Сезон мертвеца - Дэвид Хьюсон

Стая издала злобный клекот и бросилась за убегавшим в плаще, не слишком задумываясь, какое производит впечатление. У киоска с мороженым на Виа ди Корридори репортеры почти настигли свою жертву, но та прибавила скорости и снова оторвалась от них. У пешеходного перехода на площади Пия им повезло: загорелся красный свет. Проезжая часть была до отказа забита непрерывно сигналящими машинами, водители остервенело орали друг на друга. Непрерывно движущаяся лента бездушных металлических монстров перегородила путь бедной беглянке.

Обернувшись, плотно задрапированный человек увидел приближающихся стервятников. Те явно задыхались от непривычного спринта, но твердо намеревались компенсировать свои мучения за счет добычи нужной информации. Теперь они уж точно не оставят ее в покое и будут пытать расспросами до тех пор, пока не добудут "горячие" факты. Пускай эта любезная объяснит, как получилось, что в один день из-за нее погибли сразу три человека, и один из них вообще убит изуверским способом.

Самый резвый и наглый репортер положил ей руку на плечо. Роковая ошибка! Получив молниеносный удар по печени, он в глубоком обмороке осел на тротуар.

Закутанный в плащ человек окинул взглядом площадь, до отказа забитую ревущими автомобилями, чьи перегретые двигатели отравляли ядовитыми выхлопами и без того душный сорокаградусный воздух, затем убедился, что стая журналистов совсем близко, и ступил на проезжую часть. Увернувшись от капота "лексуса", он помчался вперед, ловко лавируя между машинами.

Журналисты наблюдали за происходящим с немым удивлением – они окончательно выбились из сил. Фотографы даже не могли поднять камеры. Но некоторые телеоператоры все-таки предпринимали отчаянные попытки зафиксировать ситуацию. В объективы они наблюдали за тем, как фигура в плаще, будто профессиональный слаломист, уверенно продвигается по площади.

Спустя несколько секунд женщина – которая, по их данным, была тихим университетским профессором, но никак не атлетом – оказалась на противоположном тротуаре. Не останавливаясь, она обогнула приземистый замок Кастель Сант-Анджело и вполне профессионально продолжила бег – согнутые в локтях руки работали с прежней ритмичностью, ноги упруго отталкивались от асфальта, а длинные полы плаща красиво развевались на ветру.

Через пять минут фигура поравнялась с сидевшей на набережной Тибра, недалеко от моста Кавур, беженкой из Косова. Это была худая юная женщина, на руках она держала десятимесячного ребенка, рядом стояло их импровизированное жилище – палатка из ветхого тряпья и картонных коробок. И без того испуганное лицо окаменело, когда женщина увидела несущегося прямо на нее мужчину в дамском плаще. Изобразив широкую улыбку, тот резко притормозил.

Прижав ребенка к груди, женщина юркнула в самодельную палатку, хотя сразу сообразила, что это не коп, который может прогнать ее с набережной. Ведь полицейские пока не носят дамскую одежду. И не улыбаются так приятно, как по-настоящему счастливые люди.

Мужчина опустился тяжело дыша на корточки и заглянул в палатку. Быстро сняв плащ, платок и дорогие на вид темные очки, он протянул их молодой матери:

– Возьми, пригодится.

Женщина молча кивнула.

Мужчина вытащил из кармана банкноту в пятьдесят евро и тоже предложил ей. Это были большие для нее деньги, и она спросила на ломаном итальянском:

– Чего ты хочешь? Я не...

– Не беспокойся. Это наша семейная традиция. Отец велел мне дважды в день помогать кому-нибудь, – объяснил мужчина доброжелательным тоном. – Надеюсь, в один прекрасный день и мне кто-нибудь поможет.

Малыш зажал деньги в ладошке. Это было больше, чем мать зарабатывала за две недели.

– Как много... – сказала она.

– Я же говорю, дважды в день. А этим утром я был занят и пропустил. Тебе повезло, ты получаешь двойную порцию.

Ее лицо скривилось в нервной улыбке.

– Я люблю, когда мне везет.

Ник попытался прикинуть, сколько ей лет. Пожалуй, не больше семнадцати.

– Только обещай мне кое-что сделать, – сказал он и черкнул пару строк на листке из блокнота.

– Что именно? – Она взяла клочок бумаги.

– Ты должна пойти по этому адресу. Там расположен приют, где тебе помогут.

– Ладно, – тихо согласилась она, но без видимой охоты.

– Я не часто гуляю по этому маршруту, – добавил Ник. – Поэтому не потеряй адрес.

Он выпрямился и спокойным шагом двинулся в сторону Ватикана. Он поднимался по каменным ступенькам моста когда зазвонил мобильный телефон.

– Теперь я ваша должница, синьор Коста, – раздался в трубке голос Сары Фарнезе. Судя по безмятежному тону, ее оставило напряжение.

– Меня зовут Ник. Всегда к вашим услугам. Должен извиниться, я потерял наш плащ и другие вещи.

Женщина рассмеялась. В первый раз он услышал, как она чему-то радуется. Похоже, такой и была настоящая Сара Фарнезе, а вовсе не той холодной, неприступной особой, которой хотела казаться.

– За такой спектакль не жалко потерять и в десять раз больше. Было забавно смотреть, как они бросились в погоню за вами... Ник.

– Итак, вы свободны?

В трубке повисло молчание. Наверное, она задумалась, почему Ник спросил – по службе или по дружбе. Ник Коста и сам точно не знал, хотя его действительно интересовало, что она собирается предпринять. Он даже обругал себя за невольное пожелание: пусть дела сложатся таким образом, чтобы ему пришлось ее сопровождать.

Но Сара лишь обронила на прощание:

– Звоните, Ник. Если понадобится.

12

Мужчина в мешковатом черном костюме, темных очках и кожаных перчатках был средних лет и выглядел весьма мускулистым даже в одежде, слишком теплой для такой погоды. Говорил он с довольно странным акцентом. Галло, несмотря на приличный жизненный опыт, терялся в догадках: откуда он родом, из Сицилии? Впрочем, не важно. Всем своим поведением человек в черном ясно давал понять: от тебя требуется одно – хорошо выполнить работу и отвалить.

Машина в окружении сестер по несчастью ползла по магистрали, ведущей к аэропорту Леонардо да Винчи ди Фьюмичино и далее на побережье. Из автомагнитолы текли расслабляющие звуки джаза: приглушенно стонущий саксофон знаменитого Уэйна Шортера. Галло неплохо знал Остию. Он не раз водил экскурсии по району старого порта и античным развалинам.

– Кто они такие? – спросил он мужчину в черном.

– О ком это ты? – буркнул тот.

– Ну, люди, которых я буду развлекать.

– Приезжие профессора из колледжа. По специальности не археологи, но проявляют интерес. Надеюсь, вы разбираетесь в том, о чем будете им рассказывать?

– Естественно.

Неожиданно машина свернула с шоссе – причем, на взгляд Галло, слишком рано.

– Мы ведь собирались в город, не так ли?

– Да, только чуток погодя. Тут есть одна река. Много веков назад в результате наводнения она отделилась от главного потока. Фьюме Морто[2] – знаешь?

– Нет. – У Галло испортилось настроение. Эти мертвые реки обычно привлекают только отпетых диггеров. Сплошная грязь и тучи комарья. – Надо было заранее предупредить.

На него уставились темные стекла очков:

– А я слышал, вы толковый малый. Но за дополнительное неудобство я готов прибавить. Да и какая вам разница? Банальное туристическое шоу, много времени не займет. После мы сразу двинем в город. А там уж вы включите автопилот, точно?

– Угу, все вроде так, – откликнулся Галло, рассматривая плоскую долину унылой дельты Тибра. От безжизненной болотистой почвы так сильно несло химикатами, что у него запершило в горле. На дороге перед ними было пусто – ни повозки, ни машины, ни мотороллера. Взглянув на соседа, Галло еще раз удивился черным перчаткам. При такой-то жаре!

– А ты что-нибудь слышал о Тертуллиане?

Галло коротко хохотнул:

– Да уж! Душевный был парнишка, полный радости и света. Взять хотя бы его отношение к бабам, которых он называй ianua diaboli, или в переводе с латыни "вратами в ад" Думаю, феминистки от его слов просто свирепеют. Забавный был старикан.

Мужчина долго смотрел на Галло, и тот ощутил холод неподвижного взгляда, хотя и не мог увидеть глаза за темными стеклами очков.

– Я имел в виду другое высказывание.

– Какое именно?

– "Кровь мучеников питает древо церкви".

Галло в удивлении поднял брови. Похоже, его работодатель не так стар, как показалось сначала. По крайней мере движения у него были не менее легкими, чем у самого Джея Галло.

"Вот чертов туристический бизнес! – подумал Джей. – Но все-таки способ подработать". Упоминание о Тертуллиане направило его мысли в научно-историческое русло. Ему представилась редкая возможность блеснуть эрудицией перед знающим собеседником.

– Ох уж эти мне ранние христиане! Знаете, что меня больше всего удивляет? Из-за чего люди пошли за этой идеей? В чем главная причина? – выступил он для затравки.