Контракт на невинность (СИ) - Шварц Анна

— Меня судили только за убийства. За них я получал деньги и возможность жить дальше, — внезапно страшно усмехается мужчина, — за твое убийство и твоей сестры я не получу ровным счетом ничего, кроме проблем. А мне нужна сейчас хорошая репутация.

"Зачем?" — мелькает вопрос у меня в голове. Но в этот момент Камиль наклоняется ко мне и я, если бы была возможность, шарахнулась бы в сторону. Но выходит только едва дернуться. Раздается щелчок — ремень безопасности отстегивается. Я сижу, замерев, и уставившись вперед, лишь бы не встречаться с этим человеком взглядом. Чувствуя, как его дыхание оседает на голом плече.

От воспоминаний того, что случилось со мной всего полчаса назад, что-то скручивает в животе. Между ног до сих пор горит от боли. Если бы я знала, что будет настолько больно — я бы напилась до отключки.

Камиль запускает руки мне за спину и расстегивает наручники.

— Дергаешься так, будто не извивалась со стонами подо мной недавно, — слышу я насмешку и чувствую, как краснота заливает мое лицо.

— Мне не понравилось! Поверь.

— Под конец только. Это можно исправить. Если ты реально не шлюха-наркоманка, то дам тебе шанс принадлежать мне. Мое обещание останется в силе.

У меня вырывается нервный смешок. Камиль отстраняется, забрав наручники. Я растираю затекшие запястья.

— Нет, — произношу я, — мне достаточно того, что было. Лучше я забуду этот день. Я не проститутка и не собираюсь себя больше продавать. Мне нужно просто вылечить отца.

— Вряд ли забудешь. Я знаю, что люди подсаживаются на легкие деньги так же просто и быстро, как на наркотики. Ты не исключение. Выходи, курица бешеная. И бабки не забудь.

Я возмущенно выдыхаю. Отлично. Мало того, что сегодня я переспала с преступником — куда уж ниже-то падать?… так еще он после всего этого опустил меня с “цыпы” до бешеной курицы.

Я открываю дверь и потом моя нога утопает в ледяной, грязной луже с громким “чавк”. Маленькие камешки и крошка от разбитого асфальта царапают ступню и я переживаю о том, чтобы не занести еще какую-нибудь инфекцию ко всему прочему.

Камиль не спешит идти за мной. Я прижимаю к себе пачки денег. Холод меня отрезвляет и сейчас я поражаюсь, насколько странно себя вела. Буквально провоцировала весь мир, чтобы меня настигла кара за необдуманные слова и поступки.

Может, стоит забежать в подъезд, закрыться дома и пусть этот Камиль думает обо мне все, что угодно. Что я шлюха-обманщица, живу в притоне, наркоманка и зашитая девственница. Мне наплевать. Двери выламывать он явно не будет.

Я подхожу к подъезду, вход в который освещает фонарь тусклым желтым пятном света. Когда я хватаюсь за железную ручку, домофон пикает, дверь открывается и я отстраняюсь, опустив взгляд вниз. Он тут же падает на полицейскую форму. Сердце ёкает. Боже. Я попала.

— Ого, — присвистывает мужской голос, пока я пытаюсь закрыть руками окровавленные пачки денег. Великолепно просто, — не холодно в таком виде? В какую квартиру направляетесь, девушка?

— Я на такси ехала. С тематической вечеринки, — я поднимаю взгляд на молодого парня, легко и просто соврав. Может, он примет деньги за простой реквизит? За его спиной стоит еще один, тоже из полиции, — я в двадцать девятую квартиру.

— Ева Макарова? Мы как раз оттуда.

— Что случилось? — леденею я, — это я. Что-то с моей сестрой?

Господи, только бы не это. На все, что угодно согласна, только сделай так, чтобы с сестрой все было в порядке. Пусть отец накуролесил в очередной раз, пусть соседи устроили поножовщину… что-нибудь в этом роде, только бы с Лялей все было хорошо.

Полицейские переглядываются.

— Вам необходимо пройти с нами в отделение.

— По какому вопросу?

— По поводу Виктора Козлова. Вчера вы приходили, чтобы написать заявление об изнасиловании, но не стали этого делать. Это так?

Я слышу за спиной шаги и покрываюсь огромными мурашками. О, это не та информация обо мне, которую я хотела бы, чтобы Камиль услышал.

А он услышал последнюю фразу. В этом я уверена.

— Я не собираюсь этого по-прежнему делать, — бормочу я, — я ошиблась. Мне всё показалось. Могу я идти?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что происходит? — голос Камиля разрезает влажный и холодный воздух, и я вся съеживаюсь.

Полицейские переводят взгляд на него. Кажется, в их глазах мелькает напряжение, да и произносят они следующие слова, даже не посмотрев на меня:

— Виктор Козлов найден был вчера мертвым. Хотим задать вам пару вопросов.

Эпизод 15

Звук, который вылетает у меня изо рта после этой новости, похож больше на сдавленный птичий крик, чем на “ах”. Я растерянно поднимаю ладонь ко рту. Слышу, как падают мне под ноги пачки денег.

— Как мертвым? — выдавливаю я, — не может быть. Этого не может быть.

— Пройдите, пожалуйста, с нами, — еще раз, с нажимом произносит полицейский.

Нет. Это бред. Я шокировано смотрю на него, перебирая в воспоминаниях то, что у меня осталось с того дня. Я не была поцарапана. Только на голове была шишка. Но, несмотря на это, пришла домой вся в крови.

Господи, я что, убила этого парня?

Даже если так, мне нельзя в этом признаваться. Отец точно утопит себя в алкоголе. Ляля останется одна. А я разрушу навсегда свою жизнь, проведя лет десять в тюрьме.

Очнувшись, я поднимаю подбородок, взглянув на полицейских. Взгляд стараюсь сделать твердым и равнодушным.

— Нет. Я не получала никаких повесток. Вы не имеете права просить меня пройти с вами. Дома меня ждет маленькая сестра, и я не могу ее оставить одну.

— Вы уже оставили ее одну, — усмехается один из полицейских.

— Ты не слышал? Отвали от нее. В чем к ней претензии? — обрывает их резко Камиль. Он отстраняет меня в сторону, взяв за плечо. Ноги едва меня держат и я пошатываюсь.

Полицейский смотрит на Камиля, едва улыбнувшись.

— Камиль… — произносит он медленно, — мы не пересекались до этого, но я наслышан о тебе. Многое. Не лезь в это дело, — он стреляет в меня взглядом, — на тебя могут все, что угодно сейчас повесить. Ищут любой повод.

Я хмурюсь, позабыв на секунду о проблемах.

Чего-о? Он пытается помочь этому убийце? Мне казалось, что каждый из них будет только рад посадить его обратно. Он разгуливает на свободе, газеты пишут возмущенные статьи. У него было пожизненное. Что могло измениться за столь короткое время?

Я осторожно перевожу взгляд на молоденького полицейского, который торчит позади и едва ли не благоговейно взирает на Камиля. Такое чувство, что он готов сорваться и попросить у него автограф.

Мир сошел с ума. Или я.

— Я пока чо-то не вкуриваю, в какое дело я лезу, — бросает спокойно убийца, — не объяснишь?

— Объясню. Надеюсь, у тебя есть каменное алиби за вчерашний и сегодняшний день? — резко интересуется мужчина постарше, — вчера вечером эта девушка пришла писать заявление об изнасиловании. Дала странные показания. “Я ничего не помню, пришла в крови домой, меня изнасиловал сосед по имени Виктор. Вещи я постирала, вымылась тщательно, поэтому доказательств нет. Спустя час я поехала поболтать с подругой, которую бросил парень”. Все тогда подумали, что это звучит странно. Сумасшедшая может. Или перепила. Или решила оболгать нормального парня, чтобы шантажировать его.

— Я… — выдыхаю возмущенно я, но полицейский останавливает меня жестом.

— Молчи. Этого парня, Виктора, нашел сегодня прохожий на пустыре. Кто-то проломил бедняге голову. Никто из его друзей не смог сказать ничего внятного. Все в тот день были угашенные. Никаких зацепок. Орудие убийства поблизости не нашли, а какие-то следы отыскать не представляется возможным. Там болотистая местность. Под ногами хлюпает. Единственное, о чем я вспомнил — об этой девке. И о ее странном визите.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я пораженно слушаю этого человека. Не могла я его убить. Этого Виктора. Просто не могла. Я неспособна на такое. Почему же я все забыла?