Увидеть весь мир в крупице песка… - Юрий Андреевич Бацуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«цельно кроенное с рельефами от проймы» – носи, а то всё по-походному: кофты с юбками, да брюками».
Постскриптум
Василий Дмитриевич Малахов ушёл из жизни в 80 лет. При жизни, когда его приглашали на телевидение, то объявляли: « Сейчас перед Вами выступит кандидат геолого-минералогических наук главный гидрогеолог города Алматы Василий Дмитриевич Малахов». Он действительно был главным специалистом по подземным водам. Участвовал в открытии и разведке крупнейших месторождений подземных вод в Казахстане: Алма-Атинского, Талды-Курганского, Талгарского, Иссык-Тургенского, Каскеленского, Узун-Агачского, Чиликского, Карадалинского, а также других крупных месторождений для водоснабжения городов и райцентров Алматинской области, орошения земель, обводнения пастбищ, месторождений лечебных минеральных вод – всего 45 месторождений, большинство из которых успешно используются сейчас.
Подготовил и опубликовал более ста печатных работ о подземных водах Казахстана.
Автор 15-ти изобретений по решению задач геологоразведочного производства и использования подземных вод. Является «Лучшим рационализатором» среди геологов страны. Был награждён Орденом Октябрьской Революции, Орденом Трудового Красного Знамени и медалью «За заслуги в разведке недр».
Он помнил месторасположения каждой скважины, которую задавал лично, и знал где и на какой глубине можно вскрыть подземную воду, а затем использовать её в самых разных целях.
До последнего времени с ним искали встречи люди, которым нужна была вода. Чаще всего они усаживали его в машину и везли на участок, где он лично задавал скважину, и где можно было извлечь воду с минимальными затратами средств. Помощь его была, как правило, бескорыстной, чаще всего за «спасибо».
В последние дни я гулял с ним по берегу реки Большая Алматинка, он уже плохо слышал, указывая на обмелевшее русло, пояснял мне, куда в данный момент, и по каким конкретно каналам отведена вода. Он улыбался, созерцая склоны берегов, покрытые благодатной зеленью трав и расцветшими деревьями. Потом я подводил его к дому, где он жил и где его поджидала Зоя. Дом этот я называл не иначе как «ковчегом» в стихотворении, посвящённом хозяйке.
«Ковчег» библейский – не простой, -
Тобою добытая хата.
Когда она была пустой? –
Страстей в ней и умов – палата.
В ковчеге муж и дочь, и сын,
Сноха, и внук, и внучка.
Собаки три, да кот один,
Да голубь есть Петюшка.
В душе у каждого из Вас –
Мир утончён и светел.
Хотя в загашниках подчас
Гуляет только ветер.
Увы, что делать? – такова
Судьба в разведке недр:
Потребность в умных головах
Ушла сегодня в небыль.
Но кто сказал, что жить нельзя,
Что клан малаховский не стоек? –
Не пропадёт сия семья,
Когда главенствует в ней Зоя.
Невероятный чудодей –
Растений друг неугомонный:
Её цветы растут везде –
В земле, в воде и… на балконе.
А потом вспомнились стихи и о самом Малахове:
Не помню,
Чтобы ныл Малахов,
Хоть жизнь порой и не проста.
Душою дружен он с Аллахом,
Не отвергает и Христа.
Живи, как жил, и впредь –
С распахом,
Пусть с глаз твоих сойдёт печаль.
Желаю я,
Чтобы Малахов
С восторгом каждый день встречал.
И сгинет пусть
Печать унынья
С души, познавшей
Свет и тень,
Хочу желать тебе отныне,
Чтоб всякий день
Был светлый день.
Пусть ложными все будут страхи,
А путь расчищен от преград.
С днём Ангела тебя, Малахов,
Виват! Виват! Виват!
Г. Алма-Ата
28.10.1972г
Я нахожусь в редакции газеты «Вечерняя Алма-Ата», сижу в кабинете заведующего отделом литературы и искусства В.А. Бернадского и в сигнальном номере за сегодняшнее число вычитываю свою статью «Пегас бывает строптивым». Сам Бернадский в типографии, которая находится в подвале высотного здания, что стоит напротив Зелёного базара по улице Горького. Сегодня он ответственный дежурный за выходящий номер.
Привожу основные моменты статьи. Начинается она так:
«Воскресенье. Вы сидите у окна. У вас немножко грустное, элегическое настроение. Ну, конечно же, оно навеяно осенью. Осень всегда склоняет нас к тихому, немного печальному, но всегда светлому раздумью. Невольно вы тянетесь к карандашу, и рождаются строки:
За окном деревья
Желтизной горят,
В синем небе горы -
Вдалеке видать…
«Однако, позвольте, – прерывает вас будущий читатель,– «вдалеке видать» – это же никуда не годится!». Вы и сами, конечно, чувствуете, что не совсем годится, но после некоторой заминки, вас неожиданно осеняет: «Редакция!.. Ведь на то она и редакция, чтобы редактировать, выправлять!».
Аргумент, может, не вполне убедительный, зато своевременный. А по сему вы продолжаете:
Синие вершины,
Горные хребты,
В небе тёмно-синем
Вольные орлы.
Не останавливает вас и то, что напев стиха и даже отдельные слова удивительно напоминают с детства знакомые лермонтовские строки «Горные вершины спят во тьме ночной…». Вы в поэтическом ударе, вы пишите…
…Разумеется, всю эту сценку, кроме стихов – они принадлежат В. Ильину – я домыслил. На самом же деле такого не бывает. Хотя как знать… Кажущаяся лёгкость творить стихи (если учесть, что карандаш и бумага всегда под рукой) и большое почитание поэтов у нас в народе нередко зачаровывают случайно взявшихся за поэтическое перо людей, которые затем предлагают широкому кругу читателей поток наспех сделанных поэтических опусов».
…Заходит Бернадский и прерывает моё чтение словами:– Я тебе не успел сказать, что твою статью вчера на планёрке похвалили. Сам Эдуард Зор, от которого не дождёшься
доброго слова, отозвался о ней лестно. Радуйся. Делаешь успехи.
– Очень рад, Василий Анисимович, спасибо,– отвечаю я.– Тем более, что это мой первый обзор поэтической почты. И с Вашего позволения, надеюсь, не последний.
– Теперь, конечно, да, Не последний,– сказал Бернадский. И снова удалился в подвал.
А я продолжаю теперь уже «смаковать» свою статью: «…Случилось так, что мне, геологу по профессии, постоянному читателю «Вечерней Алма-Аты», редакция доверила сделать обзор поэтической почты. Я тоже люблю стихи, пишу сам, читаю их друзьям и печатаю в стенной газете.
И вот передо мной ровно двадцать поэтических писем. Двадцать человек разных профессий и возрастов делятся с редакцией своим, может быть, самым сокровенным в надежде услышать хорошее слово и добрый совет. А правильно ли это?
Может быть, всё-таки лучше было бы сначала прочесть свои стихи друзьям, напечатать их в стенной газете, выступить на вечере художественной самодеятельности, организовать, наконец, кружок любителей поэзии?.. Ведь всё-равно, если
