Червь (СИ) - Лагутин Антон

Вверх.

Вниз.

И замечаю ворона, похожего на меня как две капли воды: огромный и чёрный. Я смотрю на него. Он на меня. Мы крутим головами. Мы понимаем друг друга. Через какое-то время, он говорит:

— К-а-а-а-а-р!

И я ему отвечаю:

— К-а-а-а-а-р!

Мы замечаем голубя, подбирающего крупицы какого-то дерьма на выпученных корнях дуба, на котором сидит мой новый приятель. Ворон резко дёргает головой, а я, с пониманием, дергаю ему в ответ. Он говорит мне, что один не справится. Голубь увидит его, когда тот будет планировать с дуба, и улетит. Эти крысы очень быстрые и зоркие. Мы придумываем план: вместе мы спрыгнем на голубя, но полетим не на него, а рядом. Попробуем окружить, а когда он дёрнется — выбор у него будет не велик: или ко мне, или к приятелю.

Мы прыгаем. Проскочив сквозь ветки, я распускаю крылья. Мы быстро приближаемся, и я вижу, как голубь резко дёргается, взмахивает крыльями, и пытается дать дёру от меня.

Попался, голубчик. Взлетев на пару метров от земли, крыло голубя угодило в лапище моего приятеля: острые когти сжались как зубы волка, продырявив плоть насквозь. По инерции голубь дёрнулся в бок, замахал крыльями, выкидывая в воздух перья, но под весом ворона, рухнул на землю. Я быстро подлетел и ударом своего клюва проламываю его хрупкий череп. Приятель бьёт — и клювом попадает ему прямо в глаз.

Я бью в мясистую грудь. Еще удар. Тёплая кровь пачкает мой клюв, мои перья. Сейчас со стороны я напоминаю аиста марабу, чья голова постоянно покрыта множеством слоёв застывшей крови.

Еще удар, — и я вырываю кусок плоти вместе с лёгким, что смог ухватить. Запрокидываю голову. Тёплое мясо валится мне в глотку. Мой приятель делает тоже самое.

Мои костлявые губы хватают горячие кишки и выхватывают их наружу. Вырывают из тушки, брызгая кровью. Я пытаюсь их проглотить, но замечаю, что их конец у приятеля в клюве. Кишки как сочная макаронина, пропитанная томатным соусом, растянулась между двух изголодавшихся птиц. Мы словно на соревнованиях по перетягиванию каната, тянем на себя что есть силы, стараясь захапать кусок посочнее. Тянем и тянем. Тянем и тянем. Кишки рвутся, окропляя всё вокруг тёплой кровью. Капли попадают на зелёную траву, на жучков, решивших поживиться нашей добычей, на землю, вспаханную нашими черными лапами.

Но нам мало…

По очереди, мы продолжаем вонзать наши головы в растерзанное тело, наслаждаясь каждым ударом. Каждый удар успокаивает назойливый голос, сверлящий твой мозг тонким сверлом под названием — “жрать”.

Мы запрокидываем головы и бьём.

ЖРАТЬ!

Я жру…

ЖРАТЬ!

Я жру! ЖРУ! Но ему всё мало. Он не затихает! Не умолкает!

Заткнись! ПОЖАЛУЙСТА, ЗАТКНИСЬ!

От голубя уже ничего не осталось, а голос продолжает мне насаждать, пытаясь заставить меня вернуться к охоте.

С клюва капает на рыхлую землю.

И я возвращаюсь.

Глава 8

Еще не вся кровь голубя стекла с моего клюва на землю, а я уже жадно окидывал взглядом зелёный лес, в надежде найти новую жертву. Ворон, что стоял одной лапой на вывернутых рёбрах голубя, а второй — вжимал его голову в землю, закрыл глаза, вскинул клюв и начал, как мне показалось, принюхиваться. Я поступил также; закрыв глаза, начал крутить головой. Втягивал воздух. Не знаю, на что я рассчитывал, но это не похоже на то, когда ты в лесу принюхиваешься и засекаешь запах шашлыка, пива. То, что сейчас испытал я, было другое. Тонкой струйкой, как дымок из сигареты, запах огибал деревья, пронизывал воздух, и окутывал меня и моего приятеля. Мне было видно, откуда именно он струится. Он был узенькой дорожкой тянущейся ко мне из-за деревьев. Совсем рядом. Запах гадкий, противный, но мне нравится. Не мне лично, а вороне, чей мозг кричит от радости, что там что-то съедобное, питательное, и способное заткнуть ГОЛОС в моей голове!

Кстати, тот червячок, что не так давно очутился у меня в желуде, уже возле меня. Я его чувствую. Он тёплый, сочный. Он мой! Я помогаю ему быстрее протиснуться к моей голове, и как только он оказывается совсем рядом, я присасываюсь к нему и начинаю сосать соки. Сладкие, вкусные соки утоляющие голод, но лишь мой. Как всё сложно. Мне не только нужно себя кормить, но еще и это троглодита ненасытного! Я имею в виду птицу. Ну, хотя ладно. Сыт он — сыт и я.

Нет! Я поступаю неправильно! Оставлю червячка вороне, а сам дождусь вкусного свежего мяса бедного голубка. И когда оно поступит ко мне на стол, вот тогда я попирую. Ладно, нужно насытить ворону, иначе она так и будет дрыгаться марионеткой на нитях различных запахов.

Расправив крылья, делаю взмах и сразу же отталкиваюсь от земли. Взлетаю. Сажусь на ветку и начинаю вглядываться, пытаясь высмотреть источник запаха. Ага, маршрут построен!

Расправив крылья, спрыгиваю с ветки и лечу. Планирую сквозь деревья, искусно маневрируя между толстых и тонких веток, переплетённых в подобие сетчатого забора. Главное в этом деле — крылья не пообрубать. И не сломать. Я складываю крылья вдоль тела и проношусь сквозь очередную преграду, слегка задев ветку головой. Она лишь чиркнула, но я чувствую, как мои вены наполняются адреналином, и мне хочется еще. Еще и еще!

Мне нравится. Мне нравится чувство полёта, азарт, с которым я проношусь над землёй. Ничего подобного я никогда не испытывал! Я словно пилот истребителя, проносящийся над пылающим домом. Главное не катапультироваться на лету, когда кишки забьются мясом.

Мимо пронеслось дерево. Еще одно. Вот показался просвет, опушка леса. Я вылетаю на зелёную поляну, усыпанную маленькими розоватыми цветами. Поодаль виднеется деревня, к которой и ведёт меня дорожка запаха. Видимо, ворон туда уже прилетал, учуяв целый букет запахов, но, почему-то, переключился на меня, на скользкого червяка в куче песка. Неужели от меня так вкусно пахнет? Нет… Всё куда банальнее! Это судьба!

Какая же жара. Черные перья магнитом притягивают к себе солнечные лучи. И если бы не встречные потоки ветра, охлаждающие меня со всех сторон, поджарился бы я как курочка на гриле, что крутиться на вертеле в подсобке у таджиков.

Вот показались первые домишки, выложенные из толстых серых брёвен, утянутые листвой вьюна. Из деревянных крыш торчат печные трубы. Из некоторых валит дым.

Оставив поляну позади, я пролетаю над пыльной дорогой, рубящей деревню пополам, и усаживаюсь на крышу первого же дома. Люди, напоминающие своим видом облаченных в серое тряпьё крестьян вырвавшихся из времён крепостного права, неторопливо расхаживают вдоль дороги. У кого плетёная корзинка болтается у ног, у кого деревянное ведёрко, а у кого и коза на привязи. Деревня так деревня. И куда я попал? За 100 километров от МКАДа? Фонарных столбов нет. Линий электропередач нет. Дальше я даже боюсь заглядывать! Зато у каждого дома есть двор, наполненный густой грязью и блеянием животных. Да тут грязь повсюду! Я сразу и не заметил, но она и на дороге, просто присыпана тонким слоем пыли, что поднимает ветерок, прибегающий сюда с вершин скалистых гор, прячущих свои макушки в густых облаках, похожих на белёсый дым из выхлопухи. Красота!

Закрыв глаза, снова пытаюсь учуять запах, успевший смешаться с другими, не менее привлекательными запахами, выходящие из каждого двора. Придётся быть избирательнее. И с этой крыши не разглядеть что и откуда. Нужно выше. Нужно подняться над деревней.

Расправив крылья, я взлетаю.

Выше.

И вот сотня крыш рассыпалась мелкими квадратиками по земле.

Выше!

Деревня сливается в одно пятно.

К-а-а-а-а-р!

Блядь! Слишком высоко! Аж поплохело… Так, спокойствие. Медленно опускаемся и делаем круг. А как кружить-то? Пробую одно крыло поднять — не получается, воздушный поток держит его как тиски. Можно сложить крылья… Ага, и камнем полететь вниз. Нет. Думай-думай. Еще чуть-чуть и улечу нахер из деревни. Как вариант — приземлиться, развернуться, потоптавшись по земле, и снова полететь в деревню. Но это пиздец как тупо. Я же не тупой голубь, УР-УР-УР! Я — ворон!