Король крыс - Джеймс Клавелл

— Боже, — признательно сказал Ларкин, — жить стало легче.

— Да, — согласился Мак.

Они сидели на веранде. Мысленно Мак был далеко отсюда, на своей каучуковой плантации в Кедахе, там, на севере.

— Жара более чем стоящая вещь, она заставляет вас ценить прохладу, — сказал он тихо. — Как лихорадка.

— Малайа — вонючка, дождь — вонючка, жара — вонючка, малярия — вонючка, клопы — вонючка, мухи — вонючка, — заявил Ларкин.

— Не в мирное время, парень. — Мак подмигнул Питеру Марлоу. — И не в деревне, не так ли, Питер?

Марлоу ухмыльнулся. Он почти все рассказал им о своей жизни в деревне. Он знал, что о нерассказанном Мак догадывался, потому что он прожил взрослую часть жизни на Востоке и любил его в той же степени, в какой Ларкин ненавидел.

— Это я понимаю, — грубовато согласился Ларкин, и все они улыбнулись.

Они разговаривали мало. Все уже было говорено-переговорено. Все, о чем они хотели говорить.

Они просто терпеливо ждали. Когда подошло время, они отправились каждый в свою очередь, а потом вернулись в бунгало. Суп был съеден быстро. Питер Марлоу включил самодельную электроплитку и сжарил одно яйцо. Они сложили свои порции риса в миску, он положил яйцо на рис, слегка посолив и поперчив его. Он размельчил его так, чтобы белок и желток равномерно перемешались с рисом, потом разделил рис на порции, и они ели с наслаждением.

Затем Ларкин собрал миски — сегодня была его очередь, и они снова сели на веранде, дожидаясь вечерней переклички.

Питер Марлоу лениво следил за передвижением пленных по улице, наслаждаясь ощущением сытости в желудке, когда увидел приближающего Грея.

— Добрый вечер, полковник, — сказал Грей Ларкину, четко отдавая честь.

— Добрый вечер, Грей, — вздохнул Ларкин. — Кто на этот раз?

Появление Грея всегда означало неприятности.

Грей взглянул на Питера Марлоу. Ларкин и Мак почувствовали их взаимную враждебность.

— Полковник Смедли-Тейлор просил меня передать, сэр, — сказал Грей. — Двое ваших подчиненных подрались — капрал Таунсенд и рядовой Гёбл. Я посадил их в камеру.

— Хорошо, лейтенант, — мрачно буркнул Ларкин. — Вы можете выпустить их. Скажите, чтобы явились ко мне с рапортом сюда, после переклички. Я всыплю им по первое число! — Он сделал паузу. — Вам известно, из-за чего они подрались?

— Нет, сэр. Но думаю, что причиной была игра в орел — решка.

«Нелепая игра, — думал Грей. — Кладут две монетки на палку и подбрасывают их вверх, заключая пари, упадут ли монеты одновременно лицевыми сторонами или обратными сторонами, либо одна лицевой и одна обратной».

— Возможно, вы правы, — проворчал Ларкин.

— Вы бы могли запретить игру. Всегда возникают неприятности, когда…

— Запретить орел — решку? — резко оборвал его Ларкин. — Если я сделаю это, они сочтут меня сумасшедшим. Они не обратят внимания на этот смехотворный приказ и будут совершенно правы. Азартные игры — составная часть жизни австралийцев, вам следовало бы уже понять это. Орел — решка дает возможность австралийцам отвлечься, а драка иногда тоже не мешает. — Он встал и потянулся, борясь с приступом лихорадки. — Азартные игры для австралийцев — то же самое, что воздух. Да любой австралиец ставит шиллинг-другой на азартную игру. — Голос его стал раздраженным. — Я сам люблю иногда сыграть в орел — решку.

— Слушаюсь, сэр, — сказал Грей. Он видел Ларкина и других австралийских офицеров вместе со своими подчиненными, возящихся в пыли, возбужденных и сквернословящих как и простые рядовые.

— Передайте полковнику Смедли-Тейлору, что я разберусь с ними. Будь я проклят!

— Жаль, что получилось так с зажигалкой Марлоу, сэр, — сказал Грей, внимательно глядя на Ларкина.

Взгляд Ларкина стал твердым и враз посуровел.

— Ему следовало быть более осторожным. Не так ли?

— Да, сэр, — сказал Грей, помолчав некоторое время. Всем стало ясно, что он хотел сказать. «Ну, — подумал он, — стоит попытаться. К дьяволу Ларкина, к дьяволу Марлоу, время есть». Он уже собирался отдать честь и уйти, когда неожиданная мысль потрясла его. Он не выдал своего возбуждения и как бы между прочим сказал: — Да, кстати, сэр. Ходят слухи, что у одного из ваших австралийцев есть кольцо с бриллиантом. — Он позволил паузе затянуться. — Вам не приходилось слышать об этом?

Глаза Ларкина, глубоко сидящие под кустистыми бровями, задумчиво остановились на Маке, прежде чем он ответил.

— До меня тоже доходили такие слухи. Насколько мне известно, это не относится к моим людям. А в чем дело?

— Просто проверяю, сэр, — объяснил Грей, напряженно улыбаясь. — Вы, конечно, понимаете, что такое кольцо может оказаться динамитом. И для его владельца, и для многих людей. — Потом добавил: — Лучше было бы держать его под замком.

— Я так не считаю, старина, — возразил Марлоу, и в слове «старина» слышалась скрытая злость. — Это было бы самое худшее из всего, что можно сделать, если бриллиантовое кольцо, конечно, существует, в чем я сомневаюсь. Если место, где оно находится, будет известно, многие парни захотят взглянуть на него. И японцы в любом случае конфискуют его, как только услышат о его существовании.

— Я тоже так думаю, — задумчиво проворчал Мак.

— Пусть уж остается там, где оно есть. В неизвестном месте. Возможно, это просто еще одна сплетня, — сказал Ларкин.

— Надеюсь, что так, — ответил Грей, уже уверенный в том, что его предчувствие правильно. — Но сплетня кажется вполне достоверной.

— К моим подчиненным она не имеет отношения. — Ларкин лихорадочно соображал. Казалось, что Грей что-то знает. Кто же это мог быть? Кто?

— Если вам что-нибудь станет известно, сэр, может быть, вы дадите мне знать? — Грей бросил презрительный взгляд на Питера Марлоу. — Я хочу предупредить неприятность. — И, четко отдав Ларкину честь, кивнув Маку, он вышел.

В бунгало наступило долгое задумчивое молчание.

— Интересно, почему он спросил об этом? — Ларкин посмотрел на Мака.

— Да, — сказал Мак. — Мне тоже интересно. Вы заметили, как засветилось его лицо?

— Совершенно верно! — бросил Ларкин, черты его лица заострились. — Грей прав в одном. Бриллиант может стоить немалой крови.

— Это только слух, полковник, — сказал Питер Марлоу. — Никто бы не смог сохранить столь дорогую вещь так долго. Это невозможно.

— Я надеюсь, что вы правы, — нахмурился Ларкин. — Молю Бога, чтобы у моих ребят его не оказалось.

Мак потянулся. Голова болела, и он чувствовал, как приближается приступ лихорадки. «Да, — подумал он спокойно, — наверно, дня три у меня еще есть». Лихорадка была у него так часто, что стала такой же привычной частью его жизни, как и дыхание. Сейчас она повторялась раз в два месяца. Он вспомнил, что в 1942 году должен был уйти в отставку по настоянию врача. Когда малярия добирается до твоей селезенки, пора домой, старина, домой в Шотландию, назад, к прохладной погоде. Купить маленькую ферму около Киллина с видом на красоты озера Лох-Тей. Тогда можно выжить.

— Да, — произнес устало Мак, ощущая груз своих пятидесяти лет. Потом сказал вслух то, о чем они все думали: — Но если бы нам достался этот крошечный чертов камушек, нам бы хватило его на призрачное существование, не опасаясь будущего. Совсем не опасаясь.

Ларкин скрутил сигарету, закурил, сделав глубокую затяжку. Потом передал ее Маку, который покурил и передал сигарету Питеру Марлоу. Когда они почти докурили, Ларкин сбил горящий конец и высыпал остатки табака в коробочку. Он нарушил тишину.

— Пожалуй, пойду пройдусь.

— Саламат, — улыбнулся Питер Марлоу, что означало «Да будет с тобой мир».

— Саламат, — изобразил на своем сером лице улыбку Ларкин и вышел на солнце.

Пока Грей поднимался по склону к хижине военной полиции, голова его горела от возбуждения. Он пообещал себе, что как только доберется до хижины и выпустит австралийцев, он скрутит сигарету, чтобы отпраздновать это событие. Его вторая сигарета за сегодняшний день, хотя у него осталось яванского табака всего на три сигареты, а выдача должна была быть на следующей неделе.

Он прошагал по ступенькам и кивнул сержанту Мастерсу.

— Можешь их выпустить!

Мастерс снял тяжелый засов с двери бамбуковой клетки, и перед Греем замерли два угрюмых человека.

— После переклички вы должны явиться с рапортом к полковнику Ларкину.

Двое козырнули и ушли.

— Чертовы смутьяны, — буркнул Грей.

Он присел, вынул коробочку с табаком и бумагу. В этом месяце он был расточительным. Грей купил целую страницу из Библии. Из этой бумаги получались самые лучшие сигареты. Хотя он и не был религиозным человеком, все-таки это было похоже на святотатство — пускать Библию на раскурку. Грей прочитал строки на обрывке, из которого он собирался скрутить сигарету.