Ночная мелодия - Би Джеймс

— Если бы это было правдой! — вырвалось у него. Он до сих пор отчаянно переживал неудачу. — Если бы мне хватило ума не брать с собой Джой с ее больным сердцем, ничего бы не случилось. Холод особенно был ей вреден…

— Разве это ваш грех, что Джой Боухеннон никому, и особенно мужу, не сказала о своем состоянии? Откуда вы могли знать, что ей нельзя и что можно?

— Я бы…

— Вы бы… что? — Глаза у Кейт блеснули, и она оторвала руку Девлина от своей щеки, но не отпустила. — Отказали бы другу, сказав: «Нет, я не возьму вас в базовый лагерь, потому что надвигается шторм, мы упадем, и ваше больное сердце не выдержит холода»?

— Не шутите.

— Я не шучу. — Кейт поставила точку.

— Вы не знаете, вы там не были.

— Я знаю вас, этого достаточно. Я знаю, как много вы проявляете заботы, особенно о женщинах.

— Вы преувеличиваете, Кейт.

— Да? А случай с Тессой? — В ее голосе была страстность, которая слишком долго подавлялась. — Для маленькой девочки, которую вы не знаете. А офицер О'Брайан, которую вы заставили улыбнуться? Думаю, были и другие примеры.

Кейт знала теперь, почему сестра послала Девлина на Саммер Айсленд. Они были абсолютно подходящей парой для целей Валентины. У Кейт Галлахер были затруднения, а Девлин О'Хара жаждал помогать.

— Могу только сказать, что я верю вам, Девлин.

Кейт встала, забрала у него пустой бокал и пошла к бару, чтобы снова его наполнить. Она почувствовала на себе взгляд Девлина, обернулась и увидела, что в нем произошла необъяснимая перемена. Все еще была заметна большая усталость, но появилось что-то еще. Что-то, чего она никогда в Девлине не видела.

Озадаченная, Кейт отвела глаза и, несколько неловко поворачиваясь под изучающим взглядом Девлина, пролила немного вина. Темно-рубиновые капельки загорелись на сливочной коже ее запястья. Недолго думая, она поднесла руку к губам и слизнула вино.

Девлин странно хмыкнул. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он не двигался, бледность не уменьшилась, и внимание, с которым он наблюдал за ней, не ослабло.

Вновь подойдя к нему, она поставила бутылку на столик и предложила ему наполненный бокал. Потом повернулась, чтобы отойти, но пальцы Девлина схватили ее запястье, потянув ее обратно.

— Сыграйте мне, Кейт.

— Что сыграть? — Она была даже рада просьбе.

— Что хотите.

— Я буду играть вам, Девлин, — прошептала она. — Так долго, как вы этого захотите.

Он наблюдал за ее движениями, зачарованный порханием пальцев над клавишами, музыка успокаивала его. Кейт играла так проникновенно, что казалось, его страдающая душа погружается в сладостную нирвану. Он заснул, а она продолжала играть. Моцарт, Бетховен, Дебюсси, Бах, Шопен сменяли один другого.

Когда тьма совсем сгустилась, а из света осталась только луна на небе, ее руки в последний раз медленно прошлись по клавишам, заканчивая любимую сонату, и легли на колени. Какое-то время она сидела, не двигаясь, надеясь, что он не проснется. Наконец, в полной тишине, нарушаемой только звуками моря, она встала из-за пианино. Подойдя к Девлину, она опустилась возле него на колени и подняла закатившийся бокал.

Оставив мужчину спокойно спать, Кейт снова поднялась и обнаружила, что не может оторвать от него взгляда. Тьма, свет бледной луны и покров сна стерли с его лица трагическую маску, и теперь это было лицо озорного и привлекательного человека. Когда она впервые заметила его в Равенеле в тот день, чуть не целую жизнь назад, волосы у него были слишком длинные. За время его жизни на острове он так и не обеспокоился поисками парикмахера, а чтобы справляться с копной волос, норовивших упасть ему на лоб, пользовался цветастыми платками.

Во время игры она мечтала, как откинет эту прядь, теперь же ей неудержимо хотелось коснуться его — чтобы он открыл глаза и взглянул на нее без тумана ослепляющей боли. Ей хотелось найти нежность в его взгляде.

Кейт Галлахер, которая за все годы так и не познала тайны сексуальных соблазнов, узнала, наконец, что значит нуждаться в мужчине, жаждать его нежности, его поцелуев. Ее пальцы скользнули в блестящую прядь и отвели с чистого лба. В этот редкий момент она видела смелого бродягу, который любил жизнь и жил в полную силу. Нежный рыцарь, который соблазнил бы и любил бы любую женщину, пересекшую его путь.

— И будьте счастливы, Девлин О'Хара. — пробормотала она. — Какое счастье, должно быть, любить вас.

Движением, стремительным, как вспышка молнии, рука тисками сомкнулась на ее запястье и потянула вниз. Но она спокойно сказала:

— Это Кейт, Девлин.

Сильная рука продолжала тянуть. Полузадушенный крик прозвучал ей в ухо, горячее дыхание опалило щеку. Когда другая рука зарылась ей в волосы, она поняла, наконец, то отчаянное гортанное слово, которое грохотало в его груди. Пожар.

— Девлин. Пожалуйста, успокойся…

— Я причинил тебе боль?..

— Нет-нет. — Коснувшись пальцем его губ, она остановила прерывающийся поток. Прикосновение было подобно колдовству, которое заставило ее тоскующие губы потянуться вниз, к его поцелую.

— Кейт, — позвал он тихо. Когда его руки сомкнулись вокруг нее, Денали и прошлое были забыты, она услышала его шепот: — Любовь моя.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Любовь моя!

Девлин страстно притянул ее к себе, опустил на диван и растянулся рядом. Потом наклонился над ней, взял в ладони ее лицо. Пристальным, неосмысленным, потемневшим синим взором он глядел в золотистые глаза. Его взгляд, казалось, целую вечность искал что-то в глубине ее глаз, словно старался заглянуть ей в душу и сердце. Потом Девлин медленно склонился и коснулся ее губ. Раз, другой, и, встретив отклик, потерял себя… Обнимать Кейт, целовать ее, пить с ее сладких уст — это манна для голодающего. Но… страсть не могла быть утолена только поцелуем. Теперь, когда его желания, столь долго сдерживаемые, вырвались, ничто не могло его остановить. Не было иного мира, покоя или облегчения для Девлина, только Кейт, ее тело.

Он поднял голову. Опираясь на одну руку, он другой перебирал ее волосы, с трудом сдерживая страсть, ощущая жар и опьяняющую смесь ароматов его и ее тел. Не чувствуя собственного тела, он снова наклонился к ее губам, словно к магниту.

На этот раз его поцелуй был легким, мимолетным. Скорее обожающим. Он чуть коснулся ее припухшей нижней губы — дерзкое обещание мужчины, нашептывающего о неизменном, затаенном стремлении.

Обольстительные обещания. Озорной, соблазнительный намек на скрытое восхищение. Кейт встречала поцелуем его поцелуй, лаской ласку. Его прикосновения затягивали, ее рассудок был в полном смятении, ни одной ясной мысли, за которую можно было бы зацепиться. Впервые в жизни желания вышли из-под ее контроля. Голод вожделения утолить мог только Девлин.