Призрак другой женщины - Галина Романова

– Сутки, милая. Завтра утром мы у вас…

Остаток дня Катерина только и делала, что отвечала на бесконечные вопросы своих защитников, которых собрался полный дом. При этом они не забывали плотно обедать, ужинать и пить чай с пирогами. Испечь их все равно пришлось, не пропадать же тесту. Да и яблоки с сахаром были готовы.

– Катька, не дрейфь! – вопили водилы, громыхая тарелками и ложками. – Мы этих уродов…

– Чего ты, в самом деле, не в лесу же живешь! Мы-то рядом. Посмотри, сколько нас! – поводил руками вокруг себя Лешка, забыв совершенно, что сам-то он не вернулся из рейса, что живет по соседству и поесть может и у себя. – Мы их так проучим, что на всю жизнь запомнят…

В результате изо всех, кто собирался проучить ее обидчиков, к десяти вечера в доме не осталось никого. Она и Витька. Все!

– Защитнички! – гневно прошипел Витька, ставя стулья ножками вверх на стол. – Нажрались, напились, наорались и смылись! А нам теперь уборки на всю ночь. Ты это, Катерина, подвязывай с этим ремеслом.

– С которым?

Она устало сидела в уголке старого кожаного двухместного дивана. Перед ней на журнальном столике высилась солидная кучка денег, оставленных благодарными водителями. Сил не было даже на то, чтобы сложить купюры по порядку. Хорошо, Виктор взял на себя хлопоты с уборкой, успел уже посуду убрать и помыть. И со стола все смел, вот пол вымыть собрался.

Кажется, она даже не ела ничего сегодня. С утра потрясенно внимала наглым речам Стахова и его подручных. Потом весь день слушала мстителей, благополучно испарившихся к этому времени.

– Кормежка эта… Не по тебе это все. Ты себя с бабкой не равняй! – ворчал Витька, вооружившись шваброй и тряпкой. – Она была семижильная. Тебя поднимать нужно было. Вот она и надрывалась. Тебе-то это к чему?!

– А жить на что? Тебе вот теперь тоже платить надо, – вяло возразила Катя и принялась считать деньги.

– Мне?! Ты совсем свихнулась, что ли?!

Витька замер посреди кухни в мокрой от воды и пота футболке и чужих спортивных штанах, лысый, смешной, но все равно какой-то убедительный. Куда более убедительный, чем сегодняшние ее защитники, оравшие весь день по очереди, что, как и кому они оторвут.

– Ты меня пригрела, дуреха. Поверила в меня, так сказать. – Он вдруг уронил голову и закончил сдавленным голосом: – Все уже и плевать в мою сторону устали. А ты вот… – Но вдруг он снова встрепенулся и глянул строгим учителем. – Но кормежку эту бросай. Не дай бог, налоговая узнает. Всю душу вымотают. Стахов этот уж постарается, найдет ходы. Этим горлопанам, им что! Они нажрались и свалили. А ты… Короче, с бабкой себя не равняй. У нее свой интерес во всем этом деле был.

– Какой интерес?

Катя рассеянно положила сверху последнюю десятку. Тридцать пять тысяч. Неплохо для обеда, ужина и полдника на пятнадцать персон. Щедро платили.

– Неважно, какой интерес. – Витька повернулся к ней спиной и принялся шуровать шваброй в самом дальнем и самом чистом углу. – Не простым она была человеком. Темным, Катька. И дела ее многие были темными. И кормежка для этого устраивалась. Так что не лезь ты в это дело, поняла?

– Вроде да.

Она слушала его внимательно, начиная припоминать, как оставлялись у Василисы Степановны тюки и чемоданы на хранение. Как потом исчезали, а в доме появлялись тут же какие-нибудь обновки. Как пировать могли ее гости дня по два, а потом исчезали навсегда. А на вопросы, когда приедут дядя Слава с дядей Колей, щедро осыпавшие внучку подарками, Василиса Степановна лишь отмахивалась и бубнила про скорую старость от чрезмерного любопытства.

– Вот и ладно. – Витька с плеском опустил швабру с тряпкой в ведро. Взглянул на нее жалостливо. – Устала?

– Есть немного, – кивнула она и зевнула.

Катя спустила ноги на сверкающий, чистый пол, теперь снова можно было походить босиком, как она привыкла и любила. Сейчас бы поваляться в ванной полчасика, потом почитать и уснуть беззаботным, спокойным сном. А разве уснешь, когда на утро инквизиторский визит намечен!

– Ты посиди. Я тебя сейчас покормлю. – Витька поплескался под раковиной, моя руки, полез в холодильник. – Вот гады, почти все сожрали! Ладно, мясо осталось, можно и без гарнира. Пойдет?

– Давай, – кивнула она, посмотрела в темный проем окна, в котором метались в свете уличного фонаря ветки деревьев, и спросила с тоской в голосе: – Что делать-то завтра, Вить? Явятся ведь с бумагами. Подписывать нужно. А мне… Мне не хочется никуда. Честно, без капризов, не хочется. Я тут… Мне тут всегда хорошо было, даже при скверном бабкином характере. Надежно, спокойно, уютно. Не хочу я никуда.

– Да не будет никакого «куда», неужели ты этого не поняла?! – отозвался он с возмущением, размахивая кастрюлей с тушеным мясом и с грохотом устанавливая ее на вымытый стол между перевернутыми стульями. – Ты в самом деле думаешь, что тебе и квартиру за эту хату подарят, и денег дадут?! Наивная-аа! С работы выкинули, нашли способ?

– Ну!

– И из квартиры этой выкинут, не дав заселиться. Ты видишь, какие хари?! Зашел Стахов этот, как домой к себе, а рожу брезгливо морщит. Что-то тут не то, Катька. Что-то не так с этой покупкой. Мутит что-то толстяк.

– Видимо. – Она протянула ему стопку денег, посчитанных и перетянутых резинкой. – Прибери, Вить, куда-нибудь. Будем как-то пробовать выживать.

Внутри у него тут же все забыто заныло и застонало. Какие деньжищи-то, а! Да на них можно недели две гулять, если не шиковать особо с производителем спиртного. Да на них…

– Не возьму, – отдернул он протянутую было руку. – Сама спрячь.

– Чего так? – Она сняла со стола стул, уселась, дождалась тарелки с подогретым мясом, снова повторила. – Чего так?

– Слаб я еще, Катька. – Витька сел рядом, с тяжелым вздохом поскреб щетину на кадыке. – Погоди маленько, надо попривыкнуть.

– Боишься, что сорвешься? – Она схватила ломоть черного хлеба, вилку и принялась с аппетитом есть, только теперь поняв, насколько голодна.

– Не то чтоб боюсь. – Он вяло пожевал хлеба, покосился с тоской на холодильник, где водки с пивом осталось на троих. – Но… Опасаюсь. С прямой дорожки на кривую свернуть – пара пустяков. А вот вернуться обратно… Ох и долго блудить приходится… Ты это, что утром делать-то думаешь? Как и чем гостей встречать?

– А вот пускай они сначала явятся, а потом уж и думать будем, встречать их или нет?!

Не встретить их и не впустить у нее не вышло, поскольку утренние гости явились уполномоченными, а двое из четверых еще и в форме.

Утро выдалось отвратительным, с яростным ветром, проливным ледяным дождем и гололедом. Пока Витька с Катериной добрались до ворот, она трижды чуть не упала.

– Тихо! – шипел на нее Витька, страшно округляя глаза, и на цыпочках крался к дырке в заборе, откуда они договорились наблюдать за гостями.

Катя удрученно молчала и старалась ступать след в след за Витькой, но не скользить у нее не выходило. Кое-как, стараясь не производить лишнего шума, они дошли до забора. По очереди прильнули к дыре, посмотрели.

– Ничего себе! – ахнул Витька, сдвинул на затылок заячий треух, привалился к забору и прошипел зловеще: – Полицейские!!! Вчерашних нет!

– Что делать будем?! – повернула к нему побледневшее лицо Катерина, вдоволь насмотревшись на приплясывающих под ледяным дождем людей.

– Надо отпирать, иначе… – Он жалостливо всхлипнул. – Иначе штурмом возьмут, Кать!

– Да иди ты, – рассердилась она на него и побрела, без конца спотыкаясь и скользя, к воротам.

– Здравствуйте… – Высокий симпатичный парень с растрепавшимися, мокрыми от дождя волосами смотрел на нее со смесью грусти и усталости. – Вы хозяйка этого дома?

– Дальше что?! – Катерина скрестила на груди, но бабкина куртка, надувшаяся жестким пузырем, сделала ее жест скорее комичным, чем внушительным.

– У нас к вам парочка вопросов. Не возражаете, если мы войдем? – Она возражала и выставила вперед ногу в резиновом бабкином сапоге. Парень вздохнул и полез за удостоверением. – Мишин… Мишин Олег Николаевич, старший…

Он заученной скороговоркой назвал свою должность.

– И что это меняет?

Губы у нее дрожали, но не от холодного дождя и ветра, а от злости на себя, свое идиотское самомнение и еще на Витьку с его советами. Не слушала бы себя, его и еще добрый десяток человек, продала бы дом и не общалась бы теперь с полицией. Он хоть и симпатичный, Мишин этот, и даже очень симпатичный, но ведь запугивать ее сейчас начнет.

– Девушка, милая, можно нам уже войти? – выдвинулся из-за спины Мишина еще один сотрудник в штатском. – Льет так, что околеем сейчас.

– Я вас не звала. – Катерина решила пока удерживать свои позиции. – У вас ко мне какие-то претензии?

– Скорее вопросы. – Мишин продолжал ей грустно улыбаться.

– Спрашивайте, – нахмурила Катя брови. – Но дом, сразу говорю, не продам. И этому своему передайте! Может посылать ко мне оперативников, уголовников, танковые войска… Не продам!!!