Чужие грехи (СИ) - Грасс Елена

— Я хочу участвовать в жизни своего ребёнка.

— Ну что же, шанс есть, но не со мной. Ты снова можешь найти себе кого-то, может, даже женишься, родите и заживёте счастливо. А я тебя видеть не могу и не хочу! Ты что, ожидал, что включишь мне эту слезливую запись и я начну рыдать у тебя на плече, приговаривая: конечно, конечно, я всё тебе прощаю?Ты ложился со мной в постель, а сам думал о том, как бы посильнее меня ударить потом? Даже на милю к моему ребёнку не подходи. Ненавижу тебя! Открой дверь, мне плохо!

— Даша, давай ещё поговорим, — прошу её, — я и так наделал ошибок, дай мне их исправить.

А в ответ — тишина. И только чувство, что расстояние между нами огромное, не дотянуться, не докричаться. Смотрю на неё, красивая моя. Вспоминаю, как губы её целовал, скучаю, и хочу её во всех смыслах слова.Жажда эта растёт день ото дня, а утолить её нечем.

Она закрылась от меня, как ёжик колючий, не подпускает. Опять дёргает ручку двери у машины. Понимаю, что бесполезно сейчас снова что-то говорить. Не услышит.

За это время я уже привык к мысли, что будет ребёнок, мой, собственный. Не ребёнок сестры на короткое время, за которого, не планируя я взял на себя ответственность. А мой ребёнок!

Да, в душе рассчитывал, что расскажу Даше правду и всё встанет на свои места. Ради ребёнка будет готова простить все обиды, всё то зло, что причинил ей. Рассчитывал, что Даша вернётся ко мне и уже никогда не уйдёт. Опять моя самоуверенность меня подвела.

Оказывается, я её совсем не знал: столько гордости, мужества и смелости. Гордость за себя. Мужество и смелость не бояться остаться одной и растить нашего сына или дочь, будучи одинокой. А я ведь в ней видел только девушку, которая соглашалась с моим молчанием, иногда холодностью, иногда безразличием и злостью. Но тогда она была влюблена в меня. А сейчас…

Я снимаю блокировку с замка и Даша, не сказав больше ни единого слова, выскакивает из машины, поправляет на себе одежду, застёгивает лёгкое пальтишко и убегает прочь. Смотрю ей в след и понимаю: нет, милая, ты от меня так просто не отделаешься!

Глава 24

Даша

Как принять всю эту информацию? Как переварить её? Я только отошла от того, что мы расстались, понадобилось несколько недель, чтобы перестала хотя бы во сне думать о нём, и вот Максим снова появился. Это издевательство над моей психикой.

Сейчас и так тяжело. Скоро придётся брать академический отпуск, ноги от работы гудят, как мне, кроме физической нагрузки выдержать ещё и этот груз? Где взять сил, чтобы понять и принять то, что я узнала про Настю?

Мама настаивает на том, чтобы я больше не работала. Но всё равно придётся, хотя очень тяжело. Поспать бы лишний раз, ноги крутит, сводит, живот ещё небольшой, а уже спина начинает ныть вечерами так, что лежать в кровати нормально не могу. А у меня ведь срок ещё скромный.

После того, что узнала, всё равно не могу оправдать его поведение. Да, он винит себя за произошедшее с сестрой, но разве это давало ему право так поступать мной?

Вспоминаю его монолог: «Сейчас я тебе и даже себе объяснить не могу, почему выбрал такой путь. Ты ведь сразу мне понравилась, просто признавать этого не хотел, боролся с этим… Во мне тогда кипело всё: злость, ненависть к нему, к вашей семье, потому что не понимал, как твои родители могли воспитать такого ублюдка… Она была моей младшей сестрой, я Настю очень любил. Мне сложно осознавать и принимать, что теперь она лежит в могиле и кормит червей».

Кормит червей… да, осознавать это и понимать тяжёлая ноша, бесспорно. Да ещё и Настя была в таком молодом возрасте. Видимо, он не смог принять её смерть, и корил себя больше остальных. Но сейчас это ничего для меня уже не меняет. Решила, буду растить малыша одна, и помощь мне не нужна.

Анализируя наши отношения, теперь знаю, почему между нами была какая-то невидимая стена, за которую не пускал, не разрешал проникнуть и посмотреть. Максим умалчивал о своих родителях, совсем не говорил о сестре, о своих предыдущих отношениях с девушками.

Словно, он — человек из ниоткуда. В его доме не было ничего связанного с семьёй, так только, пару фотографий, которые и то я увидела случайно. Но при этом, о жизни и семье моей расспрашивал регулярно. Задуматься бы мне, почему, но голова не работала. Голова была занята только Максимом и вопросом, где взять денег, чтобы закрыть кредит.

А ведь, если остановится, задуматься на мгновение: погашение кредита тоже моя навязчивая мысль, как у него месть моему брату. Только я не прибегаю к каким-то подлым или незаконным махинациям, не использую для достижения цели людей, никого не обманываю. А так, всё тоже самое. Получается, мы два параноика, но только каждый в своём вопросе.

Да, верно говорят: два дебила — это сила… Мы оба зациклились, но каждый в своём направлении. И эти вопросы нас «съедают».

Теперь всё чаще стало казаться, что впереди меня ожидает удручающая неизвестность. Душу мучило полное отчаянье. Несмотря на мой боевой характер ранее, сейчас я превратилась в пессимистку, не радовало ровным счётом ничего. Оказавшись в этой ситуации, поняла, что сказки живут только в книгах, и что человек человеку по большому счёту — никто. Сегодня родной, завтра уже чужой. А казалось бы ещё вчера думалось, что такое невозможно.

Как в песне у Ирины Аллегровой: я для него была транзитный пассажир. Так, зацепил меня мимоходом пока двигался к своей цели.

Не икается ли тебе каждый день, братишка Сашенька? Как же ты стал таким? Когда? Ведь наш отец учил нас иному. А ты ничему не научился: никого не уважаешь, никого не любишь, ни мать, не сестру, ни эту девушку, ни своего ребёнка. Как только такое возможно, не представляю.

У меня есть племянник, привыкаю к этой мысли.

Несмотря на то, что чувствую себя обманутой и униженной, сердце также ноет и скучает по Максиму. К прекрасному чувству привыкаешь быстро, особенно когда оно кажется тебе взаимным. Отвыкать — вот где жесть.

Он открыл во мне женщину: настоящую, чувственную, нежную. Мне хотелось дарить это Максиму, с ним я стала ранимой. А ему, наверное, тяжело было со мной, в нём боролись два человека: тот, кто ненавидит меня всей душой и тот, кому я всё-таки нравлюсь.

Каждое свидание с ним превращалось для меня в маленький праздник, после которого не хотелось возвращаться в жестокую реальность. Ночами, когда я оставалась у него, просыпалась и смотрела на спящего Максима. На его спокойном лице не было морщинок, разглаживались. А когда он просыпался и снова начинал хмуриться, они снова появлялись. Иногда я принимала это на свой счёт, и, не зря, ведь я и была «этот счёт».

Иногда мне казалось, что Максим баловал меня, словно ему было важно, чтобы я была счастливой. Или так хотелось верить в это. Им подаренные цветы, ведь мне никто не дарил цветов. Его неожиданные приглашения на ужины в уютных кафешках, ведь меня никто до этого не приглашал. Да, этого было немного в наших отношениях, мы не успели многое, судьба внесла свои коррективы.

После смерти моего папы именно с ним мне захотелось жить. Жить, несмотря ни на что… В этом человеке я нашла отдушину, после всего того, что произошло. С ним я чувствовала себя такой защищённой. Наверное, нашла в нём это, и мне уже было неважно на его перепады настроения, на его нежелание говорить про свою семью, неважно всё. Имел значение только он. А взамен он меня растоптал.

Не могу поверить, что человек способен так играть! А может быть, просто убеждаю себя в том, чтобы не было так больно?

У него появилась возможность избавиться от меня, ведь толку от меня не было, брата найти не помогла. И он этой возможностью воспользовался, как только я неожиданно для нас обоих забеременела. Интересно, а если бы не забеременела, сколько бы он мучился, каждый раз притрагиваясь ко мне?

Когда узнала, что у него умерла сестра, решила: он замкнулся в своём горе и не хочет пускать никого в свою душу. Так оно и было. Но, кроме этого, в его душе жила ненависть… ко мне.