Это всё из-за тебя (СИ) - Никитина Анна

– Сорян. Говорю, как есть, – говорит Кирилл. И мне это нравится. Он такой, какой есть. Не скрывает своего отношения к ним.

– Они мои родители. – чуть мягче уже произношу.

– Знаю, претензий не имею. – выговаривает на лайте. Хоть и в его глазах что-то скрывается. Не до конца откровенен.

– Так что насчет дружбы? Я же знаю, что я тебе нравлюсь. – напирает уже откровенно и чуть сильнее сдавливает ягодицы, что впору вскрикнуть. Но, черт возьми, мне нравится, хоть и накрывает диким стыдом и волнением.

– Не нравишься, – отвечаю с трудом, но не смотрю в глаза. Делаю упор на волосы и их мокроту. Но это не ускользает от Сомова. Он властно захватывает мой подбородок, заставляя вновь умереть и воскреснуть под его взглядом. Внутри всё вверх дном переворачивается. Сжимается в тугой узел.

– Что?

– Нравлюсь, – дерзко и уверенно говорит Кирилл и проводит свои манипуляции по моему телу, которое предательски отзывается на его руки, движения, ласку. И меня пугает его самоуверенность. А главное то, что он читает меня, как книгу. Тянет на себя так быстро, что не успеваю совладать с ситуацией. И вспыхиваю, когда между ног чувствую его… Божечки мои… Его член, упирающийся мне в промежность… Доводит меня до приступа паники, отчаяния и какого-то невероятного, магического внутри меня взрыва этого прикосновения. Кажется, что кожу сдернули с нас обоих. Обнажены полностью. Мне стыдно и прекрасно. Гореть в аду, так сразу. Не сразу понимаю, что начинаю ерзать и пытаться отстраниться, но Кир не дает. Я особо и не сопротивляюсь. Как бы не храбрилась, но подо мной бездна, и я боюсь. Поэтому выдерживаю это контакт, обещая себе расплакаться дома.

Проводит подушечками своих грубоватых пальцев от моего живота до шеи и, достигая щеки, растирает её так властно и мучительно сладко большим пальцем. Проводит им по приоткрытым губам, заводит прядь за ухо. И я покрываюсь мурашками. Ежики бегают по всей длине моего тела, не останавливаясь на одном месте. Тело дрожит от эмоций и чувственности. По нарастающей начинает ускоряться сердцебиение и следом издаю тяжёлый выдох, больше похожий на стон. Господи, это точно я? Мне кажется, кто-то другой.

– Если бы я тебе был безразличен, ты бы не блокировала меня в сети, не игнорила в академии, и твое тело не реагировало бы так на мои прикосновения. А оно врать, в отличие от тебя, не умеет, – шепчет Кирилл на ухо с такой интимностью, что теряюсь в этой магической неге.

– Я… просто замерзла… – всё, что выдавливаю из себя, пытаясь ему сопротивляться. И вроде как мне удается вернуть себе самообладание и выиграть в этой битве.

– Хорошо, Нютик, давай выбираться отсюда. Но то, что я сказал в силе. – заостряю на нём внимание и на его словах. Нютик. Он называл меня так. С его губ это звучало нежно и ласково, от других такого обращения не терпела.

– Мы будем дружить, Анна, – заверяет меня Кир со всей серьезностью и, наклоняясь ко мне, целует нежно и легко в уголок губ, слегка захватывая больше, чем нужно, и, отстраняясь, проводит по ним большим пальцем, и они словно живут другой жизнью, раскрываются под его натиском. Вот же черт пленительный. Так правдоподобно играет на струнах моей души. Но я рада, что с Киром мы сможем дружить. Я правда соскучилась по нашей дружбе. Она делала меня живой. Самой собой. Той, с которой я давно не встречалась. Даже в зеркале по утрам. Я вижу совсем другую, не похожую на ту себя девчонку.

– Будем, – подтверждаю для него со сдерживаемой улыбкой и своей невероятной долей смущения. Кир улыбается, и мы наконец-то выходим с плит. Все обращают на нас внимание. Кажется, мы стали звездами этого праздника осени. Я же, краснея, прямо направляюсь к своему месту и к удивлению обнаруживаю, что Кир вместе со мной подходит. Отряхивая свои волосы, холодным каплями опаляет мою разгоряченную кожу, отчего визжу и не нахожу более вразумительного действия, чем накинуть на его волосы своё полотенце и вытереть. Это действие приводит нас в замешательство. Цепенеем. Магнитом приковываемся глазами, а руки на автомате выполняют действия. Но ненадолго. Через секунду-другую он уже во всю показывает мне язык, и я от него не отстаю. Очень по-взрослому, как сказала бы моя мать.

Размагничиваемся не сразу. Только когда к нам подходит Никита с двумя напитками в руках.

Кирилл забирает один, передает мне. Вставляет с другого бокала вторую соломинку в бокал и меня это уже не удивляет. Но я осмеливаюсь удивить его и отпиваю из его соломинки, а после облизываю губы и в равной степени говорю то же самое.

– Вкусно. – У Кира же в это время штормило в груди. Мне кажется, он даже не дышал. Но с этим повторением он восстанавливает процессы.

Усмехаясь и отпивая, произносит.

– Вообще-то это моя фишка. Но согласен, что вкусно. И мы переглядываемся. Оба вспоминаем и произносим следующее, глядя друг другу в глаза.

– Когда вкусно, тогда вкусно. – смеемся. Оба помним те моменты, когда залипали в его доме под просмотром адской кухни. Как болели за команды. Господи, даже пытались повторить блюдо. Конечно, это было провально и смешно. Кухню потом вымывали тоже вместе, до прихода его родителей. В такую ностальгию окунаемся оба. Такое райское теплое чувство заполняет, невозможно не улыбнуться.

Проводим много времени не только на пирсе с его друзьями, но и спускаемся к воде. Плаваем вместе, но это громко сказано. Скорее стоим по пояс, держась за руки в воде. Я всё ещё панически боюсь, но это страх уже не такой сильный. А также делаю вид, что не замечаю стрелы в меня от Авериной и половины девчонок других групп. Если я сегодня и отыгралась за тот её поцелуй с Киром, то точно по полной. Я видела, как после того, как мы вышли из воды, она пыталась подкатить к нему, когда я отходила в дамский туалет, но он отходил от неё или шел мне навстречу, оставляя её с носом. Не знаю, считается ли это нормальным после их поцелуя? Но и что у них в отношениях, я не знаю? И вообще, есть ли они? Когда задаюсь этим вопросом, меня начинает изнутри грызть один серенький крысеныш, но я игнорю. Вправе ли я спрашивать о таком? Мы друзья. Если бы они были чем-то большим, то Кирилл бы не позволил такие хитросплетения со мной. Или…

Веселимся до тех пор, пока не срываются первые капли дождя, а после и вовсе ливень накрывает. Стоим вместе с Киром под крышей навеса рядом с пирсом. Прижимается сзади. Чувствую мощнейшую плоть, поражающую меня снова и снова. Господи, и это я только чувствую. Меня опаляет испарина. С удовольствием бы шагнула под дождь, чтобы остудиться. Но когда Аверина обращается к Киру, сама жмусь к нему по инерции, чуть ли не сильнее его. Его это удивляет, а также чувствую смешок и нежный чмок в макушку.

– Кирюш, – сладко протягивает Арина. – Можешь отвезти меня домой, а то я с девчонками приехала, а на парковке их машину не вижу. Наверное, уехали без меня.

– Могу, но не тебя. – неожиданно подхватывая меня и перекидывая через плечо, несет к машине, не обращая внимания на мой визг. Я бы ударила по спине, но руки заняты сумкой с вещами. Сестренка, блин.

– Там Поля. – ерзая на сиденье авто, говорю Киру.

– Момент. – закрывая дверцу, осматривает парковку и кому-то набирает. А я начинаю дергаться и переживать. Я хочу уже выйти, но Кирилл опережает и сам садится за руль авто. Настраивает обогрев, и мы выдвигаемся с парковки.

– Где Поля? – задаюсь, когда минуем опасный поворот с пляжа.

– Она с Климом. – отвечает спокойно, но в глаза не рискует смотреть.

– Полина, чтоб её! – возмущаюсь безрассудности своей сестры.

– Воу, воу… Я не слышал такого от тебя. А ты не совсем аленькая, да, Бурцева Анна Викторовна?!

– Просто когда сестра начинает делать, а потом только думать, меня это расстраивает. Я волнуюсь за неё. Она слишком доверчивая.

– Клим её не тронет, обещаю. – сжимает мою руку на моем колене. – Они едут ко мне домой. Там сможем обсохнуть и переодеться. А потом отвезу вас домой. – делится со мной планами, и меня от этого накрывает переживаниями еще больше. Одно дело, когда мы на пляже при всех. Другое, – когда наедине, в доме.