Смерть короля Тсонгора - Лоран Годе

– Санго Керим, молодое вино, которое ты пьешь, – вино нашей победы, и я благословляю этот день – я увидел, как наши войска прорвали вражескую оборону. Но сейчас надо решить, как мы будем действовать завтра. Что касается меня, то я с полной откровенностью выскажу свое мнение. Я долго размышлял об этом. Давайте поднимем лагерь. Оставим эти земли. Мы получили все, что хотели. Мы унизили противника в бою. Ты получил женщину, за которой пришел. И нам больше нечего ждать от этой войны.

Бандиагара вскочил и с возмущением ответил Рассамилагу:

– Как можешь ты говорить подобные вещи? Что же ты за воин, если хочешь отказаться от трофеев, когда победа уже у тебя в руках? Массаба – вот она. Она уже наша. Нас ждет награда за наши битвы. И лично я жду – говорю это прямо, – когда наступит день и я получу то, что заслужил, и получу это из рук Санго Керима. И я приложу все усилия для того, чтобы этот день наступил завтра.

– Он прав, – согласился Данга. – Самое тяжелое для нас позади. Нам остается только взять Массабу. Ворота этого города я открою для вас собственными руками.

– Я сражаюсь не ради трофеев, – возразил Рассамилаг, – я сражаюсь потому, что об этом меня попросил Санго Керим. Он пришел сюда за женщиной, которая была ему обещана. Но она сейчас с нами. Я пришел сюда не ради того, чтобы победить этот город. Сейчас начинается уже другая война. И я не знаю, чего мы можем ждать от нее.

– Власти, – холодно сказал Данга. Рассамилаг окинул Дангу долгим взглядом. Без ненависти. Но отчужденно.

– Не понимаю я тебя, Данга, – сказал он наконец. – Мы собрались здесь, объединенные чувством дружбы, которую оба питаем к Санго Кериму, и вовсе не ради тебя я здесь сражаюсь. Что мне за дело, кто правит Массабой – ты или твой брат? И помни об этом, Данга. Я ничего не делаю ради тебя.

Тогда заговорил Санго Керим:

– Как я буду выглядеть, Рассамилаг, если уеду этой ночью, увозя с собой, словно вор, женщину, за которой я пришел сюда? Она дочь короля Тсонгора. И я хочу предложить ей не тропы номадов в пустыне, а ее завоеванный город. Она не сможет жить нигде, кроме Массабы. Ее отец проклял бы меня сквозь свои мертвые зубы, если б узнал, что его наследницу я сделал скиталицей. Этот город наш. И наша победа будет только тогда, когда мы овладеем им.

– Я сказал то, что сказал, и не сожалею о своих словах, – ответил Рассамилаг. – И ни один из ваших аргументов не убедил меня. Я слышу в ваших речах жажду победы. Я узнаю ее. И вижу, что я один подумал об уходе. Не бойтесь. Я остаюсь с вами. Рассамилаг не трус. Но помните об этой ночи, когда мы пили молодое вино из мирта и когда все могло бы окончиться, и молитесь, чтобы мы никогда не пожалели об этом.

4

Итак, война продолжилась. На следующее утро армии номадов снова появились у стен Массабы. Мужчины города теснились на крепостных стенах. Они всю ночь готовили котлы с кипящим маслом и смертоносные камни, чтобы противостоять осаде неприятеля.

В ту минуту, когда Санго Керим дал сигнал к атаке, послышался громкий крик, донесшийся из гущи его воинов:

– Пепельные… Пепельные…

Все обернулись. Действительно, на самом дальнем холме показалась группа людей. Это был Ориос со своими пепельными воинами. Пепельные – дикое племя, которое обитало высоко в горах Крассоса. Они давно обещали Санго Кериму свою поддержку, но еще никогда не приходили на помощь. Это была грозная армия из двух тысяч воинов. Санго Керим улыбнулся и встал, чтобы приветствовать Ориоса. Пепельные всадники и правда подъезжали, но по мере того, как они приближались, удивленный ропот прокатился по рядам войска. Не огромная армия Ориоса предстала перед ними, а горстка покрытых пылью людей. Их было около сотни. С худыми лицами. Плохо вооруженных. Горстка каких-то оторопевших всадников.

Ориос подъехал к Санго Кериму со словами:

– Приветствую тебя, Санго Керим. Не смотри на меня так. Я знаю, что не эту горстку воинов ты ждал. Я расскажу тебе, если ты пожелаешь, и если боги продлят мне жизнь, какие испытания выпали на нашу долю, когда мы шли к тебе. Знай только, что я покинул горы Крассоса во главе всей своей армии, и вот что сегодня осталось от нее. Но люди, которых ты видишь, прошли через такие битвы, претерпели столько лишений и горя, чтобы дойти сюда, что никакая сила теперь не сможет их остановить. Каждый из них, поверь мне, стоит сотни твоих людей.

– Приветствую тебя, Ориос, тебя и каждого из твоих воинов. Я с жадностью выслушаю твой рассказ о ваших мытарствах, когда мы разгромим Массабу. Апока идите в лагерь. Отдыхайте. Покормите своих животных. И ждите, когда закатится солнце и мы вернемся после битвы. И тогда мы вместе по-братски выпьем вина, и я сам, чтобы поблагодарить тебя за твою верность, омою твои ноги, смертельно уставшие от перехода по странам, которые ты пересек.

– Я не для того пересек весь континент, – ответил Ориос, – чтобы отдыхать, когда вы будете сражаться. Эти сто человек, я уже сказал тебе об этом, стали дикими зверями, которых ничто уже не утомляет. Покажи нам стену, которую мы должны взять, и час битвы прозвонит для нас.

Санго Керим согласился с ним и предложил расположить отряд пепельных рядом с собой. Потом, чувствуя свою силу от этого нового подкрепления, ринулся в долину, ведя за собой тысячи своих людей, под ногами которых не видно было земли.

Основная часть воинов устремилась к главным воротам, надеясь их сокрушить. А в это время Данга, который лучше, чем кто-либо, знал город, попытался проникнуть в него через старые ворота башни. Казалось, удача улыбается армии номадов. Пока защитники города сосредоточились на востоке, тщетно пытаясь сдержать натиск атакующих, Данга и его личная гвардия без труда сломали трухлявые ворота башни и на первых же улицах города вступили в бой. Весть об этом сразу же достигла Сако и Коуаме: ворота башни снесены, и Данга вошел в город. Там у них было слишком мало людей, чтобы оказать сопротивление. Ослабить оборону крепостных стен – это риск попасть в руки врагов. Тогда они приказали старому Барнаку и его воинам – пожирателям ката одним противостоять Данге. И пожиратели ката присоединились к Аркаласу, который, когда сражение возобновилось, превратился просто в разъяренного демона.

Кровавая битва продлилась до конца дня. Стремительному натиску Данги Аркалас и Барнак оказали упорное сопротивление. Стояли непроницаемой стеной. Данга был в ярости. Дворец – вот он. Не более чем в пятистах метрах. Он его видел. Достаточно было пробиться через эту горстку людей, чтобы овладеть городом его брата. Но пока это не получалось. Аркалас сражался как одержимый. Он что-то кричал врагам. Провоцировал их. Шел им навстречу, когда они не решались атаковать. Старый Барнак, одуревший от ката, казалось, танцевал среди мертвых. Никакие пики, никакие стрелы не могли сразить его. Он отражал все удары. И его воины вдохновились его примером и тоже танцевали, словно в трансе. Данга постепенно отступал. И тогда, разозленный тем, что ему никак не удается войти в город, он приказал своим воинам стрелять по близлежащим домам зажигательными стрелами. Он поджег их, огонь, словно какая-то зараза, перебирался с крыши на крышу, и все вокруг заволокло дымом. Жители в ужасе перебегали с одного места на другое со своими жалкими сосудами с водой. Аркалас и Барнак заставили Дангу отойти и заделали пролом в воротах, но огонь уже пожирал город.

Когда на закате дня они поднялись на холмы, Санго Керим и его люди увидели, что город горит. Они увидели множество людей, которые пытались побороть пламя, а оно было выше, чем башни. Тяжелое облако дыма, которое поднималось над Масса-бой, донесло до них печальный запах пожарища. Наступила ночь, а Массаба все выла, словно человек с сожженным лицом.

Когда в лагерь Санго Керима наконец вернулся Данга, несмотря ни на что, счастливый тем, что он навел на город такой ужас, Самилия его ждала. Она стояла, в упор глядя на него. И когда он сошел с лошади, при всех его воинах и при всех вождях объединенной армии дала ему пощечину.

– Вот так-то ты почтил память покойного отца. Я плюю на твою тупоумную голову.

Санго Керим, смертельно огорченный видом пламени, которое пожирало город его детства, пообещал Самилии, что атака возобновляться не будет, пока жители Массабы не справятся с огнем. Но маска горечи легла на лицо Самилии. и ничто не могло заставить ее исчезнуть.

5

Катаболонга спустился в погребальный зал дворца к королю Тсонгору. Он обмотал тело покойного влажными лентами, чтобы оно от жара не покрылось волдырями и в конце концов не загорелось. А Тсонгор никак не мог понять, чего хочет Катаболонга от его старого мертвого тела.

– Для чего ты делаешь это? – спросил он. – Ты так заботишься о моем теле? Ты умащаешь его? Я ничего не чувствую. И ты не обязан так ухаживать за мной. Разве только время прошло быстрее, чем я думал, и мое тело начинает разлагаться, несмотря на бальзамы и мази. Что ты делаешь, Катаболонга, и почему ты мне не отвечаешь?