Московские големы - Василий Мидянин

Чудовище замолчало и выжидающе уставилось на Уотерса.

— So ya, — произнес срывающимся голосом тот, поднимая гитару, словно автомат Калашникова. — Thought ya.

Его тон не предвещал нововоплотившимся големам ничего хорошего.

— Спляшем?.. — нагло предложило чудовище голосом Васаби Тертого Хрена.

И вот тут-то началось самое интересное из того, что произошло этим бурным вечером.

Московский мэр вихрем взлетел по ступеням башни мэрии, бросил кепкой в направлении вешалки, пожал руку своему падавану — молодому человеку в деловом костюме, поднявшемуся при его появлении с гостевого диванчика, — велел секретарше сделать два чая с медом и не впускать никого, кроме референта, после чего прошел в свой кабинет, жестом пригласив падавана следовать за собой. В кабинете он первым делом опустился в кресло, включил компьютер, ввел длинный пароль и начал быстро пролистывать последние сводки ГУВД. Молодой человек, заняв кресло напротив, почтительно молчал, неторопливо перебирая четки с кипарисовым пацификом вместо креста.

— Сколько? — проронил наконец мэр, не отрываясь от монитора.

— Триста тридцать один, Юрий Михайлович. Это только те, что целиком. Там еще фрагментов тел несколько машин.

— Не вовремя, — пробормотал мэр, ожесточенно орудуя мышью, — вот не вовремя... Инвесторы и так жмутся... А сейчас и вовсе нельзя, чтобы это всплыло. Не видать тогда нам олимпиады, как своих трахей...

— Люди в черном сработали оперативно, — доложил падаван. — Все утечки информации перекрыты. Два человека зачищены. Очевидцам и пострадавшим откорректированы воспоминания. Единственная проблема — по какой статье списывать материал. Дорожные происшествия?..

— Ни в коем случае! Число погибших в дорожных происшествиях не резиновое, однако! На прошлой неделе уже списали под эту статью девяносто семь человек в Южном Бутове. Запамятовал? Поднимется хай, что не обеспечиваем безопасность дорожного движения. Нас мигом сожрут...

— Может быть, раскидать тогда на увеличившееся количество смертей от СПИДа?.. Это уж точно никто не проверит. Мы каждый год резервируем под это дело на пятьсот мест больше, чем в предыдущем — делаем вид, что заболеваемость потихоньку растет. Это беспокоит обывателя, но лишь постольку поскольку. У него есть проблемы поважней.

— Только все должно быть четко и без сбоев. Информацию для ТВЦ необходимо подготовить через три часа. Взрыв цистерны с горючим, повредивший здание «Макдоналдса». Четыре человека получили ожоги, погибших нет. Рестораны и «Ашан» — закрыть на ремонт. В районе северного выхода из «Марьино» огородить всё бетонным забором к чертовой матери. Реконструкция, реставрация. Общегосударственные каналы и газетных писак не подпускать на пушечный выстрел. Не дай Цаттогва пронюхает какая-нибудь акула пера — предупреждаю сразу: полетят головы.

— Ну, президенту паника в столице тоже ни к чему. Думаю, сумеем договориться, чтобы он слегка прикрутил кислород общегосударственным каналам.

Секретарша принесла чай, и они замолчали.

— Уотерса уже доставили? — спросил мэр, когда девушка вышла.

— Так точно.

— Во имя Альмонсина-Метатрона, какая досада, что у него убили подругу! Как он себя чувствует?

— В шоке. Кремлевские врачи накачали его стабилизаторами и уложили спать в «Президент-отеле». Ничего, аутисты — крепкий народ.

— Крепкий-то крепкий... — Мэр поморщился, украдкой массируя поджелудочную железу. — Тем не менее он едва не погиб. Последний поединок, с тем большим монстром — он же выиграл только чудом, практически по очкам! Когда он придет в себя, надо будет еще раз прокрутить запись и разобрать всем вместе допущенные ошибки... — Он помолчал. — Как ты думаешь, не слишком ли мы доверяем легионерам? Не пора ли наконец воспитывать собственные кадры? Если с Уотерсом что-нибудь случится, что будем делать? Маккартни после того инцидента на Красной площади к нам больше ни ногой. Мадонна предпочитает Африку. Да и Уотерс — что? Скажет: у меня в России убили подругу, ну вас на хрен, поехал-ка я домой...

— Юрий Михайлович! — Падаван страдальчески опустил уголки губ: этот вставал уже не впервые. — Ну кого мы с вами воспитаем? Две всего фигуры в России, по могуществу хоть как-то приближающиеся к Уотерсу: Пугачева и БГ. Но Пугачева, извиняюсь, сама скорее нас с вами воспитает и построит по стойке «смирно», а БГ какая-то сволочь вбила в юности в голову, что не следует противиться злу насилием. Кто еще способен претендовать на звание магистра хотя бы в ближайшие десять лет? Земфира? Глюкоза? Жанна Фриске? Мумий Тролль?..

— Надо было делать пару могучих боевых магов из «Тату», — устало произнес мэр. — Сразу, с самого детства. Как только прорезался потенциал.

— Поздно теперь. Славные были девчонки, вечная память...

— Есть, конечно, еще кандидатуры... — задумчиво проговорил мэр.

— Вы имеете в виду ведомственных боевых магов?.. М-да. Близок локоть, да не укусишь. Там такие бабки вращаются и на таких уровнях, что не стоит и соваться...

— Да в курсе я, в курсе, — проворчал мэр. — И все равно с рунархом РАО «ЕЭС» мы рано или поздно сочтемся.

— Юрий Михайлович, наши бокоры делают все возможное, но вы ведь понимаете, Рыжего экранируют лучшие маги его ведомства...

— Понимаю, не оправдывайся, — махнул рукой мэр. — Плетью обуха не перешибешь... — Он вздохнул. — Устал я, Паша. Смертельно устал. Наверное, не буду выдвигаться на третий срок. Хотя звезды благоволят мне и гаруспики заявляют, что Абсолют не станет возражать против небольшой поправки к конституции. Правила правилами, а московский Архимэр все-таки уникален, и в истории существует немало примеров тому, как великие герои устанавливали новые правила для игры с мирозданием. Однако я больше не могу. Не могу. Устал смертельно от всего этого.

— Понимаю, Юрий Михайлович.

Мэр вылез из-за стола, подошел к окну, бросил тоскливый взгляд на панораму Москвы. Падаван почтительно развернулся вместе с креслом в его сторону.

— И дернул же нас черт принять к массовой застройке серию жилых домов П44Т, которые снаружи обкладывают красным кирпичом, — безнадежно проговорил мэр. — Раньше еще как-то можно было обманывать Провидение, но теперь Москва — однозначно великая Багряная Блудница из пророчества. Кремль, Красная площадь, старое здание мэрии, теперь еще и эта злополучная серия домов... Необходимое условие выполнено, пророчество начало сбываться. Дальше будет только хуже.

— Что предсказывает оракул? — осторожно осведомился падаван.

Мэр с неудовольствием покосился на терафим, который был установлен на журнальном столике в дальнем конце кабинета. Терафим изготовили неделю назад из отсеченной головы младенца, коя покоилась на серебряном блюде, и в связи с этим от него уже весьма ощутимо припахивало.

— Я уже боюсь вопрошать. Последние оракулы были совершенно беспросветны, и истолковать их в положительном смысле невозможно никак, хоть ты тресни.

— Печально.

— Не то слово.

Мэр подошел к окну, с тоской уперся лбом в поляризованное стекло, озирая с высоты магической башни расстилающуюся у его ног агонизирующую Багряную Блудницу. Откуда-то из Хорошево-Мневников поднимался в безразличное серое небо плотный столб жирного дыма. Подозрительное бледное зарево мерцало над МИФИ. Огромный мерзкий эгрегор боли колыхался над институтом Склифосовского, глубоко погрузив толстые полупрозрачные щупальца в распахнутые по случаю жары окна больничного корпуса; щупальца подергивались и конвульсивно сокращались, словно шланги, присоединенные к аварийной помпе, коя жадно откачивает морскую воду из трюма. Немного правее башни мэрии, на Садовом кольце, вспыхивали яростные сполохи в небе: боевые маги РПЦ деловито жгли в воздухе полчища горгулий, пытавшихся прорваться к Большому театру со стороны аэропорта Шереметьево-2. Дружественный голем, разъезжая по крыше театра на квадриге каменных лошадей, сбрасывал вниз зажигательные бомбы, которые изредка роняли на крышу отдельные прорвавшиеся враги. Над куполом храма Христа Спасителя бились обитающие в нем эгрегор и элоим, в очередной раз не поделившие паству; куски сусального золота разлетались во все стороны и сыпались на набережную, калеча прохожих и припаркованные автомобили. Массивный золоченый крест, венчавший купол, внезапно накренился, полетел вниз и вонзился в асфальт, словно огромный тесак. Спустившись в грязную воду со своего постамента на стрелке Москвы-реки возле кинотеатра «Ударник», огромный черный царь Петр уверенно форсировал водную артерию, стремясь приблизиться к месту битвы; на противоположном берегу, у основания Патриаршего моста, его появления уже дожидалась в полной готовности артиллерийская батарея Министерства чрезвычайных ситуаций, инспектора дорожно-патрульной службы спешно перекрывали движение по Пречистенской набережной.