Антропофагия, как способ... - Татьяна Акимова

    Он много работал, приходил поздно. Но Лиза знала, что это из-за того, что любимый не мог себе простить прошлое, где он встречал ее – измотанную, после двенадцати часов разделки коров и свиней.

    И вот этот день наконец-то настал. Он хотел объявить Лизе нечто очень важное. Как она волновалась.

 Как в день переезда к нему.

    Ресторан был выбран один из самых лучших, на Лубянке.

 Роскошь и  обслуживание завораживали, казалось, что такое себе могут позволить только крупные бизнесмены, и члены правительства.

 Лиза заворожено смотрела, как он делает заказ.

 И откуда только он всё это знал.

 - Я слышала, что в таких местах принято заказывать аперитив. – Заговорщицки зашептала восторженная Лиза.

 - Давай попробуем разок настоящий солодовый виски? Как в американских фильмах? Только безо льда – зачем продукт разводить! – Заиграли шальные зеленые огоньки в её глазах.

    Он внезапно скривил губы, и сухо ответил:

 - Ни когда не заказывай виски и коньяк в начале трапезы. Это моветон.  – Подозвав официанта, под восторженные взгляды Лизы, он заказал розовый джин.

 - Пап, а почему ты так долго не мог вернуться, что мама решила уехать? – Задал вопрос мальчик, от смущения, усиленно ковыряя картошкой в соусе.

 Сотрудник часто  засопел, и тоже принялся ковырять в своём «маринара»[35]

 - Понимаешь, сын… я тогда очень хотел вернуться… но меня ранили, и взяли в плен. И только благодаря тому, что  я знал о том, что у меня есть вы с мамой, мне удалось выжить.

    Мальчик ещё больше потупился и отвернулся к окну.

    Этот странный, большой город не принимал его. В школе за спиной все тыкали пальцем, и говорили «русский». Мама убеждала, что современное искусство – единственная вещь – которая не придаст и пропадала, на работе до вечера.

 Внезапно мальчика осенило. Он повернулся и выпалил:

 - Тебя же звали на новую секретную работу? Иди! Будешь зарабатывать много денег, и переедешь к нам! Маму мы уговорим!

    Сотрудник поперхнулся пивом.

 - Как ты это себе представляешь? Привет, мама – теперь мы будем опять жить вместе?

    Мальчик снова погрустнел, и тихо ответил:

 - Я не хочу здесь! В школе меня не любят, язык мне и эта «живопись» не нравятся! А мама встречается с какими-то девушками, как она сама.

   На слове «встречается» сын сделал многозначительный акцент.

 Сотрудник достал дрожащими пальцами «Camel», и заказал ещё пива.

    Центральный парк действительно был очень ухоженным. Не было такой грязи как в Москве. Люди сидели прямо на подстриженной, как ковролин, ровной траве и любовались закатным небом.

 Единственное, пиво тут требовалось прятать в пакеты. Хорошо, что сын посоветовал.

 - Знаешь, что я вдруг подумал… - повернулся вдруг мальчик к отцу.

 Сотрудник ответил вопросительным взглядом.

 - Ведь художники, композиторы, режиссеры одни из самых нужных людей на земле!

 Они оба забыли, где дом, и пришлось связаться с Марией.

 Объяснять, почему они не в галерее, а потом договариваться о встрече в парке.

 Прошло уже два часа, с окончания рабочего дня, и отец с сыном успели уже перекусить второй раз, хот-догами из местного фургона.

 Добродушный продавец мексиканец, подмигнув, показал холодные бутылки, и сын только махнул рукой – все равно, мол, мама раньше восьми не явится.

 - Почему ты, сынок, так думаешь о художниках? – Заинтересовался отец.

 - Потому, что они помогают нам так – как не могут порой помочь даже близкие! – Пояснил мальчик.

 - Вот, к примеру: ты уехал…

 - Что это я сразу уехал? – Перебил Сотрудник, немного захмелев.

 - Пап! – Сын укоризненно уставился на отца, затем продолжил.

 - Мамы – тоже часто не бывает рядом… А мне нужен совет, ну или просто грустно.

 - Так позвони мне! – Возмутился взрослый.

 - Куда? У меня номера то твоего нет, а мама занята. Да и неважно это! – Заторопился мальчик.

 - А что важно?

 - Важно то, что многие люди так!

 Нет у них ни папы ни мамы. Они по каким-то причинам, больны или просто одиноки. И тогда они  – идут в кино, или читают книгу, или идут смотреть картины!

 И что-то находят для себя. Очень важно, что бы это их грело, заботилось о них или просто отвлекало!

    Мальчик заторопился. Он заметил, что со стороны входа к ним приближались две женщины.

 - Пап, пап – спрячь, выкинь пиво!

 - А что такое-то? – Замешкался мужчина, растроганный умными речами сына.

    Мария поравнялась со скамьей.

 Остановив другую женщину, шедшую с ней, знаком чуть поодаль, ехидно заметила:

 - Приучаешь, сына к искусству с молодых ногтей?

 - Маш, ну что ты? Были мы в твоем «Гуггенхайме»  нам больше Куинджи нравится. – Добродушно ответил Сотрудник.

    И тут женщина взорвалась от переполнивших её чувств. Она кричала без остановки не давая сказать ни кому,  ни слова:

 - Мало того, что ты нас тогда бросил, ты и здесь нас нашёл! Я тебе сказала русским языком, что бы ребенка в музей повел, а не на лавке с ним пиво пил! Правильно Дженнифер говорит - «все вы мужики - козлы»! Потеряться в  чужом городе! Да ты - меня чуть без сына не оставил! Ни какой у тебя ответственности не было, и нет!

    Она резко дернула за руку сына. Отвела его к женщине стоящей поодаль. И отрезала под конец:

 - Родительских прав – ты уже лишен. Подписывать ничего не нужно, Дженнифер помогла мне. Мы сейчас узакониваем наши отношения с ней.  Ты больше не нужен. И не смей тут орать и руками размахивать. Тут тебе не Россия – быстро лапы заломают!

   Она развернулась, и, дав знак сыну с Дженнифер, двинулась к выходу.

    Играя желваками, «бладхаунд» достал бутылку из мусорки, и быстро её осушил.

 - А как же отец, для ребенка? – задал он вопрос в пустоту.

    Раздался телефонный звонок. Он взял трубку и коротко ответил:

 - Я готов.

    В голове возникло чувство предельной опасности.

 Звук разрезаемой ткани вгрызался в уши, а струящаяся кровь змеями сползала по обнаженному телу.

 Лиза почувствовала как удила, надорвав её губы, врезаются в мозг.

 И только вселенная,  стоявшая рядом, подбадривала словами «это ещё не конец!»

    «Бладхаунд» закрепил ремни за верстак, и взял разогретое клеймо.

 Ухмыльнувшись, он прокомментировал:

 - Сейчас мы поставим пробу - на самом мастере…

Глава 18

       Раскаленный металл ухватил плоть, и вошел в неё с неистовством, порожденным яростью.