Учение формулы структуры мира. Духовно-философский сборник писаний - Андрей Романовский-Коломиецинг

Еще раз нужно четко повторить: зло – это всякое его проявление. Даже если оно оправдано и вызвано, даже если невмочь было сделать по-доброму, то это только самое простительное, и тебе его вернут в самом щадящем образе. Пусть это будет с большой опасностью для жизни, навроде случая из кино: … главный герой всплеснул руками и важное должностное лицо из полиции улетело с высокого причала вниз, в холодную воду, в которой плавало много людей, но провидение рассчитало не свалиться никому на голову, отделавшись только испуганным криком. Но то энергичные мужские случаи. Огромная масса жизненных нюансов приходится на женскую мелкосоставность в которой гримасы, манеры, острота противоречий как клубок тянут мелочную засоряющую погрешность – засоряющую лик лица – главное красоты, сразу или в будущем. За злую двуличность восприятия – расхождение телегеничности и личного обаяния вблизи, или вдали одно – вблизи другое. За каждое несовершенство черты женского характера, отражающегося неприятно на сопутствующих мужчинах, какое-либо наказательное несовершенство на теле, причем в прямом соответствии того как духовное имеет материальное приложение. Ноги человека это судьба его и то за чем идешь по судьбе своей – такое отображение оно и будет иметь на них. Отображаются даже мелкие случаи, даже любой неприятный режущий ответ, пусть на самую провоцирующую скабрезную выходку. Правило только одно: главное не наводить зла, каковое наводиться соответствующим холоду ситуации эмоциями, и поддерживающими их такого же рода чувствами. Есть выход не изливать свою злость в ответ, то что уже не может типичная современная западная девушка и в старшем возрасте женщины могут. Потому что только одно правило – ничего злого от тебя. Любая злость, пусть самая оправданная, это твой проигрыш ситуации. Превосходство женщин над мужским складом ума в ухождении от столкновения, самой ее отработанной социальной практикой, если столкновение назревает быть злым. Именно после отработки практики ухождения от зла, и будет открыт путь к подхождению к доброму, в том числе и пользования материальным. Не само богатство делает человека испорченным, а то что он портиться на нем. Опять же получается от обратного. Зло это и есть обратное. Зло женщины это отображение на ее красоте, для мужчины на физической, умственной силе. Чем приятней становление женщины к окружающему, тем меньше нарабатывается в ее обаянии погрешностей и тем она притягательней и прекрасней. Внутренняя претензионность и острота – самое вредное разъедающее человека. Если у мужчин еще большой допуск и сила с неладностью этой совладать, то попав в заостренное восприятие и воздействие женской существенности – претензионность, а по большому счету суд, осуждение, портят всю личность, сразу отражаясь на выражении лица, обаянии, отношениях. Необходимо знать, что однотипная женская логика с вектором к себе, не учитывающая обратного, спасаясь в этом явлении лишь уступчивостью, ни в коем случае не может быть права, ее спасает лишь общее правило в отношении женщин. Как бы не казалась собственная правота требования, нужно знать что она рассматривалась в малом масштабе, а в общем, в ее связях, в конечном счете в главном конечно же нет. Это уже почти открытие, которое везде известно, и поэтому не может быть запатентовано – женщина понимает не так как есть на самом деле. Все эти феминистские идеологии есть просто дурной кошмар, исключительной полезностью которого является почти 100% неверность, даже с математикой. Но именно тем и особенна эта реальность женского, что так же нужна даже в своей противоположности. Она удобна, приятна, так же специализируется на частностях и мелочах, очень сильно освобождая от них жизнь мужчины, и позволяя больше сил уделять главным расширяющимся вещам. Она и стимул заостряться и уходить от этого на важные вещи. Мелочи зависят от главного, поэтому жизнь женщины стала полностью зависима. Средством воздействия с ее стороны стала сеть сплетения приятного и колкого. Колкость – это прямое сильное режущее воздействие; приятное – отворот в сторону, ужимание – все слабости. Необходимо еще понимать, что влияние это при больших количествах становиться ядом и порчей. Так в Европе с ее салонностью и светскостью жизни, попавшейся в женские руки, с одной стороны пошло особенное влияние женской наклонности к красоте и приятности, с другой стороны засилье того, что может учить как жить и поступать, как надо делать. Размельчившаяся европейская политика, погрязшая в женских противоречивостях, уступила лидерство в мировом сознании Америке и Руси. Ныне влияние ее бесплодное пассивное и растляющее. Все стало с ног на голову. Теперь уже главной необходимостью мужчины стало нравиться женщинам, а не наоборот, ввиду того ставшее в женщинах уходить из внимания. Кстати и сами европейки в красоте с тем много потеряли. Только экспансивный юг Европы еще как-то держит эту надобность на чувствах, эмоциях. В связи с возобладавшим женским ведением жизни чистота телесная вышла заместо чистоты духовной. Надобности, которые бы надо было оставлять в узких кругах как интимные, начинают выноситься во главу угла: какой шампунь от перхоти? Какой Чарли, твой Чарли? – ставятся судьбоносные вопросы на подиумный выход эпохи. Всякие примочки и средства для чистоты вытесняют само должное развиваться понятие в умах, и вот уже это является оружием запугивания, считающегося признаком цивилизованности и развитости. Орудие проявления злобы. Раньше люди друг за другом вообще запахов не замечали и действительно если вспомнить детство, то просто была с этим детская ситуация. Заострители устроили обострение обоняния, теперь это грозненькое оружие, которое используется людьми с загрязняющейся духовностью. Если существует борьба женщин за свои права, то так же должно быть четко осознанное непререкаемое противодействие тому что бы быть куклой у возросшей женщины и делать все что должен, как кукла – папа. Это значит ее нужно останавливать от того на чем заносятся женщины – от расточительности, требовании все большего, еще лучшего …. Надо знать что удовлетворить потребности женского существа полностью не возможно в принципе; под действием сравнения с другими она неостановима как функция множенья на впечатление функции суммирования по числовому результату. Результат тот как маленький подарок в обёртках в коробке, да еще и с большим бантом, вдвое увеличивающем впечатление. Именно поэтому счастья на денежной прогрессии искать бесполезно. Любую попытку они вытратят наибезполезнейше. Причиной того что в Европе стремятся не в том направлении, есть огромная безработица: в одной только Германии 4 млн. В Испании много больше 20%. Экономика отображает действительность в духовном. Мужское там становится все менее задействованным и это ведет к дальнейшим стагнациям. Перетягивание на женское с мужского, за ним стоящего среднего и четвертого абстрактного, постепенно приводит к безъидейности и ненужности, бесполезности. Ныне Европа, потеряв первое место как женщина, примкнула к одному полюсу, который ей ближе и ею же был порожден, но та американская слабость совсем другого неженского свойства. Что бы выйти из этого второстепенного положения, нужно либо взять бразды правления из женских рук, (в последний раз это сделал Гитлер), либо самим женщинам делать в духе своих добродетелей, ни в коем случае не пытаясь копировать иное. Пытаясь подделаться под него, как это происходит сейчас. Демократическая Европа с западной холодностью строит из себя важного ментора. Если посчитать цивилизацию за семью, то Американский край, с которым сожительствует Европа, представляет самолюбивого эгоистичного отчима, который не то что не содержать семью материально не хочет, но и наоборот разоряет ее, утаскивая все из дома на свои потраты. Русь похожа на разведенного по суду и разоренного папашу. Он, конечно переживает за свою бывшую семью, отчего и возникают в нем идеи счастливой семьи. Он пьет, но более кутит. Европа тоже дама, думающая только о себе и забросившая малых деток Африку и Азию. Латинская Америка похожа на юную, у которой начинается кошмар женских компетиций, ей и самой каждая тысяча на счету, что ей до мальцов. Единственный выход из создавшегося положения как раз в той заботе над детским образованием с индустрией заботы игрушками, одеждой, яствами. Так же должна быть комплексность помощи развитию хозяйства, а не та эгоистическая обстановка утопления развивающейся страны, в которой даже такое мощное государство как советская промышленность чуть не издохла. Для Европы начать тратиться на детей, было бы самым оздоровительным материнством. Именно от этого, а не от больших денег на себя европейцев, поднялась бы оздоровительная волна и физического и духовного, оно же культурного оздоровления. Это были бы большие радости и удовольствия жизни. Государства тратились бы не на борьбу с безработицей, преступностью, наркоманией, прочими болезнями, и множеством пустых эпохальных трат, а направили бы большие инвестиции на производство. Появилось бы здоровое удовольствие не сдерживаться в труде, возможно пропала бы безработица и большие затраты за бездеятельность людей. То, что мощный поток лишних товаров стал бы уходить из стран, в конечном счете не навредил бы ничему в экономике, а то что все детство в мире было бы обеспечено подарками общемирового внимания подняло бы Homo Sapiensа на новый сознательный уровень. Вот это и есть на примитивном уровне сделать мир красивым и интересным, в глазах ребенка из африканской или индийской глубинки, ходящего в новую школу с прохладным воздухом со всем для учебы, питанием и сладостями, игрушками и прочими вещами, то чем дети обеспечиваются в богатых семьях. Это возможность создать семью на общемировом уровне. Европе из себялюбивой холодной великосветской дамы стать настоящей матерью. Подобно этому выздоравливает овца при неудачных родах, если ей подложить иного живого ягненка.