Бумажные маки: Повесть о детстве - Вехова Базильевна

Тайка была моим смертельным, могучим врагом. Не знаю, почему я ее раздражала больше всех, но это было так.

Мы лежали и лежали в своих гипсовых кроватках, а Тайка проворно шкандыбачила на костылях по коридору, свободно выходила из палаты и входила с таинственным и важным видом, словно узнала в коридоре что-то необыкновенное.

Ах, как нам хотелось побывать в том волшебном коридоре! Оттуда являлись к нам на свидания родственники с воли. Иногда у медсестры в волосах блестели капельки дождя или растаявшего снега, когда она входила в палату, быстро пробежав по коридору от входной двери, еще вся овеянная ветром, веселая от движения и розовая, со свежими щеками. Когда дверь открывалась, тем, кто лежал к ней ближе, видна была красная ковровая дорожка и туманная даль больничного коридора...

У нас было множество занятий.

На музыкальных уроках мы пели песенки и учились играть на инструментах, на которых можно играть лежа: на бубне, трензеле, цимбалах, губной гармошке.

Нас учили шить мешочки, обшивать и обвязывать носовые платки, вязать крючком, плести коврики и корзинки, делать искусственные цветы. Все это могло пригодиться в жизни. Многие из нас должны были остаться инвалидами, а что за жизнь без какого-нибудь интересного дела...

Однажды воспитательница сказала, что скоро будет праздник Победы, потому что война вот-вот кончится: наши войска идут по Германии. Нам пора готовиться к великому празднику!

Мы с радостью стали готовиться. Учили стихи и песни, подходящие к случаю.

Но главным номером нашей палаты была песня о маках. Мы должны были петь ее и сами себе аккомпанировать на наших бубнах, трензелях и губных гармошках. А в конце — только воспитательница повторяла мелодию на пианино. Нам же следовало поднять руки с бумажными маками, которые мы сами сделаем, а ходячая Тайка соберет букет, обойдя все кроватки. Букет она отнесет к портрету товарища Сталина, увитому алыми лентами.

Недели две мы делали маки. Не сразу они стали получаться хорошо. Надо было вырезать из гофрированной красной бумаги лепестки. Из зеленой — листья. Каждый лепесток мы тщательно расправляли так, чтобы он стал выпуклым, похожим на ложечку. На конец проволоки-стебля наматывали светло-зеленую папиросную бумагу, стягивали, отступя сантиметр, ниткой — это был пестик мака. Его обклеивали настриженными черными ниточками — получались тычинки. Потом уже приклеивали один за другим лепестки. Пестик с черными тычинками не должен был далеко высовываться из цветка, но и слишком прятать его в чашечку не следовало. Угадать, насколько высунется пестик, когда прикручиваешь первый лепесток, удавалось далеко не сразу. Сколько приходилось переделывать...

Наконец, узкой зеленой ленточкой из папиросной бумаги, крашеной зеленкой, закрепляли чашечку и обматывали стебель, прихватывая основания зубчатых листьев, приготовленных заранее. Эта работа требовала много терпения и внимания. Чуть поторопишься, и все идет вкривь и вкось, и совсем не похоже на прекрасный идеальный мак, который сделала сама воспитательница. А плохой цветок нельзя дарить товарищу Сталину!

Все липнет к пальцам, перепачканным клеем, теряется на одеяле то проволочка, приготовленная для стебля, то лепесток...

И все же мы сделали много маков!

Провели репетицию и сами пришли в восторг: так красиво у нас получилось.

И пришел праздник Победы.

Весь день торжественно говорило радио и передавало марши и веселые песни.

К нам обещал прийти настоящий боевой командир! Он был ранен в бою, а теперь вылечился, и у него много орденов! Мы очень ждали его. Хотелось посмотреть на живого командира. Не в кино, а прямо в нашем коридоре. Кроме того, многие из нас мечтали спросить командира: «Вы не встречали на фронте моего папу? Его зовут...»

Наконец, нас всех вывезли в коридор. Из всех палат. И малышей, и старшеклассников.

Кровати выстроились вдоль стен в длинный ряд.

Каждая палата приготовила свои номера для большого концерта.

Вот и командир, улыбаясь, прошел по проходу. Он был еще не очень старый и немного прихрамывал. Вот он встал в конце коридора, где пальма распушила листья под большим портретом Сталина. Рядом с командиром встали доктор Ваграм Петрович, все врачи, сестры и нянечки. Воспитательницы, волнуясь, бегали вокруг наших кроватей.

Конечно, я плохо помню, что было на том концерте. Помню только, как мы волновались и ждали, когда придет наша очередь. Под простынями мы прятали свои маки и боялись их измять. Песня о маках должна была завершать концерт.

Наша воспитательница тревожилась, как бы Тайка не перепутала: надо было поднести букет маков сначала к портрету товарища Сталина, а потом — отдать командиру, потому что он защищал нас от немцев.

И пришел долгожданный момент, когда ударили наши бубны и трензеля, запели губные гармошки, и мы начали:

Вот какие маки!

Вот какие маки!

Красные, большие

В поле расцвели!

Мы постепенно поднимали руки с цветками, и в коридоре становилось все веселее, краснее, и наши голоса крепли:

Налетает ветер,

Налетает ветер,

Тоненькие стебли

Гнет он до земли...

Мы стали размахивать маками, получилось поле маков, волнующихся под ветром.

Воодушевленные, мы продолжали:

Маленькая Майка

Вышла на лужайку...

Из-за кроватей вышла, стуча костылями, Тайка. Она начала собирать цветы, и пока она обходила кровати, мы все повторяли, как застрявшая пластинка:

Маленькая Майка,

Вышла на лужайку.

Маленькая Майка

Вышла на лужайку.

Вот Тайка доковыляла до последней в ряду кровати и «сорвала» последний цветок.

Букет скрывал ее лицо и едва помещался у нее в руке. Ей пришлось теперь идти на одном костыле. Зато цветы очень красиво колыхались от ее неровной походки.

А мы, торжествуя, с силой ударили свободными теперь руками в бубны и трензеля и грянули:

Сталину родному

Собрала букет!

Тайкин костыль, прислоненный к чьей-то кровати, поехал по скользкому полу и с грохотом упал. Но она даже не оглянулась и подошла к портрету Сталина, опираясь на оставшийся костыль и крепко прижимая к себе проволочные стебли наших маков.

Она отдала костыль нянечке, которая стояла к ней ближе всех, обеими руками, покачнувшись, протянула букет портрету. Мы дружно повторили:

Сталину родному

Собрала букет!

Тайка стояла, не шаталась, и мы загремели хором:

— Спасибо великому Сталину за наше счастливое детство!

Теперь Тайка сунула букет командиру прямо в лицо, она устала стоять на одной ноге без костыля.