Амулет безумного бога - Майкл Муркок

Увидев поднимающийся над люком огромный ялик с тремя оседланными лошадьми, Шарагов крякнул от изумления. Лошади испуганно и непонимающе глядели на море. Ялик медленно проплыл в воздухе и повис, покачиваясь, над водой.

Закончив работу, Оладан привалился к лебедке спиной. Он вспотел и тяжело дышал, но ни на секунду не опускал факела.

Шарагов осклабился.

- Неплохо придумано. Но ничего не выйдет. Вас всего трое. Что теперь будете делать?

- Повесим тебя, - ответил Хокмун. - На глазах у экипажа. Я устроил эту ловушку по двум причинам. Первая: мне нужно кое-что от тебя узнать. Вторая - я решил свершить правосудие.

- Какое еще правосудие? - закричал перепуганный Шарагов. - Зачем ты суешься в чужие дела? Какое еще правосудие?

- Правосудие Хокмуна, - твердо ответил герцог Кельнский. На его бледное лицо упал солнечный луч, и казалось, Камень во лбу ожил.

- Матросы! - завопил Шарагов. - Спасите меня! Убейте их, матросы!

- Если вы пошевелитесь, мы убьем его и подожжем корабль, - крикнул д'Аверк. - Вы погибнете напрасно. Мой вам совет: уходите, пока целы. Мы казним только Шарагова.

Как они и рассчитывали, матросы не испытывали особой любви к своему капитану-пирату и не желали ради него рисковать жизнью. И все же они не рубили абордажных канатов, выжидая, что предпримут трое смельчаков.

С веревкой в руке Хокмун забрался на салинг. Сделав петлю и надежно укрепив веревку над водой, он спустился обратно на палубу.

Наступила мертвая тишина. Шарагов постепенно сообразил, что помощи от своей команды он не дождется.

За кормой покачивался над морем ялик с лошадьми. Скрипели тали. В руках троих воинов, пленивших Шарагова, потрескивая, горели факелы.

Шарагов отчаянно закричал и попытался вырваться, но пирата остановили острия трех мечей, прижатые к его горлу, груди и животу.

- Вы этого не сделаете... - пробормотал он, но умолк, видя мрачную решимость на лицах своих врагов.

Оладан подцепил мечом петлю, подтянул ее к борту, Хокмун расширил ее, а д'Аверк подтолкнул к ней Шарагова. В тот миг, когда петля опустилась на плечи пирата, он взревел и ударил Оладана, сидевшего на планшире. Тот с криком полетел в воду. Охнув от неожиданности, Хокмун бросился к борту. Шарагов повернулся к д'Аверку и выбил факел из его руки, но француз отступил на шаг, и у глаз капитана заблестела сталь меча.

Пират плюнул д'Аверку в лицо, прыгнул на борт, лягнув Хокмуна, который попытался его остановить, и бросился в воду.

Петля затянулась, край нок-реи опустился и взметнулся вверх, хрустнули позвонки, и тело задергалось на веревке.

Д'Аверк кинулся к упавшему факелу, но пропитанная нефтью палуба уже вспыхнула. Пока он пытался затоптать огонь, Хокмун бросил Оладану канат, и мокрый зверочеловек вскарабкался на борт корабля. Купание ему, похоже, ничуть не повредило.

Матросы на корабле Шарагова зашумели и подступили к борту. "Почему они не отплывают?" - удивленно подумал Хокмун.

- Отходите! - крикнул он. - Ваш капитан мертв, и вы будете мертвы, если не отплывете!

Но матросы не двигались.

- Пожар, остолопы! - Оладан показал на пламя, от которого пятился д'Аверк. Огненные языки взметнулись вверх и лизали мачту и надстройку.

- Пора в лодочку, - усмехнулся д'Аверк.

Бросив свой факел в пламя, Хокмун поспешил к ялику.

- Почему они не уходят? - спросил он француза.

- Сокровища, - пояснил тот, крутя ворот лебедки. - Думают, награбленное добро еще в трюмах.

Ялик опустился на воду. Напуганные лошади фыркали, чуя запах дыма.

Соскользнув по талям на дно ялика, бывшие владельцы черного корабля налегли на весла. Вскоре судно превратилось в огромный костер. Над волнами стелился маслянистый дым, на фоне которого раскачивалось, словно пытаясь избегнуть адского пламени, тело Шарагова.

Трое смельчаков поставили парус, и тот наполнился ветром, унося их прочь от горящего судна. Они видели, что на пиратском корабле занялся парус, и матросы лихорадочно затаптывали падающие на палубу головни, а другие с большой неохотой рубили абордажные канаты. Но с ялика трудно было рассмотреть, велика ли опасность, грозящая трехмачтовому кораблю.

Прямо по ходу ялика был виден берег Крыма. Дальше лежала Украния. Быть может, где-то там трое путников найдут Безумного Бога, его приверженцев и, возможно, Иссольду...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В то время, как ялик с Дорианом Хокмуном и его

спутниками приближался к скалистому берегу Крыма,

маленькая страна Камарг изнемогала под натиском армий

Темной Империи. Король-Император Хуон приказал своим

войскам во что бы то ни стало уничтожить смелый народ,

дерзнувший бросить ему вызов. По Серебряному мосту,

протянувшемуся над морем на тридцать миль, шагали воины

Орденов Вепря и Волка, Грифа и Собаки, Богомола и Лягушки.

На них были необычные доспехи; их оружие ярко сверкало в

лучах солнца. А Король-Император, свернувшись подобно

зародышу в своей Тронной Сфере, скрежетал зубами от

ненависти к Хокмуну, графу Брассу и всем тем, кого он до

сих пор не сумел подчинить себе, хотя почти весь мир лежал

у его ног. Казалось, ему противостоит какая-то

таинственная сила, кто-то невидимый повелевает всеми

недругами Короля-Императора - и эта мысль сводила Хуона с

ума... Многое, очень многое зависело от тех смельчаков, с

кем не мог совладать Король Хуон: от Хокмуна, Оладана и,

быть может, д'Аверка; от загадочного Рыцаря в Черном и

Золотом; от Иссольды, графа Брасса и еще горсточки

храбрецов. От всех, на кого пал выбор Рунного Посоха...

Из "Истории Рунного Посоха"

1. ВСТРЕЧА НА БЕРЕГУ

Ялик быстро приближался к черным скалам. Хокмун с любопытством посмотрел на д'Аверка, который улыбался, подняв кабанью маску и устремив вдаль задумчивый взгляд. Словно почувствовав, что на него смотрят, он обернулся.

- Похоже, что вы чем-то озадачены, герцог Дориан. Неужели вас ничуть не радует исход нашего приключения?

- Радует, - кивнул Хокмун. - Но я озабочен вами, д'Аверк. Ведь вы к нам присоединились случайно. Я уверен, вы не были заинтересованы в том, чтобы воздать Шарагову по заслугам, да и судьба Иссольды вас не тревожит. И все же вы не пытались сбежать.

Улыбка д'Аверка стала чуточку шире.

- А зачем мне бежать? Убивать меня, насколько я могу судить, вы не собираетесь. Совсем напротив - вы спасли мне жизнь. Сказать по-правде, мне кажется, что сейчас моя судьба теснее связана с вашей, чем с судьбой Темной Империи.

- Но вы не преданы мне и моему делу.

- Дорогой герцог, я уже объяснял, что предан только своим замыслам и желаниям. А что касается вашего дела, то признаюсь, я уже не считаю его безнадежным. Вам чертовски везет, и порой мне кажется, что в борьбе с Темной Империей вы способны одержать верх. Если бы я был в этом уверен, то весьма охотно принял бы вашу сторону.