Чужие грехи (СИ) - Грасс Елена

Но какая шутница всё-таки жизнь. Сам проиграл там, где планировал победить. И точно не думал, что смогу влюбиться в сестру врага. И самое поганое, что ничего не отмотать назад, не изменить и не исправить. Но теперь отчётливо понимаю: буду пытаться, потому что ребёнка, который есть в животе у Даши не брошу.

Меня не пугала мысль, что Даша сделает аборт. Она сказала сразу тогда — не будет делать. Вряд ли простит теперь после нашего разговора, но решил для себя: пусть Даша со мной не будет, но не отступлюсь, не позволю своему сыну или дочери не знать своего отца.

Я также имею право на него, он мой, сомнений нет ни на минуту. Я просто смалодушничал, признаю.

Хватит Матвея: ни отца, не матери. Только мстительный дядька и прекрасные дедушка с бабушкой. Сестра разрушила наши жизни, оставив ребёнка сиротой, а я, видимо, решил добить. Вряд ли они будут гордиться, если и я брошу своего малыша.

Казалось бы, Даша совсем немного была в моей жизни, но оставила такой след, что чувства обострились до предела. Чем дальше она была от меня, тем больше понимал, что она моя. Я очень хотел, чтобы она была моя! Хотел не просто видеть рядом, а примерно, как у пещерных людей: утащить эту беременную гордячку в пещеру и не отпускать больше никогда!

О моей личной жизни родители ничего особенно не знали. Я не «светил». В период с восемнадцати до двадцати четырёх лет моя кровь буквально кипела от тестостерона, заставляя меня постоянно искать возможности для сексуального контакта, невзирая ни на какие препятствия и не отвлекаясь ни на какие побочные дела.

Позже, я стал более стабилен и разборчив, встречался с одной девушкой, но не сложилось, постепенно отношения сошли на нет. Ситуация с Настей вообще отодвинула для меня мысли о женщинах.

Кажется, сейчас я в дерьме по самое горло, не выбраться.

Почему теперь всё происходящее с нами меня так точит? Даже работа не помогает отвлечься от своего поступка, разочарования от своих действий и слов, боюсь скоро один проект про срокам завалю.

Это какой-то сюр! Сначала меня поглотила трагедия с сестрой, теперь из головы не могу выбросить Дашу. Мазохист, ей-Богу!

Ловлю себя на мысли, что самое ужасное чувство, когда ты сидишь и понимаешь: между вами больше ничего не будет. Но ты хочешь быть рядом, обнять, чувствовать её запах, тело. Просто видеть каждый день: в своей квартире, постели, под собой, над собой, как угодно, в любом качестве, лишь бы рядом.

Я не могу понять, почему из сотни, тысячи, сотни тысяч людей, которые ходят и существуют рядом, находится один человек, который в какой-то момент зацепляет так, что остальные люди на фоне этого меркнут. И этот человек, приходя в твою жизнь, разрушает весь прежний мир, переворачивает его с ног на голову. И ничего не можешь с этим сделать. Ты будешь тонуть в этом помешательстве. Понимаю, я повторяю Настин путь — мне никто кроме Даши становится не нужен.

Сегодня снова еду к её дому, снова сижу и жду, когда пройдёт мимо. Снова ласкаю её глазами, а Даша делает вид, что не замечает меня и мою машину. Хватит, надоело, как в детском саду! Я молчал все эти месяцы. А сейчас хочу всё объяснить, а там будет как будет. Я дал нам это время, чтобы принять и понять. Я понял и принял. А она?

— Даша! — окликнул. Идёт, не поворачивается. — Даша, стой! Давай поговорим!

Поворачивается ко мне, в глазах лёд, холод, стужа. Не моя девочка, чужая. Моя нежная, тёплая, уютная.

— Да, всё сама. Ребёнок не твой. Денег не надо. В будущем просить не о чём не стану. Сказала всё? Ответила на все твои вопросы? Достаточно? — смотрит с вызовом.

— Сядь в машину, — прошу её.

— Не сяду. Вали отсюда, зачем приехал?

Я не планировал применять силу, но выбора у меня не оставалось. Необходимо поговорить с ней, иначе свихнусь. Хватаю её за руку и дёргаю на себя, а затем тяну в машину. Она вся сжалась, словно ждёт, что причиню вред. Понимаю, что перегнул и отпускаю руку.

— Извини, Даша. Прошу, сядь в машину. Пять минут! Дай мне всего пять минут.

Глава 22

Даша

Схватил меня за руку, держит, не отпускает. Смотрю на него и думаю о том, что совсем недавно даже не представляла, что буду ненавидеть и презирать Максима.

— Отпусти! — вырываю руку, — не приближайся больше! Не ко мне, ни к ребёнку.

— Ну это не тебе решать. Он мой! — прожигает взглядом.

— Серьёзно? Твой? Ты же сомневался в этом. Ты забыл? С чего вдруг такая тяга появилась к чужому?

— Мы оба знаем, что это не так, — злиться, вижу.

Чтобы не усугублять обстановку, которая и так накалена до предела, соглашаюсь сесть в машину. Ну, если честно, интересно, что скажет. Что ещё придумал в своей голове?

Молчим. Жду, он же просил о разговоре. Молчит. Дёргаю ручку двери у машины, чтобы выйти, заблокировано.

— Открой дверь, не поступай как мудак!

— Я не узнаю тебя, — ухмыляется, — ты же нежная, добрая девочка, откуда столько ненависти? — замолкает, отворачивается, больше не смотрит в глаза. — Ну что ж, давай начистоту. В конце концов, видимо, время пришло, хватит мне прятать голову в песок как страусу.

Максим протягивает мне свой телефон.

— Включай, пароль 0107, это дата дня рождения моей сестры Насти. Я хочу, чтобы ты послушала последнюю запись от неё. И я включаю.

'Привет, дорогой мой, любимый Максим, братик. У меня осталось совсем немного времени. Странно да, казалось, вроде вся жизнь впереди, но я приняла иное решение. Сначала письмо хотела написать, потом поняла, что это займёт много времени, да и в ванной неудобно писать. Не хочу сомневаться в принятом мною решении. Телефон мне в помощь, я смогу сказать тебе всё что у меня на душе.

Я вижу, как ты и родители мучайтесь, поверь, мне ещё хуже, чем вам.

Жизнь утратила всякий смысл даже несмотря на то, что у меня появился этот ребёнок. Какая я мать? Он не нужен мне.

Перед тем как уйти хочу рассказать тебе всё как есть, чтобы ты всё знал и отомстил за меня этому человеку. Если раньше я желала ему только хорошего, то теперь желаю ему всего самого плохого.

Я любила его, а он меня не любил. Теперь это точно знаю, и жизнь после последней встречи с ним утратила всякий смысл. Сейчас и имени его называть не хочу, забыть бы, и не вспоминать. Но забыть не получается.

Ты, наверное, хотел спросить меня ткогда забирал из роддома, почему я сказала, что у него нет отца? Он отказался тогда от нас, Максим, окончательно.

Когда сообщила ему о беременности он усмехнулся, оскорбил, унизил и выгнал. Я не могла тебе тогда рассказать этого, а сейчас могу. Стыдно тогда было, а сейчас не стыдно. Я просто его любила. Несмотря на то, что он просил денег, и я давала их. Сначала папа мне деньги давал, а потом перестал. Откуда мне было их ещё взять? И, наверное, в тот момент я перестала быть ему интересной.

В очередной раз, когда он потребовал достать денег, сказала, что негде. Тогда он разозлился, ударил, и я, уже зная, что беременная, сказала ему об этом.

Он ответил: «Вали отсюда, пока не прибил. Зачем ты мне со своим выродком нужна? У меня и так куча проблем, и ты тут ещё создаёшь дополнительные! А ты меня спросила, нужен ли он мне?»

После того, как поговорила с тобой, решила, а может быть, действительно всё ещё наладится и он поймёт, как был не прав? Ну всякое бывает, правда? Человеку ведь всегда свойственно верить в лучшее и давать другому человеку шанс. Я начала направлять ему фото и видео про свой животик, шутила, показывая, как он будет расти, но ему было всё равно.

А потом он вдруг снова появился, начал просить прощения. И я простила. Любила его, Максим. Какое это было счастье! Но тебе не говорила, потому что знала — не поймёшь и не поддержишь.

Он снова стал ласковым и нежным, добрым по отношению. Когда пришло время рожать он сказал, чтобы ты и родители не приезжали на выписку, что это только наш день и он встретит меня и сына с сюрпризом. И, о, да это и правда был сюрприз.