Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего - Александр Бузгалин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Над этими уровнями надстраиваются холдинг, крупный банк, корпорация как таковая, где и расположены реальные хозяева группировки (как правило, они включают три типа: экс-номенклатура; бывшая (или актуальная) мафия и, реже, вышедшие из «низов» профессионалы).
Эта же система обеспечивает взаимодействие с четвертым уровнем иерархии – коррумпированными (лоббируемыми) элементами различных законодательных, исполнительных и судебных государственных структур федерального, регионального и муниципального уровней, а также средствами массовой информации.
На периферии этих систем действует система «крыш», а также посреднический мелкий и средний частный бизнес, сращенный с организованными криминальными группами: несколько торгово-посреднических (а то и попросту паразитических) частных фирм, иногда еще и один-два мелких банка. В отличие от мелкого бизнеса в «цивилизованных» экономиках, где он, как правило, зависим от корпораций и эксплуатируется ими (неравноправный симбиоз), в трансформационной экономике такой (есть еще и другой – относительно независимый) малый и средний бизнес создается боссами корпораций для перекачивания ресурсов этих крупных (но находящихся, как правило, в тяжелом экономическом положении) структур в карманы их хозяев, не тратясь даже на покрытие издержек (выплату зарплаты, например) и выплату налогов всей структуры, что качественно увеличивает личные доходы ее элиты.
Основные права собственности на всю эту систему сконцентрированы в руках узкого круга лиц, сосредоточенных в администрации экс-государственных предприятий, руководстве банков и лоббирующих структур, а также действительных хозяев дочерних частных фирм. Подчеркнем: речь идет о реальных правах собственности, о хозяйственной власти, а не просто о доле акций (хотя последняя также важна).
Каковы же основные каналы социально-экономической власти в этих корпоративных структурах !
Наиболее очевидный – собственность на акции. Для реального контроля за группой иногда достаточно владеть 10–15 % акций входящих в нее фирм при условии, что (1) остальные акции распылены среди многочисленных мелких собственников, не способных к скоординированным действиям; (2) хозяева этих 10–15 %, напротив, едины в своей предпринимательской деятельности (составляют «клан»); (3) эти хозяева держат в своих руках другие нити хозяйственной власти и контроля.
Кто же сегодня обладает таким консолидированным пакетом акций на большинстве бывших государственных предприятий? В России, по данным экспертных оценок, наиболее типичной является следующая картина. Порядка 10–20 % акций имеет государство. У персонала предприятий, получившего в начальный период приватизации около 2/3 акционерного капитала, в 1998 году осталось уже менее 40 % общего числа акций. В настоящее время в руках работников находится, как правило, не более 20–30 % акций, а это значит (учитывая российское законодательство), что они не консолидированы. Более того, работники российских предприятий, как уже было сказано, в большинстве по-прежнему пассивны, не объединены в ассоциации (профсоюзы, как правило, самоустраняются от решения проблем собственности), не способны к солидарным действиям как собственники, а тем более как предприниматели. В подавляющем большинстве случаев они передоверяют основные права собственности высшей администрации предприятий, на которых они работают.
Напротив, администрация предприятий – это консолидированная структура, связанная десятилетними традициями соподчинения и совместной кастовой жизни («номенклатура» низшего уровня). Эти лица имели в конце 90-х годов до 15 % акций и продолжают их активно скупать.
Наиболее значительная часть акций (40–50 % и более) с конца 90-х годов стала концентрироваться в руках «внешних инвесторов» (отечественных и зарубежных частных фирм), как правило, связанных прочной личной унией с администрацией предприятий, но иногда, напротив, оттесняющих прежнюю «патерналистскую» администрацию от главных рычагов власти в результате ожесточенной борьбы. Значительную часть этих акций (через подставные фирмы или иным путем) могут контролировать финансовые институты (банки), входящие в неформальный клан.
В целом элита кланово-корпоративной структуры, как правило, контролирует от 30 до 70 % акций, т. е. существенно больше, чем минимально необходимо для контроля за предприятием при наличии названных выше других условий. Об этом косвенно свидетельствуют данные об уровне концентрации акционерной собственности, которые показывают высокий уровень контроля над акционерными обществами, сосредоточенный в руках крупнейших акционеров.
Второй важнейший канал контроля элиты за кланом – административная власть. В условиях России, с ее вековыми традициями подчинения начальству, административная власть высшего менеджмента играет одну из ключевых ролей в формировании устойчивых клановых структур. Эта власть соединяется с таким специфическим феноменом, как сохранение в руках администрации предприятий контроля за жилищным фондом, социальной инфраструктурой и т. п. (ведомственные квартиры, детсады, поликлиники и т. д.).
Но это только власть администрации предприятия по отношению к работникам. Существует и административный контроль государственных структур (в том числе – региональных, особенно таких, как губернаторы и их «команды») по отношению к предприятиям. Пережитки командной экономики («плановая сделка», патернализм чиновников и т. п.) вкупе с современным хаотическим бюрократическим воздействием массы различных ведомств на рынок и процесс перераспределения собственности делают государственного чиновника если не «отцом», то, по меньшей мере, влиятельным «дядюшкой» по отношению к директору предприятия.
Льготные кредиты и налоговые «послабления», позиция судебной власти, благожелательное или придирчивое отношение разного рода инспекций, хотя бы минимальный госзаказ (для гигантского оборонного сектора он до сих пор чрезвычайно важен), высокие экспортные тарифы или, напротив, защитительные импортные пошлины, прямые дотации (например, шахтерам) и т. п. – все это делает административную власть (правительство в центре и в регионах) крайне значимой, несмотря на кажущийся крах «административно-командной системы».
Наиболее значимым каналом хозяйственной власти является финансовый контроль. Большинство российских предприятий в течение последних десяти лет находятся в состоянии перманентного и жестокого финансового кризиса. Нет денег на выплату зарплаты, на платежи за сырье, материалы, энергию, не говоря уже об инвестициях. Постоянный кризис взаимных неплатежей и необходимость любой ценой вымаливать у государства и/или банка кредиты – все это стало правилом. В этих условиях срабатывает цепочка финансовой зависимости.
