Огненный шторм - Дэвид Класс

А если нет — вылезай прямо здесь.

15

Вашингтон, три часа ночи. Спящий город. Пустой город. И до обидного неосведомленный. По идее, это должен быть сверхбдительный и суперосведомленный гиперцентр информации. ФБР. ЦРУ. Пентагон. Средоточие современных разведывательных технологий. Твердыня безопасности. Которая защищает граждан от любой угрозы, как внешней, так и внутренней.

А на самом деле здесь никто и понятия не имеет, что происходит. Ставлю мотоцикл на Пенсильвания-авеню. Гляжу на Белый дом. Очень хорош в лунном свете. Линкольн, Теодор Рузвельт, Франклин Делано Рузвельт, Джон Фицджералд Кеннеди — все они жили здесь.

Нынешний президент дрыхнет себе без задних ног. Интересно, что ему снится? Очередной прием в честь премьер-министра Гдетотамии? Или грядущие промежуточные выборы и придется ли ему произносить очередную агитационную речь в Дубьюке?

Борюсь с искушением забарабанить в двери и поднять его среди ночи.

Здравствуйте, мистер президент, это я, Джек Даниэльсон из Хедли-на-Гудзоне. Продерите глаза, сэр. Оторвите задницу от кровати. Они здесь. Повсюду. Гормы. Нетопыри. Охранники с лазерными пистолетами на Пенсильванском вокзале. Они крошат друг друга в капусту во всех ваших пятидесяти штатах! Сделайте что-нибудь!

Что вы предпримете, сэр? А я откуда знаю? Вы же президент, а не я… Я исполняю долг гражданина Соединенных Штатов. Принес вам ключевые сведения. А теперь делайте свое дело, защищайте меня. Потому что полиция в Хедли меня не защитила и нью-йоркские копы тоже не могут, но вы же президент, вы-то все можете.

Но, конечно, стучать в дверь я не буду. Я же знаю — он мне не поможет. Он ничего не знает. Потому-то и храпит. Да, в его государстве идет война, но это тайная война, которую ведут люди и существа, обладающие куда большим могуществом, чем он сам. Свидетельство их превосходства — хотя бы то, что они всё знают о его мире, а он не имеет ни малейшего представления даже об их существовании.

Вот я и стою, и меня так и подмывает подбежать к воротам и от души их пнуть.

Просыпайтесь, мистер президент. ПОМОГИИИИИИТЕ!

И пытаться не стоит. Ничего не выйдет. Решат, что я с приветом. Ах, гормы и нетопыри? Конечно-конечно, мистер Даниэльсон. Секретная служба приготовила для вас чистенькую уютную камеру. Пройдемте. Какая у вас элегантная кожаная куртка — а где правый рукав?

Дует ночной ветерок. Стою рядом с мотоциклом. Джиско сидит в коляске и тоже глядит на дом номер 1600 по Пенсильвания-авеню. Я смотрю, а он качает головой.

Ты там как, малыш?

По-моему, это ты что-то загрустил.

И кто чьи мысли читает? Просто я думаю об упущенных возможностях, мой милый дурачок.

А кто что упустил?

Забудь. Может, поедем?

Съезжаем с авеню. Улицы темны и по большей части пусты. Объезжаем парки вокруг дорогих нашим сердцам символов национальной гордости. Пруд отражает мерцание миллионов звезд. Разные памятники. Линкольн — печальный и мудрый. Монумент Вашингтона, крайне недвусмысленно символизирующий мощь страны. Едем по восточной стороне Эспланады, пока гигантский купол Капитолия не заслоняет ночное небо.

Паркуемся на углу южной террасы. За спиной высится великолепная колоннада Капитолия. Слезаю с мотоцикла и дальше иду пешком. Джиско трусит рядом.

Останавливаюсь на краю террасы. На протянувшуюся далеко внизу Эспланаду ведет уступами уйма мраморных ступеней. Стою и гляжу на спящий город. Две тысячи лет назад говорили, что все дороги ведут в Рим. Теперь все дороги ведут сюда.

Это Рим моего мира, хитросплетение власти, гарантия безопасности для страны и планеты. Что бы ни случилось, здесь все исправят. Кто бы ни напал, здесь отразят любое нападение.

Вдали видна россыпь огней — дома, деловые центры, правительственные учреждения. Почему-то я ощущаю свою связь со всем и всеми в этом городе — с Белым домом, который только что видел, с Капитолием за спиной, с Пентагоном и штаб-квартирой ФБР, с тысячами людей, благодаря которым движется мощный механизм страны и которые сейчас мирно дремлют в Джорджтауне, Арлингтоне и Бетесде.[11]

Я тоже из их числа. Меня приучили им доверять. Но помочь мне они не могут. Вышло так, что я влип в это дело один-одинешенек.

Джиско тоже глядит на город и качает головой. Спрашиваю его, чем он так расстроен.

Спят. Идиоты! Могли бы все исправить. У них были для этого силы, средства, возможности. А они ничего не сделали. Зашоренные дураки!

О чем это ты? Кто мог все исправить?

Джиско не отвечает. Печальная собачья морда. По-прежнему в красной бандане. Что-то не то в этих его словах, и особенно в прошедшем времени. Пытаюсь это понять…

И слышу: щелк, хрусть, клац — и вижу цепочку красных фейерверков, рассыпающихся вишневыми искрами.

Джек! Осторожно! Парализующие дротики!!!

16

Поздно. Острая боль в правом бедре. Онемение.

Беги, пес. Спасайся. Я не могу бежать.

Взбирайся мне на спину.

Какой смысл? Беги, уноси ноги! Им нужен я, а не ты.

Заткнись и залезай!

К нам бегут какие-то тени. Что-то разворачивают. Вспыхивает голубая паутина.

Плазменные сети. Если они нас коснутся, мы пропали. Залезай!

Залезаю. Вцепляюсь в косматую спину.

Огромный пес несется во тьму. Поразительная резвость. Красные парализующие дротики и плазменные сети сверкают вокруг, словно салют на Четвертое июля.

Псина кидается к мотоциклу.

Вести сможешь?

Неловко переваливаюсь с его спины на сиденье «харлея». Джиско прыгает в коляску.

БРРРРУУУУМ! Для разнообразия старая развалина заводится с первого раза.

Я собираюсь с ревом умчаться с террасы на восток, но ничего не выходит. Оттуда тоже надвигаются тени! И с запада! Обложили с трех сторон. Как британцев под Балаклавой!

Закладываю крутой вираж по мраморной террасе — ищу выход. Полукружие теней стремительно смыкается.

Они могли бы застрелить меня, но не делают этого, так что я прихожу к выводу, что нужен им живым. Хотят выведать, что мне известно. Старое доброе свежевание нервов. А бежать мне некуда.

Нет, есть куда.

Разгоняюсь и еду на юг — к ступеням Капитолия.

Джек, что ты делаешь?

Нашел единственный выход.

Мы разобьемся.

«Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен, по первому знаку на пушки в атаку…»

Ты сошел с ума!

Стисни зубы, слюнтяй!

Переваливаем через край террасы. Мотоцикл с коляской мчится по нескончаемым ступеням. Бумпита-тумпита-бумпита. Кости дрожат. Зубы стучат.

Старый мотоцикл почему-то не падает, и коляска не отцепляется.

Джиско лежит ничком, закрыв глаза лапами.

О ВСЕМОГУЩИЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ СОБАК, СПАСИ СВОЕГО СМИРЕННОГО РАБА!

Я бормочу такую же отчаянную молитву — хотя молюсь и не Всемогущему Повелителю собак.

Разгоняемся. Беспорядочные «тум» и «бум» кончаются. Начинается ровное «БАМ, БАМ, БАМ». Мы мчимся по ступеням Капитолия на скорости больше пятидесяти миль в час. Старый мотоцикл неминуемо должен рассыпаться. Древняя коляска не вынесет такой пытки. Но они целы — и мы едем вниз и в конце концов оказываемся на Эспланаде и выруливаем на газон.

Джиско отнимает лапы от глаз. Осторожно выглядывает из коляски.

Получилось! Мы живы! Впрочем, я в тебе не сомневался!

Честно говоря, ты меня не особенно-то подбадривал. Впрочем, я понимаю: когда икаешь от ужаса, тут уже не до удали.

К твоему сведению, я лег плашмя, чтобы снизить сопротивление воздуха.

Да что ты говоришь?

Но раз уж мы успели уйти от погони, предлагаю оторваться от нее еще дальше.

Неплохая мысль.

Мы зигзагами мчимся к окраинам Вашингтона. На полной скорости.

17

Городские предместья. Я лежу на траве. Джиско исследует мое бедро. Осторожно трогает лапой. Для собаки он превосходно умеет найти подход к больному.

Ничего серьезного.

Бедро совсем онемело. Не могу пошевелить ногой.

Временный синоптический паралич. Все обойдется.

Сажусь. Отлично. Но кое-чего я не понимаю. Как они вообще смогли нас выследить и устроить засаду? Никто же не знал, где мы спрыгнули с поезда. И никто не мог вычислить, что я купил у банды мотоцикл, и заметить нас на всех этих шоссейках. Так как же они догадались, что мы здесь?!

Психологическое профилирование. Ты сам-то знаешь, зачем тебе понадобилось в Вашингтон?

Захотелось посмотреть город. Никогда тут не был.

Это только повод. А не основная причина. Тебя с рождения приучали поступать именно таким образом.

Каким «таким образом»? О чем ты?

Поведение, соответствующее эпохе. Твое поколение еще в школе приучают доверять властям. Если происходит что-то не то, расскажи родителям. Расскажи учительнице. Расскажи полицейскому. Так ведь?