Чужие грехи (СИ) - Грасс Елена

Она была одета в старое заношенное платье, старая обувь, растоптанная и сидевшая на её ногах без формы. Куртка, видимо, купленная довольно давно висела на её плечах мешком, сумка, которую она теребила в руках вся в царапинах. В голове проседь волос. Женщины в этом возрасте ухаживают за собой очень скрупулёзно, хотят выглядеть моложе своих лет, а она словно совсем не интересуется своей внешностью.

Екатерина Сергеевна отличалась от моей мамы. Да, сейчас мама тоже выглядит устало, но в её глазах теплиться хоть какая-то жизнь. До смерти Насти она была кокетка, выглядела отлично, хотела и стремилась нравиться моему отцу. Я ей всегда гордился и восхищался.

А тут, в глазах Екатерины Сергеевны полная потеря ориентира, отсутствие жизненных сил. Ей и так досталось, а я добавил — её дочь ждёт моего ребёнка. Довесок, так сказать, как завершение надежд и начало конца.

Я не испытывал к ней злости, ненависти, в отличие от Даши, когда встретил. Слушал, что она рассказывала о семье, о том, как Даша переживала смерть отца, каким мужчиной и мужем он был, и теперь понимал, что такого надёжного человека Даша искала во мне.

И я хочу ей всё это дать: и опору, и любовь, и надежду на прекрасное будущее. Но я всё потерял по собственной глупости, обиде, желании отомстить. Только теперь не отступлю, хотя бы ради того, чтобы видеть своего ребёнка.

Глава 27

Максим

На следующий день не получилось, как обещал, отвезти Екатерину Сергеевну к моим, Матвей приболел. Мы поехали через неделю.

Она очень волнуется, чувствую, но помочь ничем не могу. Да я и сам волнуюсь, честно скажу, не предупредил родителей. Решил, что им не нужно нервничать заранее. Да и боюсь, что встречаться не захотят, будут переживать в ожидании встречи и наговорят лишнего. Мама постоянно с Матвеем, он очень чувствует её настроение. Если заранее скажу, кого привезу, мама распсихуется, и ребёнок тоже будет беспокоиться.

А этого допускать нельзя, мне нужна поддержка со всех фронтов, у меня свой план. Не знаю насчёт его эффективности, но понял, сидеть и ждать у моря погоды — это не про наши отношения с Дашей.

— Екатерина Сергеевна, прошу вас, пожалуйста, прекратите нервничать. Мне самому несладко, — уговариваю.

— Вряд ли, Максим, тебе страшнее, чем мне, ведь именно я причина всех ваших бед. Мне очень стыдно смотреть в глаза твоим родителям, кажется, не смогу с этим страхом справиться.

— Уверен, вы напрасно стыдитесь, и совершенно не правы, когда говорите, что вы причина всех наших бед. Не вы, а ваш сын. Разве вы должны быть за него в ответе?

— Конечно, должна, ведь именно я воспитала такого морального урода. До сих пор не могу поверить, что он бросил собственного ребёнка, что он довёл вашу Настю до самоубийства. Как такое только возможно⁈

Я вижу, как трясутся её губы, пытаюсь успокоить, но не получается.

— Ну, прекратите, вы сейчас начнёте плакать, будут красные глаза. Подумайте, как вы будете выглядеть при знакомстве с моими родителями? Кроме того, Матвей, увидев вас в таком состоянии, скорее всего, испугается, тоже начнёт плакать. Вам нужно пожалеть ребёнка, — прохожусь по таким аргументам, чтобы она взяла себя в руки. — Екатерина Сергеевна, повторяю, вы ничем перед нами не виноваты. Да ведь я перед вами тоже виноват, забыли? — грустно улыбаюсь. Тошно постоянно про это думать.

— Если честно, да, забыла. И не хочу больше это вспоминать. Я уверена, что с Дашей у вас всё наладится.

— Мне бы вашу уверенность, — понуро отвечаю ей.

— Даша девочка… как сказать, гордая. Но уверена, она успокоится, когда узнает правду о том, что ты сделал для нашей семьи. Она простит тебя.

— Повторю, как в прошлый раз, всё тоже самое: не хочу, чтобы она возвращалась ко мне только из-за чувства благодарности. Жить с женщиной при таких условиях всё равно сам не смогу. Это будет точить меня изо дня в день. Поэтому, повторно, настоятельно попрошу вас ничего не говорить Даше.

— Ты не думай о нашей семье плохо, Максим. Саша, полагаю, потерялся ровно в тот момент, когда погиб его отец. Он не мог найти себя дальше, поэтому творил такие дела.

— Моё предложение — не говорить о нём. Напоминая о нём, вы напоминаете мне о Насте, это очень тяжело. Долг я закрыл не ради вашего сына, а только потому, что очень виноват перед Дашей, и потому что должен своему ребёнку.

— Я понимаю, и больше не буду говорить о нём.

Подъезжаем к дому, идём к подъезду, Екатерина Сергеевна вдруг останавливается и начинает плакать.

— Максим, подожди, дай отдышаться. Не могу, боюсь заходить в ваш дом, смотреть в глаза твоим родителям. Что им скажу? Простите меня за то, что мой сын убил вашу дочь? А мой внук⁉ Я до сих пор не могу поверить, что всё-таки мой сын способен на такое. Подожди, пожалуйста, давай посидим на лавке, успокоюсь.

— У нас есть недалеко парк, предлагаю прогуляться.

В парке мы молчим, каждый думает о своём. Екатерина Сергеевна плачет, а я невольно вспоминаю её дочь. Как в своё время гуляли с Дашей, первый поцелуй с ней, первый взгляд, та сахарная вата, который покупал. Воспоминания опять мучают мою голову.

Екатерина Сергеевна что-то говорит, вытирает слёзы, а я жду, когда успокоится и придёт себя. Знаю, ей нужно время, но настаиваю на том, чтобы она взяла себя в руки,

— Пойдём. Я обещаю, что больше не буду плакать. Конечно, я дама слабохарактерная, — смеётся, — но, я постараюсь держать себя в руках. Уж точно ради того, чтобы не испугать Матвея.

Поднимаемся по лестнице в квартиру, звоню в дверь. Открывает мама, на руках Матвей. Он улыбается, глядя на меня. Мама, прости, сейчас буду шокировать тебя.

— Здравствуйте, проходите, — пропускает нас в квартиру.

Екатерина Сергеевна робко делает шаг вперёд и улыбается. А глаза всё равно красные, как и говорил.

— Мама, познакомься, это Екатерина Сергеевна.

— Здравствуйте, — протягивает моей маме руку — очень рада познакомиться с вами.

— А я Татьяна Ивановна. Мне тоже очень приятно, — пока мама дружелюбна, потому что не знает кто перед ней.

Матвей начинает крутиться на руках, нервничает.

Екатерина Сергеевна не сводит с него глаз, смотрит, практически не моргая.

— Екатерина Сергеевна, — обращаюсь к ней, — это ваш внук, Матвей. Это сын Анастасии.

— Максим, что происходит? — заметно начинает переживать.

— Мама, это Екатерина Сергеевна…– не успеваю закончить фразу.

— Я уже слышала её имя. Максим, повторяю свой вопрос: что происходит? — мама повышает голос.

— Это Екатерина Сергеевна, мама Александра. — Наступает пауза.

Наверное, зря я так, с места в карьер, но, решил не разводить надолго, потому что этот разговор всё равно неизбежен, он всё равно случится. Конечно, лучше не на пороге, поторопился.

— Давайте пройдём в комнату, сядем и нормально, спокойно поговорим.

Моя мама воспитанная женщина, не стала устраивать скандал и кричать, тем более это ей совершенно несвойственно. Она посадила Матвея в манеж, положила ему несколько игрушек и села напротив Екатерины Сергеевны. Она сверлила её взглядом, понимая, кто эта женщина и чья она мать.

Мне кажется, что в этот момент она испытывала все те же чувства, которые испытывал я, когда только познакомился с Дашей. Мы проходили это по новому кругу. Но, сейчас не позволю, чтобы по новой развивалась эта ненависть. Я обещал, что замкну этот круг на себе.

В конце концов, ни Екатерина Сергеевна, ни Даша ни в чём не виноваты. Они тоже стали жертвами обстоятельств, как ни крути.

— Ваш сын подлый и гадкий человек, вы в курсе? — холодно сказала она Екатерине Сергеевне.

— Мама… — главное, не перегнуть сейчас. Люди в эмоциях могут натворить дел. Знаю, проходил.

— Нет, подожди, Максим! Ты привёл эту женщину в наш дом, значит, я скажу всё, что думаю. Позволите? — перебивает меня и снова обращается к Екатерине Сергеевне.

— Да, говорите, готова выслушать вас, — понуро опускает голову.