Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения? - Джозеф Стиглиц

Демонстрируя поразительное пренебрежение самыми базовыми правилами финансовой политики, администрация президента продолжила сокращать налоги при том, что проводила новые дорогостоящие программы расходов и ввязалась в разрушительную необязательную войну с Ираком. Профицит бюджета в 2,4 процента от ВВП, которым встретила Буша экономика, когда он стал президентом, через четыре года его правления превратилась в дефицит в 3,6 процента. Соединенные Штаты не видели такого отката назад со времен глобального кризиса на фоне Второй мировой войны.

Размер субсидирования сельскохозяйственного сектора в период с 2002 по 2005 год удвоился. Налоговые расходы – огромная система субсидий и преференций, скрытая в налоговом кодексе, – выросли более чем на четверть. Налоговые льготы для друзей президента из нефтегазовой индустрии увеличились на несколько миллиардов долларов. Да, после трагедии 11 сентября расходы на оборону действительно возросли (примерно на 70 процентов), однако эти вложения не помогли выиграть в войне с терроризмом, а были безвозвратно потеряны в результате неудачных миссий в Ираке. В то же время огромные суммы продолжали выделяться на стандартные высокотехнологичные забавы – разработку оружия, которое не работает, против врагов, которых нет. Короче говоря, деньги направлялись куда угодно, только не туда, где они были действительно необходимы. За эти семь лет доля ВВП, направляемая на исследования и развитие всех отраслей, кроме обороны и здравоохранения, сократилась. Практически никакие меры не принимались в отношении разваливающейся инфраструктуры, будь то дамбы в Новом Орлеане или мосты в Миннеаполисе. Разбираться с причиненным стране ущербом предстоит следующему обитателю Белого дома.

Администрация приняла самую дорогостоящую программу социальной помощи за последние сорок лет, несмотря на то что она не решала задачи предоставления социальной помощи нуждающимся: плохо продуманная система пособий на лекарства, отпускаемые по рецепту в рамках программы «Медикэр», задумывалась одновременно как взятка накануне выборов и щедрая подачка фармацевтической индустрии. Как позднее стало понятно из внутренних документов, истинная цена этой меры была скрыта даже от Конгресса. В это же время фармацевтические компании получили особые преимущества. Чтобы получить доступ к новой схеме социальной поддержки, пожилые люди не могли сделать выбор в пользу более дешевого препарата из Канады или других стран. Закон также запрещал правительству США, крупнейшему закупщику лекарств, выписываемых по рецепту, заключать сделки с производителями лекарств, чтобы снизить цены на них. В результате американцы платят за лекарства гораздо больше, чем люди в любой другой стране развитого мира.

Вы и сейчас можете услышать утверждения, в том числе и от самого президента, что снижение налогов задумывалось как мера стимулирования экономики, но это никогда не было правдой. Отдача (размер стимулирования на один доллар дефицита) была вопиюще низка. Поэтому задача стимулирования экономики легла на плечи Совета управляющих Федеральной резервной системы, который пошел на беспрецедентные меры и опустил процентные ставки до одного процента. В реальном выражении с учетом инфляции процентные ставки опустились до отрицательных двух процентов. Закономерным результатом стал безумный потребительский ажиотаж. Если посмотреть на это с другой стороны, финансовая безответственность Буша заразила тем же недугом всех остальных. Кредиты текли рекой, в том числе и субстандартные ипотечные кредиты, которые стали общедоступным средством жизнеобеспечения. К лету 2007 года долг по кредитным картам достиг невероятных $900 миллиардов. «Приучен с детства»[31] стала хмельным слоганом эры Буша. Американские семьи спешили воспользоваться низкими процентными ставками, ввязывались в новые ипотечные кредиты на заманчивых условиях и продолжали жить взаймы.

Благодаря потребительскому буму состояние экономики какое-то время казалось вполне сносным. Это давало повод президенту кичиться экономической статистикой, которым он не преминул воспользоваться. Но многие семьи осознали последствия произошедшего уже через несколько лет, когда процентные ставки выросли, и выплаты по кредитам для многих стали непосильны. Президент, вероятно, рассчитывал на то, что час расплаты наступит после 2008 года, но он наступил восемнадцатью месяцами ранее. Согласно подсчетам в ближайшие месяцы около 1,7 миллиона американцев потеряют свои дома. Для многих это станет необратимым скатыванием в нищету.

В промежутке с марта 2006 по март 2007 года процент банкротств частных лиц вырос более чем на 60 процентов. По мере того, как все больше семей становились банкротами, к людям начало приходить понимание того, кто выиграл и кто проиграл в результате подписанного президентом в 2005 году законопроекта о банкротстве, ужесточившего критерии, по которым для неплатежеспособного должника могла списываться часть долга. Безусловными победителями оказались кредиторы, которые активно поддерживали реформу и которые благодаря ей обрели дополнительные рычаги давления и юридическую защиту. Люди, столкнувшиеся с финансовыми трудностями, остались в дураках.

Война в Ираке (а также, хоть и чуть в меньшей степени, и война в Афганистане) стоила Америке огромного количества пролитой крови и потраченных денег. Точное число унесенных жизней не поддается исчислению. Что же касается ущерба казне, то в данной ситуации уместно вспомнить о том, что в период подготовки к введению войск в Ирак администрация не решалась озвучить свои оценки предстоящих расходов на войну (и публично унизила одного из советников Белого дома, который высказал предположение о том, что война может обойтись примерно в $200 миллиардов). Когда отмалчиваться стало невозможным, администрация озвучила цифру в $50 миллиардов – примерно такую же сумму США тратят каждые несколько месяцев. На сегодняшний момент официальные цифры правительства признают, что в общем счете более половины триллиона долларов было потрачено на этот американский «театр военных действий». В действительности реальная цена конфликта в Ираке в четыре раза превышает озвученную (к такому выводу мы с Линдой Билмс пришли в результате совместного исследования), несмотря даже на то, что Бюджетное управление Конгресса США теперь признает, что общая сумма расходов на войну вдвое превышает сумму, потраченную непосредственно на военные операции. Официальная статистика, например, оставляет за кадром другие важные статьи расходов, в частности, серьезно увеличившиеся издержки на набор новых военнослужащих и выплату бонусов контрактникам за продление договора на службу, которые достигали $100 000. Она также не учитывает пожизненную выплату пособий по потере трудоспособности и медицинское обслуживание десятков тысяч раненых ветеранов, 20 процентов которых вернулись с войны с ужасающими травмами позвоночника и головного мозга. По совсем уж удивительным причинам официальная статистика не учитывает и стоимости оснащения, которое использовалось в ходе войны и которое требует замены. Если ко всему прочему прибавить издержки, которые понесла экономика по причине возросших цен на нефть и подобных неявных последствий войны (возьмем, например, удручающий эффект домино, распространившийся на инвестиции, а также нежелание других стран сотрудничать с американскими компаниями из-за испорченной репутации страны в глазах мировой общественности), суммарные расходы на войну в Ираке по довольно скромным подсчетам достигают минимум $2 триллионов. Ко всему сказанному необходимо добавить один важный комментарий: пока.