Евангелие от рыжего кота - Саша Суздаль

В Сидоне было неспокойно.

Недобрые вести обгоняли гонцов, пугая жертвами и разрушениями. Вестей из Акко не приходило, но из арабских источников стало известно, что город захвачен мамелюками, всех оставшихся вырезали, а детей и женщин увели в рабство. Тир сдался без боя, но христиан никто не щадил, уравнивая и бедных и вельмож. Впрочем, Дюдону де Компсу нет дела до слухов, так как он, первым делом, утолил свой голод, а потом отправился в крепость. Знакомые тампильеры, стоящие у ворот, увидев его, удивлённо воскликнули:

— Ты же умер!?

— Такие, как я, не умирают, а пухнут от голода, — пошутил над собой Дюдон, а тампильеры весело загоготали.

В крепости он узнал, что сержант, Мария и Раймонд де Торн уплыли на Кипр. Через пару дней туда отправлялся корабль, а пока он сходил в лазарет, где сестры перебинтовали ему пузо, высказав ему упрёк, что потратили на данное дело все бинты, имеющиеся в наличии. Дюдон слушал их шутки и улыбался, так как его друзья в безопасности, а на себя ему давно наплевать. Он успел хорошо пообедать в крепости, получив норму и за вчерашний день, а потом сходил на базар и накупил еды, пусть и простой, но сытной.

Через несколько дней, он взошёл на корабль, отдохнувший и умиротворённый. Чувство исполненного долга уже не бредило его душу, вот только немного болела рана, придавленная изнутри находящимися в пузе продуктами. Не особо выбирая, он нашёл себе тихое местечко на второй палубе, а когда корабль отчалил – заснул. Во сне ему снилась Мария, кормящая его с рук, отчего он прослезился, смачивая казённую подушку. Перевернувшись на другой бок, он чуть не задел рану, которая отозвалась ноющей болью, напоминая о произошедшем сражении с Хасан аль-Каином. Тот склонился над поверженным Дюдоном, впиваясь в него взглядом, и шипением, словно змея, произнёс: «Я заберу у тебя Марию!» «Не возьмёшь!» — воскликнул Дюдон и почувствовал, что змея его парализует, глядя прямо ему в глаза. «Опять!» — возмутился Дюдон, вырываясь, а Хасан нагло спросил:

— Ты на завтрак идёшь или я заберу твою норму.

Ошарашенный Дюдон де Компс вскочил. На него смотрел знакомый госпитальер и Дюдон окончательно проснулся. Вместе они отправились к столу на этой же палубе, где получили по фунту положенного вареного мяса и пару хлебов, а в глиняных кружках пенилось молодое вино.

Расправиться с завтраком – дело минуты, а потом они направились на верхнюю палубу, обозревая пространство. Встречным курсом шел генуэзский неф с купцами. Сильный ветер пугал пассажиров, и они прятались на второй палубе, но несколько, самых смелых, лицезрели проходящие суда. Когда корабли расходились бортами, а капитаны приветствовали друг друга взмахом руки, Дюдон де Компс заметил на встречном корабле знакомую фигуру, и у него похолодело в душе.

Там, на расстоянии пару кабельтов, находился Хасан ибн Али аль-Каин, который равнодушным взглядом скользнул по фигуре Дюдона. Что-то его заинтересовало, и он посмотрел ещё раз, а потом безразлично отвернулся. У Дюдона де Компса похолодело в душе, так как он боялся не за себя, а за своих друзей. Корабль, судя по курсу, шёл из Кипра, что больше всего не понравилось госпитальеру.

После этого происшествия у Дюдона совсем пропал аппетит, разве что сухари, которые он напряженно грыз, спасали его от голода. Когда корабль бросил якорь в порту Лимиссо, он первым сбежал по незакреплённому трапу, чуть его не перевернув. Купив ослика, он взгромоздился на него и торопил всю дорогу до крепости Колосси, где, как он думал, находятся его друзья. Его появление братья-госпитальеры встретили с удивлением, так как считали его погибшим, а в отношении его друзей рассказывали сказки.

Из того, что он узнал, выходило, что первым из крепости уехал Раймонд де Торн с мертвой Марией на руках. «Может, раненой?» — с надеждой подумал Дюдон де Компс, так как не имело смысла везти куда-то мертвую Марию. Вторым, по рассказам, уехал сержант Гуго де Монтегю, причем, перед этим, его убили, а потом он чудесным образом ожил. «Так же, как и я!» — возбуждённо подумал Дюдон, воздавая дань Богу. Свидетели говорили, что сержант забрал с собой госпитальера Жана ле Мена и уехал в порт Лимиссо.

Узнав всё это, Дюдон де Компс на ночь отправился в путь, чтобы продолжить поиски в порту. Хорошо, что он не продал своего ослика, который прямо мечтал, чтобы на него взгромоздилась стокилограммовая туша, подгоняя его хворостинкой. К чести ослика, он, вероятно, не один раз ходил по этому пути, так что ему кромешная темень не мешала идти по маршруту. Желание скинуть своего ездока в пропасть не покидало ослика на всём протяжении пути, но благородное животное доставило тяжелый груз в Лимиссо. Ослика Дюдон де Компс за бесценок продал бывшему хозяину, который не первый раз покупал его назад. В порту он так бы ничего и не узнал, если бы не оборванная стайка мальчишек, которые подбежали к Дюдону и наперебой спрашивали: — Синьор не желает взять с собой мальчика.

Расспросив мелюзгу, Дюдон де Компс щедро одарил претендентов на роль слуги. Из рассказов выходило, что сержанта Гуго де Монтегю и Жан ле Мен взяли мальчика в услужение и отплыли в Понт. Когда он спросил о женщине и рыцаре-госпитальере, то мальчики закивали головой, подтверждая, что рыцарь тоже уплыл в Понт. «Что они забыли в этом северном море?» — подумал Дюдон де Компс, зная только то, что вокруг этого моря живут дикари.

Попутного корабля, желающего отплыть в Понт, госпитальеру пришлось ждать целую неделю, но то, что друзья его целы, позволяло Дюдону со спокойной душой заняться грехом – чревоугодием.

Самое смешное, что Раймонд не знал, в какую сторону идёт корабль. Он вышел на палубу, чтобы познакомился с капитаном корабля. Его звали Доменико Секьявро и Раймонд де Торн, представившись, спросил у капитана, куда идёт корабль. Венецианец внимательно посмотрел на госпитальера и сообщил:

— Мы идём в Тану[23].

Данное название ничего не говорило Раймонду. Он смутно помнил, что это место находится где-то в дикой Тартарии. «Ничего нас занесло!» — подумал Раймонд, размышляя о том, хорошо это или плохо. В итоге, пришёл к мысли, что место своего поселения они выберут во время пути. Капитан внимательно следил за лицом госпитальера, словно собирался прочитать его мысли, а потом сказал:

— Мне следует знать, по каким делам плывут пассажиры, в остальном вы вольны распоряжаться собой, как знаете.

— Мы распространяем Христову веру, — сообщил Раймонд, а венецианец улыбнулся и спросил, показывая на меч госпитальера: — Распространяете с помощью меча?

— Пути господни неисповедимы, — смиренно сказал Раймонд, опустив глаза.