Мерзавец! Мой милый карибский пират - Takki Настя

— Противоречивая картина получается.

— Вся наша жизнь состоит из противоречий. Если человек не будет искать, стремиться куда-нибудь, то превратится в брюзгу и просто скучного типа, но в то же время он должен вовремя остановиться, чтобы не пропустить то, что действительно важно.

— Вау! Ну ты загнул, философ! — Я погладила его по волосам. Они были мягкими, так бы гладила их и гладила.

— А у меня завтра день рождения, — протянула я.

У Энрике в глазах появился детский восторг.

— Правда?!

— Да. Только не спрашивай, сколько мне лет. Убью! — Я зажала рот рукой. — Господи, я совсем забыла, ты же все знаешь, внук шаманки!

— Да мне совершенно не важно, сколько тебе лет! — Он отмахнулся, продолжая восторженно смотреть на меня. — Анита, это же здорово! Я должен что-то сделать… — Он вскочил с постели и стал рыться в куче одежды в поисках чистых вещей.

Я наблюдала за ним и млела как дура.

— Что ты должен сделать? — спросила наконец я.

— Еще не знаю, но должен! — ответил Энрике, запрыгивая в потрепанные джинсы.

— Ты не надел трусы, милый, — напомнила я, продолжая голышом кататься на постели.

— Это совершенно ненужно, все равно скоро снимать… — Он засмеялся и поцеловал мою спину… Ну хорошо, не спину, а попу. — Я скоро вернусь. Вот ключи.

Он протянул мне ключи от яхты.

— Мне надо в отель. Давай встретимся там.

— О’кей, я скоро! — Он послал мне воздушный поцелуй и ушел.

— АААААА! — прокричала я на всю каюту, едва поняв, что он уже далеко. Мне просто необходимо было это сделать.

Что же со мной происходит? Я сотый раз за последние несколько дней задавала себе этот вопрос, так и не находя ответа. Точнее, ответ я почти знала, но делала вид, что его упорно не замечаю.

Зачем?

Я сжимала в руках ключи от «дома» Энрике. Он дал мне свои ключи! Значит, это что-то большее, чем… Стоп, стоп, стоп! Не надо торопиться. Поживем — увидим.

Я встала, потянулась и еще раз испустила победный клич. Мне захотелось голой выскочить на палубу и кричать: «Мое, мое!» — и скакать по яхте в чем мать родила.

Похоже, трех суток мне хватило, чтобы оторваться от цивилизации, — и если дело пойдет такими темпами, то через пару дней я буду бегать по набережной в набедренной повязке из пальмовых листьев и продавать туристам бусы из ракушек. Мне стало смешно.

Официально заявляю: я рада признать, что я — обычная баба, а не какая-нибудь эмансипе, и все, что мне надо в этой жизни, — это хороший мужик рядом и стая детишек. Я официально заявляю, что готова отречься от холодного инакомыслия, запирающего женщину в образе бизнес-леди, заставляя разум денно и нощно трудиться, подчиняя чувства логике!

Сегодня родилась новая Аня.

Я ходила по каюте, как по музею, и рассматривала вещи Энрике. Я кайфовала от холостяцкого беспорядка, смакуя его, как швейцарский шоколад.

Многим женщинам покажется странным, что я скажу, но я не люблю мужчин-педантов, у которых рубашки в шкафу развешены по цветам, книги на полке стоят в строго алфа витном порядке и т. д. Когда я попадаю в квартиру к такому мужчине, мне хочется обуть бахилы, чтобы не наследить на его стерильном полу вспотевшими в туфлях ногами.

Однажды у меня завязались отношения с таким мужчиной, и я была приглашена в белоснежный рай его квартиры на Тверской. К тому моменту мы встречались уже где-то недели три на моей территории, а теперь, видимо, я получила допуск на второй уровень. Он похвастался новой кроватью с суперматрасом, и мы не могли его не испробовать.

После испытаний он удалился в душ, а я осталась смаковать остатки оргазма, но в какой-то момент меня обуяло странное чувство и мне захотелось попрыгать на этой самой кровати.

Это было чистое ребячество. Ну, с кем не бывает?

Вы себе представить не можете, какой кайф прыгать голышом на кровати и смотреть, как за окном вместе с тобой прыгают огни Тверской!

В этот счастливый для меня момент в комнате появился мой мужчина в белом банном халате. Он не сразу нашелся, что сказать.

— Что ты делаешь, Аня?! — спросил он, заикаясь.

Я остановилась.

— Прыгаю…

— Ты с ума сошла, что ли? Это же новая кровать! Что за детский сад?

Я чувствовала себя ребенком, у которого застряла голова между прутьями пожарной лестницы. Оправдываться в таком положении неудобно, да и бессмысленно.

Он начал проверять, не расшатала ли я что-нибудь, не промяла ли матрас.

Второй случай в той же квартире был связан с неверным с моей стороны использованием холодильника. Я, как приличная женщина, накупила кучу продуктов и разложила их в холодильнике по своему усмотрению. На утро я застала своего бойфренда беспомощно смотрящим в холодильник. Оказывается, я перепутала полку, на которой стоят молочные продукты, с той, где хранятся соки и фрукты, а колбасу положила на полочку, где хранятся сыр и масло, газировку не нужно было ставить в дверцу с соусами, а сок на нижней полке стал слишком холодным…

Я поняла, что с этим человеком у меня не может быть общего будущего. Даю голову на отсечение, что на роль его девушки нужно устраивать кастинг, сравнимый по своим масштабам с конкурсом «Мисс мира».

В каюте же Энрике царило уютное свинство, в котором приятно наводить порядок и ощущать себя хранительницей очага, а не вождем краснокожих в бутике, где продают хрусталь.

По-моему, для любой женщины величайший кайф порыться в вещах любовника, когда его нет рядом. Простите мою испорченность, может, я не права.

Я не удержалась и поднесла к лицу его футболку, зарывшись в нее носом. М-м-м. Не знаю, делал ли кто-нибудь до меня такое, но я с проворностью магазинного вора скомкала футболку и спрятала в сумку.

Господи! Если бы мне кто-то об этом сказал еще неделю назад, я бы хохотала до упаду и крутила пальцем у виска. А сейчас я проделала это, даже не задумаваясь.

По дороге в отель я думала об этом, пытаясь оправдаться и присвоив себе мужскую привычку коллекционировать трусики подружек как трофеи.

Я пыталась взывать к своему цинизму, объясняя себе, что с Энрике меня связывает всего лишь секс и скоро это кончится…

И в номере я продолжила занятия самоанализом, даже села в кресло, закрыла глаза и стала думать о Федоре. У меня ничего не получалось. Было такое ощущение, что я даже не помню, как он выглядит. Со стороны, наверное, это выглядело как сеанс спиритизма, потому что мои напряженные гримасы были лучшей иллюстрацией к происходящему. С трудом я вызвала в памяти образ Великолепного Федора, такой же безразличный и холодный, как привидение. Я попыталась вспомнить наши совместные приятные моменты, но ничего не получалось. Ни одна чувствительная зона не отозвалась на мысли о нем, и я поняла, что надо прекратить заниматься душевным онанизмом.

Открыв глаза, Аня тут же заметила плоскую прямоугольную сумку у стены, которая с самого приезда осталась нетронутой. Она обрадовалась точно ребенок потерянной игрушке и открыла ее.

В сумке аккуратно лежали бумага разных оттенков и фактур, пастельные мелки и цветные карандаши.

Аня вышла на балкон и устроилась в кресле. Она достала большой лист бумаги и коробку с пастелью. Вид с балкона был прекрасным. Серп лагуны, бирюзовая вода, отели и виллы с рыжими черепичными крышами, прилипшие друг к другу, как девчонки на школьной фотографии, разделенные только каскадами зелени и цветущими лианами. Запах цветов пронизывал солоноватый морской воздух, вдохнув который ты становишься частью всего этого пространства, с каждым днем влюбляясь в него все сильнее и сильнее.

Рука с мелком забегала по листу, оставляя на нем, словно в танце, отпечатки того, что видели влюбленные глаза Ани в окружающей красоте. Она увлеклась рисунком, растирая штрихи пальцами, ломая мелки, чтобы сделать их края острее, крошила их, чтобы втереть густой цвет в бумагу.