Trust. Опека - Чарльз Эппинг

Нэн громко рассмеялась.

Неожиданно трамвай, взвизгнув, остановился. Нэн подхватила сумку Алекс и вышла. Алекс не успела и слова сказать.

– Шевелись, посмотрим, найдем ли Сьюзан.

Они нырнули в толпу народа. Справа мужчина жонглировал горящими факелами. Дым от них плыл над площадью, смешиваясь с запахом пива и жареных вафель. На фронтоне одного из зданий было написано «Хирш и Ко». Старомодная аббревиатура напомнила Алекс о коде.

– Эй, посмотри. – Нэн показала на бородатого мужчину, сидящего на мостовой скрестив ноги. Он дул в длинную деревянную трубу, издавая таинственные глухие звуки. – Это диджериду. Круто, правда?

Она повела Алекс к переполненной террасе, освещенной ярко-красной мигающей неоновой подсветкой – «Палладиум – Палладиум – Палладиум». В толпе, справа от себя, Алекс заметила человека, с которым летела в самолете, он разговаривал с какими-то мужчинами.

– Слушай, я его знаю. Это тот парень, о котором я тебе говорила. Из самолета.

– Смотри! Вон она! – Нэн указала на Сьюзан, которая сидела за одним из столиков в первом ряду. – Пошли.

Она повела Алекс вверх по ступенькам.

– Разве она не красавица?

– Ух ты! – Сьюзан всегда была хорошенькой, но сейчас она выглядела сногсшибательно: спокойная, довольная, умиротворенная. На ней было блестящее голубое платье, на губах – ярко-красная помада. Ее волосы, туго стянутые в пучок на затылке, еще более подчеркивали утонченность лица.

– Ну и? – спросила Нэн. – Мне повезло или как?

– Может, мне стать лесбиянкой и родить ребенка?

Нэн от души рассмеялась.

– Не думала, что ты зайдешь так далеко, милочка. – Она тянула Алекс сквозь толпу. – Но сегодня вечером мы можем напиться и обсудить это.

Алекс оглянулась, ища глазами своего попутчика, но он исчез в толпе.

Глава 8

Амстердам

Суббота, утро

Оглушительный крик эхом разнесся по квартире. Воздух наполнился запахом мокрых пеленок. Алекс накрыла подушкой раскалывающуюся от боли голову и постаралась снова заснуть.

Внезапно она ясно вспомнила свой сон. Она лежала с кем-то в кровати. С Эриком? Это был высокий мужчина с гладкой мускулистой спиной. Он лежал к ней спиной, и каждый раз, когда она пыталась к нему приблизиться, отдалялся. Ей хотелось прижаться к нему, снова ощутить его тело, но он все время отодвигался. В следующее мгновение он уже стоял в углу комнаты, спиной к Алекс, и с кем-то целовался. Руки другой девушки ласково гладили его по спине. Алекс не видела, кто это.

– Извини за весь этот шум. – В гостиную вошла Нэн и села на постель к Алекс. – Ну, ты как? В порядке?

– Да как сказать.

Нэн сняла подушку с головы Алекс.

– Наверное, у него болит животик. – В одной руке она держала бутылочку, в другой – мокрую пеленку. – Попытаемся еще раз его покормить, а потом уложить спать. Сегодня мне на работу, но к вечеру я вернусь.

Нэн встала.

– Эй, почему бы тебе не пойти со мной? Я работаю тут недалеко. В Гарлеме, пара остановок на метро.

– Спасибо, но именно на работу мне сейчас почему-то хочется меньше всего. – Алекс выглянула в окно. – Думаю, я пойду прогуляться.

– Конечно, иди. Если хочешь, зайди в музей Анны Франк, он тут недалеко, рядом с Вестеркерком,[20] сразу за углом. Или ты хочешь попасть в музей Ван Гога? Он великолепен. – Нэн дала Алекс связку ключей. – Не опоздай на ужин, хорошо, дорогая?

– Договорились.

Выпив залпом кофе с булочкой в кафе напротив, Алекс отправилась на прогулку вдоль канала, пока не увидела очередь прямо перед фасадом Вестеркерка. Звон церковных колоколов оповестил, что прошла еще четверть часа. Алекс встала в очередь за группой шумных французских туристов.

За ней стала молодая пара. Они сразу же начали целоваться.

– Кто она такая? – задал вопрос мужчина с сильным шотландским акцентом.

– Девушка, которую подвергали гербициду,[21] – с тем же акцентом ответила женщина.

– Правда? – Они снова стали целоваться.

Алекс подставила лицо сильному прохладному ветру, который дул с моря. Цюрих казался таким далеким, таким не похожим на этот город. Она чувствовала себя чужой в окружении всех этих празднично оживленных людей.

Те, кто выходил из музея, выглядели совершенно иначе – печальными, замкнутыми. Многие задерживались у современного, из стекла и стали, входа в книжный магазин при музее – словно не знали, куда им идти дальше.

Купив билет, Алекс поднялась по крутым ступенькам в семейную лавку Франков, где торговали специями. У входа в первую комнату висела табличка, где рассказывалось, как семья Франк бежала из Германии, когда там в 1933 году к власти пришли нацисты – Анне было тогда лишь пять.

На стене была цитата из дневника Анны Франк: «1940. После захвата Голландии фашистами евреям запретили пользоваться трамваями и обязали носить звезду». Далее вдоль стены шла запись: «1942. Каждую ночь людей без предупреждения куда-то забирают. Это ужасно. С ними обращаются как в былые времена с рабами. Я в ужасе, когда подумаю о близких друзьях, находящихся во власти самых безжалостных чудовищ, которые когда-либо ступали на землю».

Над текстом была помещена фотография, где были запечатлены нацистские офицеры, разъезжающие по Амстердаму в открытом автомобиле. За ними развевался флаг со свастикой. Алекс разглядела купол церкви на заднем плане, именно возле этой церкви Алекс стояла, ожидая своей очереди.

Люди перешли в следующую комнату, но Алекс отстала, ее заинтриговала увеличенная фотокопия документа, озаглавленного «Предписание». Его прислали в ночь на 12 декабря 1942 года. В нем сообщалось об отправке в трудовой лагерь в Германии. Документ был на голландском языке, но приказ был подписан каким-то немцем из «центрального бюро по еврейской эмиграции».

Читая документ, Алекс попыталась представить себе, что должна была чувствовать семья, сама Анна, когда они получили приказ, предписывающий им покинуть Амстердам. Внизу документа стоял перечень вещей, которые Франки могли взять с собой.

Алекс прочитала первую строчку: 1 koffer ofrugzak. Один чемодан или рюкзак. Алекс легко перевела весь список. Голландские слава зловеще похожи на немецкие. Она смогла понять почти каждое слово в списке:

2 paar sokken – две пары носков;

2 onderbroeken – два комплекта белья;

2 hemden – две рубашки.

Список выглядел таким обыденным, таким невинным, как будто люди получили приглашение отправиться на каникулы.

За спиной Алекс услышала приятный голос. Она чуть повернула голову и увидела молодого мужчину, который читал себе под нос этот перечень. Он выглядел неплохо. Похож на латиноамериканца – иссиня-черные волосы и бородка, но одет, как классический выпускник Йеля: широкие светло-коричневые брюки, голубая оксфордская рубашка с длинными рукавами, темные кожаные туфли типа мокасин. Рукава рубашки закатаны, так что были видны сильные предплечья, густо заросшие темными волосами.

На левом запястье поблескивал серебряный «ролекс», совсем как тот, на который Алекс обратила внимание в витрине часового магазина Бюхерера.

– Удивительно, не правда ли? – Он повернулся к Алекс. – Слова кажутся такими мирными. Но когда думаешь, что на самом деле они означают…

Алекс понимающе кивнула.

– Только что думала именно об этом.

– Вам помочь с переводом? – спросил мужчина. Он говорил по-английски с легким акцентом, но Алекс не могла понять, с каким.

– Думаю, смысл я уловила, – ответила Алекс. – Язык так похож на немецкий.

– Так вы немка?

– Нет. – Она повернулась к нему. – Я американка. Но живу в Швейцарии. А вы? Голландец?

– С такой внешностью? – Он широко улыбнулся. Белизна его зубов ярко контрастировала с темными волосами и смуглой кожей. – На самом деле я из Бразилии. Но жил в Гааге. Мой отец работал в Итамарати,[22] состоял на дипломатической службе Бразилии. А меня угораздило завести подружку из Голландии, однако любви хватило лишь на несколько месяцев. – Он протянул ей руку. – Кстати, меня зовут Марко.

– Привет. Меня – Алекс.

Его рукопожатие было крепким, но нежным. Его глаза – светло-голубые, скорее зеленые.

– Можете представить, какими они были циничными? – Он указал на увеличенный снимок, изображающий вступление фашистских войск в Амстердам. – Они разослали подобные письма всем евреям в Голландии, обставив все так, будто посылают людей в горы на летний отдых. – Он кивком указал на перечень вещей. – Им посоветовали взять с собой эти вещи. А ведь отправляли-то их на смерть.

Марко вслух прочитал остальной список, тут же переводя слова на английский:

1 werkpak – одну рабочую куртку;

2 wollen dekens – два шерстяных одеяла;

1 eetnap – миску;

1 drinkbeken – стакан;

1 lepel – ложку.

Возле них начал собираться народ.