Клад - Медеу Сарсекеев

Кудайбергенов ошеломленно умолк. После длительной паузы промямлил:

— Да, да… В общем-то он человек не без странностей. Я хотел сказать: в поступках Виктора Николаевича много непредсказуемого. Весьма допускаю, что он в Ускене… Однако…

— Вы на самом деле не знаете, где находится ваш ученый коллега?

— Ахмет Актаевич, пощадите! И на старуху бывает проруха! Каюсь: не знал до последней минуты… Я, конечно, наведу справки, доложу.

Кудайбергенова передернуло: «Дался вам этот Табаров!» В трубку сказал:

— Удивлен, конечно… Если он вам нужен, отыщем. Не сегодня, так завтра, когда объявится… Он вам срочно нужен, извините за любопытство?

Секретарю обкома впору было задуматься над тем, почему руководитель геологов, человек солидный, известный в области, вдруг так озадачен простым вопросом: где же сейчас находится ученый человек, занятый с ним одним общим делом? Что кроется за этими лисьими повадками геолога, что его обеспокоило? Кудайбергенову явно пришлись не по душе расспросы о Табарове. Неужели и здесь нелады у теоретика и практика? А мы-то думаем, что они идут рука об руку. Должны идти…

— Если бы не нужда в нем, я не беспокоил бы вас, — сухо закончил разговор секретарь. — Когда найдете товарища Табарова, пожалуйста, позвоните мне.

— Вас понял, Ахмет Актаевич!

— Благодарю за понимание!

…Не успеешь сказать, что ты из Казахстана, тут же слышишь возглас: «О, значит, вы — степняк? Как там ваши отары? А на домбрах еще играют?» Человеку, знающему о нашей республике понаслышке да из учебников географии, видится где-то на юго-востоке некая беспредельная равнина без лесов и озер, лишенная растительности, с мелкими холмами и редкими сопками… Иной собеседник даже вздохнет сочувствующе: «И как там люди живут?»

Трудно живут, надо признаться. Однако казах своей степи ни на какую другую местность не променяет.

Если лететь с запада на юго-восток, скажем, со стороны Каспийского моря, откуда берет свое начало территория республики, и глядеть в иллюминатор, за два-три часа полета ничего другого не увидишь, кроме распахнутой до горизонта равнины. Нет конца этому однообразному пейзажу. В старину говорили: «Пока осилишь такую даль, и у птицы обгорят крылья». Изредка под самолетом мелькнет холм, обозначится среди скудного на краски простора сопка или редкая горная цепь. Небольшие горы видятся застывшим караваном верблюдов. А растительность?.. Голубоватая, мерклая цветом от избытка соли в почве, прикаспийская полынь не скоро сменится шелковистой травкой, именуемой по-русски ковылем. Это и есть Сары-арка, иначе говоря — Золотая степь. У нее есть иное название: Желтая спина. Название это от цвета травы. Ковыль здесь не просто седой, а с подпалиной. Даже неприхотливой травке этой недостает воды!

Было бы ошибкой думать, что казахская степь лишена влаги! Немало через ту равнину бежит холодных родников, речушек, но их не разглядеть среди камней и расщелин с высоты птичьего полета. Но вот под крылом лайнера заблестели пятна озер. Они в нашем краю тихие и голубые. Вокруг озер изумрудным обрамлением зеленеют леса, плотно стоят березы и сосны, произрастают густые тальники. Но это ближе к северным границам, к Сибири.

Вот пресноводное озеро Балхаш. Не что иное, как дар судьбы для бескрайней степи! Временами покажутся более крутые, чем на русских равнинах, изгибы рек. Начало их ищите среди заснеженных вершин, поднимающихся с восточной стороны.

В эту панораму вписывается чудо нашего века: голубая нить рукотворной реки Иртыш — Караганда. Русло канала рассекло пространство Сары-арки пополам. Живительная влага озвучила степь птичьими голосами, украсила растениями ее унылый облик. По обеим сторонам тех вод, пришедших издалека, кучно расположились большие и малые селения, прибавилось отар, часть равнины оказалась взрыхленной для посевов.

Вглядитесь зорче: перед вашими глазами прорисовывается гигантская чаша карьера «Богатырь». На глубоком днище этого искусственного каньона, изгибаясь, будто змеи, ползают груженые эшелоны поездов. Это и есть знаменитый Экибастуз. Здесь добывается самый дешевый в стране уголь. Неподалеку еще одна река — Иртыш. Она обозначает северо-восточную границу республики. За рекой как бы продолжение степи, но у той уже другое название — Кулундинская. Она уходит своими просторами в Сибирь.

В край руд и золотистой травы можно попасть водным путем. Для этого надо сесть в Павлодаре на быстроходную «Ракету» и предаться на день-два созерцанию окрестных видов, которые расскажут вам о животном мире и зеленом убранстве степи более подробно. Сначала путнику откроются отлогие холмы, затем все явственнее станут обозначаться вершины гор, покрытые лесами.

Невысокие овальные взгорья, поросшие тальником и кустами шиповника, медленно плывут перед вашим взором. Серебристый поток, местами бешено грохочущий и рвущийся между утесов, с яростью бросается наперерез одинокому речному кораблику. Горная вода бурлит, бьет о борта суденышка, норовя перевернуть его. Но капитан «Ракеты» уверенно преодолевает неспокойные места у слияния вод, стремительно ведет корабль поближе к берегу.

Впереди, в голубой дали, молчаливо дремлют суровые прохладные сопки. Как гигантский динозавр, распластался горбатый хребет на полтысячи километров с севера на юг. Отчетливо видны белоголовые шапки остроконечных вершин. Кажется, что острые утесы ушли в беспредельный космос и ведут там свой разговор с небом и звездами… Вблизи этих вершин чудится голос отлетевших времен. Горная цепь — это уже иная сказка тех мест, совсем не похожая на степные были. Песни, предания, сказы, думы — у каждой части Великой степи свои…

И вот на пути встает некая пристань для путешественника. Устье каменных гор. Здесь в овальной чаше, обрамленной скалами, река, будто уставшая от долгого бега, внезапно смиряет нрав и ненадолго останавливается в раздумье. Перед нами большой город. Мы называем его Ускен, а весь регион — рудным краем… Казахская Магнитка, украинский Кривой Рог, немецкий Рур — сравнений сколько угодно! Город металлургов и горняков, ткачих и лесничих, рыбаков и студентов. Город современных зданий и древних былин, модерных лимузинов и впряженных в колесницу верблюдов. Если спросите: какая самая характерная черта облика современного Ускена, не задумываясь отвечу: заводские трубы. Как исполинские сигары, они поднялись ввысь, напоминая собою ракеты, изготовившиеся для старта в космос. Ускен дает треть выпуска цветных металлов в стране. Тем и знаменит.

Свинец и цинк, медь и кадмий, титан и серебро, много всякого добра извлекают мастеровые огненной профессии из местных руд. Семьдесят элементов менделеевской таблицы обнаружили здесь за два века рудознатцы.

Гористую местность в окрестье Ускена пересекают десятки мощных водных потоков, образующие у места слияния целые реки, которым еще не придуманы названия. Это вовсе не диво для старожилов, но горный край для своего пропитания ничего не берет взаймы от соседей. Он кормит себя сам, возделывая плодородные межгорья и долины, выпасая тучные косяки скота на летних пастбищах.

Чуть не забыл упомянуть о рыбной ловле и пушнине. Любитель позоревать с удочкой, а то и побродить с ружьишком по ущельям отыщет для себя уголок, который одарит непременной добычей, да такой, что вспоминать потом на весь век хватит.

Однако продолжим наше путешествие. Мы уже в глубине скалистой гряды. Река, будто забоявшись нависших над берегами скал, течет здесь плавно, временами кажется, она совсем прекратила свой бег, раздумывает, покидать ли эти места, очарованные собственной красотой… Молчаливые горы, зеркальная гладь воды и продолговатый кусочек голубого неба над головой. Кажется, ни живой души поблизости! Но вот впереди бетонная преграда, огни… «Ракета» приближается к загородной гидроэлектростанции. За створами плотины неохватный глазом простор. Искусственное море, омывая утесы и валуны, заполнило пустовавшие веками ущелья и котловины. На вершинах хребтов поднялись рощи кедрача. По склонам этих вершин темнеют пихтовые заросли. На омытых волнами берегах притихшие селища скотоводов, крохотные рабочие поселки.

У одного из причалов наш утомленный корабль остановится, чтобы дать нам передышку и предложить для дальнейшего путешествия какой-либо иной транспорт. Вспоминается пушкинское: «Но друг мой, не велеть ли в санки кобылку бурую запречь…» Санки не в моде у казахов, а вот если оседлана кобылка, бурая или гнедая здешней породы, она без страха и понуканий карабкается с вашей поклажей по любым тропкам межгорья, пока не достигнете вершин, где снега вечны, как предания. Выносливая та кобылка вознесет вас, будто сказочный конек-горбунок, до самых «белков» — так называют у нас неоттаивающие пики поднебесья.

Не однажды те полупешеходные, полувьючные тропы пересекут ручьи и мосты через них, тоннели и рельсы узкоколейки. То в горах рубят лес и отправляют его на маленьких платформах посредством дрезины на лесопилку…