заключение англо-итальянского договора в такой момент предательством Испанской республики, Чемберлен сделал одну важную оговорку: он обязался ратифицировать договор только после того, как Италия эвакуирует из Испании свои войска в соответствии с планом, который тогда вырабатывался «комитетом по невмешательству в дела Испании». Ниже я расскажу, как Чемберлен выполнил это обязательство.

Помню, весной 1938 года я как-то встретил на одном дипломатическом приеме леди Ванситарт. Она находилась в состоянии большой депрессии. Отстранение ее мужа от активного участия в осуществлении английской внешней политики, назначение Галифакса министром иностранных дел, засилье «кливденцев» в правительстве и многое другое настраивало леди Ванситарт крайне пессимистически.

— Ван убежден, — говорила она, — что война очень близка, вот-вот, за углом… Какое несчастье, что в такое трудное время у нас такой неудачный премьер!

Потом леди Ванситарт стала расспрашивать меня о состоянии англо-советских отношений. Я вполне откровенно рассказал ей, как обстоят дела. Она горестно всплеснула руками и воскликнула:

— А, помните, как четыре года назад Вану удалось привести к смягчению отношений между нашими двумя странами?.. Но теперь все это испорчено!

Я ответил:

— Да, в 1934–1935 годах, при содействии вашего мужа, в англо-советских отношениях наступила оттепель, а сейчас…

— Что сейчас? — нетерпеливо перебила леди Ванситарт.

— Сейчас, — закончил я, — в англо-советских отношениях температура ниже нуля.

Леди Ванситарт еще раз всплеснула руками и с глубоким чувством прибавила:

— Во всяком случае Ван сделал все, что мог

Мюнхен

Но если Чемберлен не сумел извлечь никакого урока из гибели Австрии, то зато Гитлер оказался гораздо более способным учеником. «Прыжок» на Вену являлся для него важной пробой: нацистский диктатор хотел проверить, как будут реагировать «демократические державы» на его агрессию. Проверка показала, что Англия и Франция не шевельнулись. Неудивительно, что Гитлер истолковал это так: путь свободен! И через два месяца после захвата Австрии он открыл новую и еще более серьезную «операцию».

Случилось то, что М. М. Литвинов предрекал в своем интервью 17 марта: гроза нависла над Чехословакией. С мая 1938 года Гитлер развязал бешеную кампанию против этой страны — не только в печати и по радио: к ее границам начали стягиваться германские войска, а внутри ее судетские нацисты по указке из Берлина стали на путь самых наглых провокаций в отношении чехословацкого правительства. Политическая атмосфера в Чехословакии, Центральной Европе, Англии и Франции все больше накалялась. В воздухе запахло порохом. Ведь Франция имела с Чехословакией пакт взаимопомощи, и, если бы Германия напала на Чехословакию, Франция обязана была выступить в ее защиту. Англия такого формального пакта с Чехословакией не имела, но, как близкая союзница Франции, она тоже не могла бы остаться в стороне. К августу ситуация стала столь угрожающей, а тревога и волнение французских и английских масс столь сильными, что британское правительство было вынуждено что-то сделать для разрядки создавшейся напряженности? Что же оно сделало? Ах, это было так а духе Чемберлена!

Вместо того чтобы твердо заявить, что Англия вместе с Францией не позволят Гитлеру проглотить Чехословакию (а такой шаг еще имел шансы остановить руку агрессора), правительство Чемберлена решило отправить в Чехословакию миссию во главе с лордом Ренсименом. Кто такой был лорд Ренсимен? Это был никогда не занимавшийся международными делами престарелый сановник, глухой, малоподвижный и даже толком не знавший, где расположена Чехословакия (я убедился в этом из одного разговора с ним, происходившего летом 1938 г.). Какая цель ставилась перед миссией Ренсимена? Официально миссия должна была «исследовать» на месте ситуацию и сделать посредническое предложение в целях урегулирования германо-чешского конфликта. Фактически, однако, как показали события, «работа» миссии свелась к прокладыванию пути для расчленения Чехословакии.

Хотя прием, оказанный в Лондоне и Париже советскому демаршу 17 марта 1938 г в связи с захватом Австрии, отнюдь не располагал к дальнейшим попыткам подобного рода, Советское правительство в момент грозной опасности для Чехословакии решило еще раз апеллировать к здравому смыслу франко-английских лидеров. Мы думали «Может быть, горький опыт прошедших с того времени месяцев кое-чему их научил. Может быть, хоть сейчас они готовы будут к более энергичным действиям против агрессоров Нельзя упускать ни одной, даже самой малой, возможности для предотвращения катастрофы».

Исходя из таких соображений, М. М. Литвинов 2 сентября 1938 г заявил французскому поверенному в делах в Москве Пайяру (посол Наджиар был в отсутствии) и лросил его срочно передать французскому правительству, что правительство СССР в случае нападения Германии на Чехословакию исполнит свои обязательства по советско-чехословацкому пакту взаимопомощи 1935 года и окажет Чехословакии вооруженную помощь Так как, однако, по условиям этого пакта обязательство советской ломощи входило в силу только в том случае, если одновременно Франция, связанная с Чехословакией также пактом взаимопомощи, выступает с оружием в руках против Германии, то правительство СССР хотело бы знать намерения французского правительства в создавшейся ситуации. Со своей стороны, правительство СССР предлагает французскому правительству немедленно устроить совещание представителей советского, французского и чехословацкого генеральных штабов для выработки необходимых мероприятий. Литвинов полагал, что Румыния пропустит через свою территорию Советские войска и авиацию, но считал, что в целях воздействия на Румынию в этом смысле было бы очень желательно возможно скорее поставить вопрос об эвентуальной помощи Чехословакии в Лиге наций. Если бы в Совете Лиги за такую помощь высказалось хотя бы большинство (строго по уставу требовалось единогласие), Румыния несомненно присоединилась бы к нему и не возражала бы против прохода советских войск через ее земли.

Примерно в то же время, как впоследствии заявил Готвальд (ставший после войны президентом Чехословакии), И. В. Сталин через него довел до сведения президента Чехословацкой республики Бенеша, что Советский Союз готов оказать Чехословакии вооруженную помощь, даже если Франция этого не сделает[18].