Арабские поэты и народная поэзия - Ольга Фролова

Понять эти строки можно, только зная степень убогости домашней обстановки крестьянина. Он спит на простой циновке, и кровать, изготовляемую обычно из стеблей пальмового дерева, считает предметом роскоши.

Выбору жениха посвящена также песня, композиционно и по содержанию перекликающаяся с первой из рассмотренных выше. Здесь ясно звучит тот же мотив социального неравенства:

О, мама! Ах, застежка моего ножного браслета!Если мне дадут выбирать, я не возьму погонщика ослов,Ибо утром он скажет: «Ну-ка, приготовь моих ослов».Если мне дадут выбирать, я не возьму погонщика верблюдов,Ибо утром он скажет: «Приготовь-ка моих верблюдов».Если мне дадут выбирать, я не возьму и плотника,—Ибо утром он скажет: «А где мой молоток и пила?»Клянусь жизнью отца возьму я такого, как Араби,Человека солидного, ранга высокого.

Повторенную в песне стереотипную формулу ма̄х̮уд «я не возьму; я не выйду замуж» говорит девушка и в настоящее время, если она не согласна с выбором жениха, который сделали родители. Песня свидетельствует и о той популярности, которой пользовался у египетского народа Араби-паша, вождь, глава восстания 1882 г., против хедива и англичан.

Песня о преградах, которые ставят на пути любящих религиозные устои,— «Привела меня любовь»:

Привела меня любовь (хава̄, 1), привела под окно христианина.Я сказала ему: «О, мастер Ханна,сделай мне ножной браслет (х̮улх̮ал, 2), который бы звенел».Он сказал мне: «Богом не дозволено,чтобы мусульманка любила (‘ашик̣а, 1) христианина».

Чрезвычайно выразителен повтор глагола «привела» в первой строке. Прием повтора характерен для арабской народной поэзии.

На пути молодых людей в арабских странах стоят не только религиозные устои, но и обычай уплаты калыма за невесту, преподнесения невесте дорогого подарка в день обручения, обязанность невесты приобрести приданое. Вот песня «За шесть реалов, отец, отдай меня замуж»:

За шесть реалов, отец, отдай меня замуж.Во имя Пророка, мама, скажи отцу,чтобы он согласился и хоть за один реал выдал меня замуж.Во имя Пророка, мама, скажи отцу,если это будет реал, я куплю все равновеликолепный алмазный венец и алмазные серьги,—пусть устроит мою свадьбу.Отец мой даст реал, брат мой — реал, дядя — реал,Пусть он отдаст меня замуж — лучше, чем позор.

Сама брачная церемония не могла не найти места в песнях «ал-‘ава̄лим». Особое место в брачной церемонии занимает ночь накануне переезда невесты в дом жениха, когда невесту моют и окрашивают ее руки и ноги хной (х̣енна, 2). Самая популярная египетская песня об этой ночи «Х̣енна, о, х̣енна! О, К̣ат̣р ан-Нада̄ («Капля росы»)!» восходит, как полагают, еще к IX в., когда она пелась на свадьбе К̣ат̣р ан-Нада, внучки султана Ахмеда ибн Тулуна, одной из самых красивых и образованных женщин своего времени. Она была отдана замуж за багдадского халифа [199, с. 183]. Скорее всего, от первоначального текста осталась только первая строка, потому что остальные строки текста не связаны с ней [177, с. 31, прим. 1]. Песня «Х̣енна, о, х̣енна!» была записана много раз. Сопоставление ее варианта из сборника ал-Булаки с текстами, зафиксированными Маврисом [177] и Ахмедом Рушди Салихом [202], выявляет ряд интересных моментов. В сборнике ал-Булаки представлен более полный вариант этой песни, в котором разнообразнее воплощена основная мысль — стремление невесты положить конец связи жениха с родительским домом, направить его мысли на создание новой семьи [201, с. 169]. Здесь упоминается не только мать жениха, как у Мавриса и Салиха, но и его сестра. В приведенном ниже тексте песни в квадратные скобки заключены строки, имеющиеся только в нашем сборнике, а в круглые скобки взяты добавления из текстов Мавриса и Салиха, неотмеченные строки имеются во всех трех привлеченных для сравнения вариантах:

Х̣енна, о, х̣енна! О, К̣ат̣р ан-Нада̄ (Капля росы)!Окно любимой (хабӣб, 2) притягательно для любящего.Боюсь, твоя мать будет искать тебя,Но я спрячу тебя в своих волосах и заплету их в косы.[Если придет ко мне твоя мать и спросит о тебе],Я спрячу тебя в своих бровях и густо их насурмлю.[Боюсь, что твоя мать спросит о тебе],Тогда спрячу тебя в своих глазах и ресницах и подкрашу их[И если придет ко мне твоя мать],Я спрячу тебя на своей щеке и запудрю тебя.[Боюсь, твоя мать будет искать тебя],[Тогда спрячу тебя у себя во рту и крепко закрою его].[И если твоя мать спросит о тебе],[Я спрячу тебя у себя на шее и прикрою ожерельем].(Я спрячу тебя на своей груди и платье затяну).(Я спрячу тебя на своей груди и пуговки застегну).[Боюсь, что сестра твоя будет искать],[Но я спрячу тебя на моей талии и подпояшусь широким поясом].[Если придет ко мне сестра твоя],[Я спрячу тебя на своем животе и складками закрою],(Спрячу я тебя между ног, и никто не увидит тебя).[Боюсь, твоя мать спросит о тебе].[Я спрячу тебя в сумку и поставлю сверху сливки].[Если придет ко мне твоя мать],[Я спрячу тебя в своих шароварах и затяну шнурок].(Если придет ко мне твоя мать и спросит о тебе),(Я поклянусь, что ты никогда и не бывал у меня).

В варианте рассматриваемого здесь сборника содержится намек на время создания текста; появляется слово «пудра», попавшее в египетский диалект из французского языка и употребленное вместо чисто арабского «нарумянюсь» в других вариантах. Дополнения, замены, варианты данного сборника песен демонстрируют важность работы, проделанной его собирателем. Песня «Х̣енна, о, х̣енна!» до сих пор пользуется широкой популярностью в Египте. Она встречается и в литературных произведениях современных арабских писателей. Начальные ее строки можно прочесть в рассказе Ридвана Ибрахима «Свадьба», направленном против жестокого обычая насильно выдавать девушек замуж и содержащем многие этнографические подробности. Рассказ этот опубликован в сборнике «Раны народные» [218], где слово «раны» (джира̄х̣, 3), обычное для лирических песен, переосмыслено в социальном плане: это рассказы о судьбах простого народа.

Положение арабской женщины определено чрезвычайно жестокими законами, карающими смертью за потерю девственности до замужества или измену мужу. Несмотря на это во многих народных песнях поется о незаконной любви или об обмане злого мужа. Так, в песне «Красавица, судьба ополчилась на нас» говорится:

Она сказала мне: «Приходи ко мне домой,ты весь исхудал и высох».Я ответил: «Но ведь дома твой муж».Она сказала: «Не бойся, приходи в полночь,Я выйду и открою тебе.Только боюсь, что соседи увидят тебя и побьют,А мне тебя жалко».Она сказала: «Приходи ко мне домой,переоденься и сделай вид, что ты плотник,в полночь будешь ты гвоздь вбивать,а я буду вместе с тобой».

Эта песня не о легкомыслии, а о трагедии влюбленных. Начинается она с горького восклицания молодого человека, невесту которого выдали замуж за другого и который высох от любви. Его возлюбленная готова изменить мужу потому, что старая любовь не забыта.

Выразительность песни достигается при помощи особого приема: диалога героя со своей возлюбленной, когда строки начинаются словами «она сказала», «я сказал/ответил». Этот прием характерен для восточной поэзии вообще. Ахмед Рушди Салих в своих исследованиях по фольклору, касаясь вопроса о запретной любви и измене мужу, в качестве примера народных песен на эту тему приводит широко распространенный маввал о Йусуфе и Зулейхе, имеющий в основе библейско-коранический сюжет. Здесь же он указывает, что вообще «любовь — в народном сознании — входит в круг запретных вещей и рассматривается в известной степени как проституция, особенно в отношении женщины» [202, ч. 1, с. 106]. А. Р. Салих приводит большое количество примеров, иллюстрирующих его мысль. Однако можно привести еще больше примеров, которые подвергнут сомнению тезис о беспощадном осуждении любви, даже незаконной, в народной поэзии. Распространенность песен о незаконной любви, об измене мужу, можно объяснить естественным протестом народа против жестоких обычаев, не свойственных его свободолюбивому духу. Девушку часто отдают замуж за нелюбимого. Знаток египетских обычаев Ахмед Амин пишет: «Часто случается в Египте, что старик 60-70 лет женится на молодой девушке, и это бывает причиной того, что женщина выходит из дома и обманывает мужа» [199, с. 254]. Среди песен сборника есть одна и об этом горе — о неравном браке: