Я промазал, опер – нет - Владимир Колычев

– А восемьдесят седьмая квартира на каком этаже?

– На десятом.

– И он пешком на десятый этаж пошел? Для наркомана нелогично.

Покойный Меднянский жил на одиннадцатом этаже. Но если парень под капюшоном был киллером, то я мог объяснить его стремление подняться наверх пешком. Профессиональные убийцы стараются не пользоваться лифтом.

Я решил оставить наркомана Игоря на второе или даже на третье. Вряд ли он был причастен к убийству, разве что у него был конфликт с Меднянским, и он натравил на него своего дружка. Но эта версия будет отрабатываться в числе прочих.

– У Меднянского жена есть? – спросил я.

– Была, – кивнула Ольга Дмитриевна.

– Ну понятно, что была. Все уже в прошедшем времени...

– Да она и вчера была в прошедшем времени. Развелись они. Жена к другому ушла.

– Классический случай. И давно это случилось?

– В прошлом году... Он одно дело вел, ну, по своей адвокатской линии, – доверительно глядя на меня, застрекотала консьержка. – А клиент его взял да увел у него жену. Он ее, говорят, откуда-то из деревни привез, она у него тихоней была, слова поперек не скажет. А потом остепенилась, расфуфырилась! Ну еще и расцвела! Я таких красавиц мало видела. Цену себе узнала, вот муж и перестал ее устраивать. Вот и закрутила роман с его клиентом. А он богатый, говорят, особняк свой за городом...

– Кто такой, случайно не знаете?

– Ну, говорят, он раньше бандитом был...

– Кто говорит?

– Ну, ходят слухи.

– Ответ принят, – насмешливо хмыкнул я.

– Говорят, очень много денег нахапал, теперь бизнес у него, в миллионах купается...

Не хотелось воспринимать всерьез информацию о темном прошлом разлучника. Народная молва насколько эмоциональна, настолько и предвзята. Если у человека есть деньги, значит, по сарафанной версии, он или украл, или ограбил. Или зарвавшийся чиновник он, или буржуй проклятый, или, на худой конец, бандит... Но и отмахиваться от такого сообщения как минимум глупо.

– И как Меднянский развод воспринял?

– Да как! Плохо воспринял! Первое время сам не свой ходил. Она ведь, Лариска, дитя с собой забрала, три года мальчонке... Страдал Анатолий Павлович, очень страдал... В Москву недавно ездил, в апреле вернулся...

– Зачем? – механически спросил я.

Москва меня сейчас интересовала меньше всего. Ясно же, что соль где-то в Черногайске рассыпана, здесь ее и собирать.

– Да вроде бы по путевке... Розыгрыш там какой-то был, он и выиграл. Дорогая, говорит, путевка, перелет в бизнес-классе, номера люкс в «Космосе». Говорит, ехать не хотел, думал, ерунда какая-то, а вернулся довольный, глаза сияют... Правда, потом снова загрустил.

– Чего?

– Да все из-за жены. Она ему с ребенком запретила видеться. Верней, не она, а ее новый муж. Сказал, что у него новый отец, а старого он должен забыть. Анатолий Павлович сказал, что в суд обратится, а тот ему сказал, что у него свой суд. Правильно говорят, что бандит бывшим не бывает...

– Меднянский сам вам про этот конфликт рассказывал?

– Да, и про Москву, и про конфликт... Как жена от него ушла, так он к этому делу прикладываться стал, – Ольга Дмитриевна легонько щелкнула себя по горлу. – Не скажу, что слишком уж, но иногда бывало. Придет иногда тепленький, встанет здесь, где вы стоите, и давай рассказывать. А в глазах такая тоска, что слезы берут...

– Значит, муж бывшей жены ему угрожал?

– Угрожал! – безапелляционно заявила консьержка, но вдруг побледнела, спохватившись. – Только вы не подумайте, что я его обвиняю!

– В чем обвиняете?

– Ну, в убийстве!.. И я совсем не думаю, что этот новый муж заказал Анатолия Павловича! И не бандит он вовсе!

Ольга Дмитриевна не на шутку испугалась своего же предположения. Страшно, что и сама жертвой киллера может оказаться. Времена нынче неспокойные. Одно время затишье наблюдалось, я уже стал подумывать о том, что в России перевелись киллеры, но преступность снова распоясалась. То чиновника убьют, то депутата местного, а не так давно женщина свою свекровь заказала, правда, до трагической развязки дело не дошло. А теперь вот новый всплеск. Сам лично киллера одного на тот свет спровадил. И в случае с Моносеевой возможно заказное убийство. А здесь точно без профессионала не обошлось. Конечно же, все три случая не связаны между собой, но статистика настораживала.

Пока я успокаивал женщину, прибыла оперативно-следственная группа. Я попросил эксперта обследовать сжатый кулак покойника, и тот обнаружил в пальцах несколько черных волосков.

Дядя Ваня был достойным последователем Пинкертона, в судебной экспертизе работал давно и дело свое знал хорошо. Но именно богатый опыт и заставлял его сомневаться в явных успехах, к которым в принципе можно было отнести обнаруженные волосы. Именно поэтому он исследовал находку через лупу.

– Не могу пока утверждать, но похоже, это искусственные волоски, – сказал он, сочувственно глянув на меня сквозь косматые брови.

– Парик?

– Не хочу огорчать тебя, Петрович, но похоже на то.

– Мало того что киллер прятал лицо под капюшоном, он еще был и в парике.

– Подстраховался, – кивнул дядя Ваня.

– А почему киллер? – спросил следователь.

– Хотя бы потому, что был контрольный выстрел, – сказал я под одобрительный кивок эксперта. – И еще, никто не слышал выстрелы. Возможно, стреляли с глушителем. Хотя это еще не факт. Нужно опросить жильцов одиннадцатого этажа. Похоже, убийство произошло там...

Дядя Ваня не поленился подняться со мной на одиннадцатый этаж, и там, на пыльном полу, мы обнаружили еще две черные волосины, предположительно выдранные из парика убийцы. Также на дверцах лифта мы нашли едва заметные капли крови, пардон, жидкости, похожей на нее.

– Сдается, убийца поджидал жертву здесь. Только выстрелил не сразу, – ткнув себе пальцем в лоб, предположил дядя Ваня. – Замешкался убийца, жертву к себе подпустил, а та в волосы ему вцепилась... Надо рану получше осмотреть, похоже, убийца в упор стрелял... Одно ясно, не все гладко у него прошло, как в прошлый раз...

– В какой прошлый раз? – не понял я.

– Убийство на Каланчевской улице помнишь?

– Да есть немного.

– Неясностей много. Вроде бы бывшего мужа в убийстве обвиняют, а мне кажется, там кто-то другой работал.

– Это интересно.

А ведь я как раз собирался заглянуть к дяде Ване, чтобы поговорить с ним на эту тему. Но, похоже, гора сама пошла ко мне.

– Не скажу, что это профессионал был, но похоже на то. Кажется мне, что кто-то приходил к Моносеевой после того, как ушел ее бывший муж. Возможно, она с этим кем-то выпивала. И знаешь, что служит доказательством?

– Хотелось бы знать.

– Полное отсутствие доказательств. Мусорное ведро потерпевшей было пустым. Как будто мусор нарочно унесли, чтобы скрыть улики...

– Надо бы у бывшего мужа спросить, может, он это сделал, по старой памяти.

– Да, и заодно все пальчики со стола стер, с кухонной мебели. В гостиной все нормально, там отпечатки только двух человек – и свежие, и не очень, но только двух. Сейчас я могу точно сказать, что это отпечатки покойной и ее бывшего мужа. И в спальне они есть. А на кухне ничего... Почему?

– Потому что убийца там наследил. Не стал бы он с жертвой в перчатках выпивать.

– Вот и я так думаю. Заглянул к одинокой даме на огонек, набросил на шею удавку, отнес ее в спальню, раздел... Кстати, у халата пуговица оторвана.

– И с мясом, – добавил я.

– Вот видишь, ты и сам в курсе...

– Ну, я еще могу понять, зачем бывшему мужу свою бывшую жену убивать. Квартирный вопрос, – вслух размышлял я. – Но зачем кто-то неизвестный Моносееву убил?

– Не знаю. Поэтому и подумал, что это, возможно, заказное. Даже не подумал, а так, мысль шевельнулась. Да еще и за язык дернула, вот и сказал тебе. А ты, похоже, сомневаешься, что убийца – бывший муж...

– Да были сомнения.

– А сейчас?

– Ну, думал, что на Каланчевской профессионал работал. А сейчас не знаю. Слишком уж много заказных. В лесу тройное убийство, на Каланчевской, здесь вот...

– Разубеждать тебя не буду. Да и некогда. Вниз надо идти. А ты бы прошелся по соседям, может, кто что видел или хотя бы слышал.

Криминалисту дяде Ване я не подчинялся, и его указания мог воспринять не более чем дружеский совет. Но мне почему-то захотелось исполнить его распоряжение. Во-первых, я уважал его возраст и заслуги, а во-вторых, и сам собирался опросить соседей потерпевшего. Правда, думал об этом шаге без всякого энтузиазма. Но дядя Ваня подстегнул меня, взбодрил, и я взялся за дело.

Для начала я позвонил в дверь покойного Меднянского. Может, кто-то из родственников у него дома или знакомых. Я жал на кнопку звонка, но никто не отзывался. Тогда я стукнул в дверь подушкой кулака, один раз, второй, третий. Только тогда на меня обратили внимание, но не обитатели нужной мне квартиры, а их соседи по площадке.

Щелкнул замок, со скрипом открылась дешевая китайская дверь, и я увидел одутловатое лицо располневшей женщины в спортивном костюме. Судя по глазам, ей было немногим больше тридцати лет, но выглядела она хорошо за сорок. Мягко говоря, дамочка вела нездоровый образ жизни, а если грубо, то всем своим видом она символизировала стадию глубокого похмелья. И разило от нее как от пепельницы, заполненной непереваренным вином. Волосы растрепаны, вокруг глаз чернота от размазанной туши, а под ними – мешки. Помадный след, но почему-то не на губах, а на щеке. Видно, кто-то сочно поцеловал ее, но не сегодня, а похоже, вчера, на прощание. А может, этот кто-то и не прощался вовсе.