Время Феофано - Давид Кизик

Иначе было в случае военной интервенции или захвата новых территорий. Для защиты и нападения главы общин соседних племен избирали единого князя-шейха из касты марьев. В период военного положения шейхи обладали диктаторской властью.

Если такое положение сохранялось достаточно долго, то земледельцы и вовсе лишались права голоса. Под страхом смерти реат не мог ослушаться воина. Не мог заступиться за себя или своих близких. Даже если его оскорблял пастух, хотя бы и из другого племени.

– А как же города, ремесленники, цивилизация? Мне кажется, ты преувеличиваешь и сейчас говоришь о реатах, как о простых рабах, – покачал головой Феофилакт. – Да, в наше время подобная дикость встречается разве что у варваров в забытых Богом горах, где пастухов больше, чем земледельцев. Там реаты так и остались бессловесными рабами. Другое дело на равнине. Где хлеборобов было гораздо больше, чем шванов. Тут, со временем, зарождались новые отношения. Ведь мнение большинства людей в сообществе диктуют правила поведения и жизни. – Вероятно, тяжело было бесправным реатам добиться равноправия и уважения со стороны пастухов князей, – с долей иронии произнес Феофилакт.

– Напрасно иронизируешь. Реаты требовали, как минимум, равноправия. И, конечно, права голоса. Им претили кровавые жертвы, которые привычно приносили своим покровителям пастухи. Иногда реаты восставали и сбегали от своих угнетателей. Об этом рассказывается в мифах о легендарном Хайке, вожде ариев Ману. О том, как увел он на север восставших реатов от диктатора и тирана Бела Мардука в Курдских горах.

Земледельцы, освободившиеся от тирании, смогли развить ремесла и построить города. Появились торговцы, осуществляющие связь между городами. Объединенные города создали цивилизацию.

– А как же пастухи? Разве могут земледельцы существовать сами по себе, общинами, без скотоводов, без царей? – Феофилакт подумал, что загнал Константина в угол.

– В том то и суть, что и земледельцы и скотоводы зависят друг от друга и существовать по отдельности не могут, – как ни в чем не бывало, продолжал базилевс. – И речь идет лишь о равновесии. Если угодно – о равноправии в обществе.

Именно поэтому в этой бурлящей среде зародилась новая, третья ветвь власти. Каста Пирров-жрецов. Жрецы выражали волю богов, поэтому имели право выполнять судейские функции между двумя кастами. Это была хорошая узда как для тирании шейхов, так и для анархии реатов. Это уравновешивало власть. Но равновесие – состояние хрупкое и, если оно нарушается, наступает время, кровавого хаоса. Единство и противоборство трех каст продолжается и в наше время. Иногда, чтобы лучше понять день сегодняшний, надо непредвзято взглянуть на день вчерашний.

– Все, что ты рассказал, весьма занимательно, – заключил Феофилакт. – Ты долгое время уделял древним языческим рукописям. Но для христиан имеет значение лишь то, что написано в Библии. Отражено ли подтверждение твоих слов в Священном Писании?

Константин задумчиво взглянул на жизнерадостно журчащий фонтан.

– Разумеется. Наглядный пример такой борьбы донесло до нас и Писание. В записях о хеттском пастушке Хазарсифе и выведенной им из дельты Айгюптоса[148] общины земледельцев. Сам Хазарсиф был сыном хеттского шейха, следовательно, принадлежал к высшей пастушеской касте. Его приняли в семью фараона и первоначально называли по принадлежности к месту обитания его родного племени – Хазар. Так было принято во многих сообществах раньше, да и сейчас тоже. Позже, дочь фараона, воспитавшая его, придумала ему другое имя и стала называть его Моисеем. – Почему вообще семья фараона взяла на воспитание чужестранца с берегов Хазарского моря? Как ты думаешь? – Феофилакт с любопытством взглянул на Константина.

– Это объяснить просто, – терпеливо ответил тот. – Какие люди наиболее пригодны для войны? – Константин спросил и сам себе ответил: – Марьи из касты пастухов! А где фараон мог найти их? В двух местах: на западе – погонщики верблюдов из Ливийской пустыни и на востоке – колесничие народа куриалов, известных по Писанию как гиксы.

– Зачем фараону марьи? Разве у него недостаточно было своих воинов? – Недоверчиво поинтересовался патриарх.

– В спорах за территории недостаточно собственных людей умеющих сражаться. А обучать и содержать большую армию в мирное время и хлопотно и очень затратно. Но всякая война – это тяжелая работа. И побеждает в ней тот, кто имеет больше опытных воинов. Когда-то фараон из Фив Яхмес[149] сделал ставку на марьев из Ливийской пустыни[150]. Сначала их силу он опробовал на юге, в Нубии. А потом разбил государство гиксов в дельте Айгюптоса. Хотя перед этим ему еще пришлось вступить в союз с пиратами Крита[151]. Пираты блокировали побережье, а чернокожие наемники фараона с суши штурмовали и разрушили Аварис[152], столицу гиксов. Так как с обеих сторон сражались марьи, то бои были чрезвычайно ожесточенными. Пленных почти не брали. Желая обезопасить дельту реки от вторичного нашествия гиксов, Яхмес вторгся и в Палестину[153]. Его войска после трехлетней осады, взяли крепость Шарукин[154], последний оплот гиксов вблизи границ Айгюптоса.

Феофилакт, страстный поклонник лошадей, удовлетворенно кивнул:

– Это известная история. Гиксы привели с собой в дельту Айгюптоса лошадей из Нисейской[155] долины. И мы теперь имеем возможность наблюдать на скачках их потомков – прекрасных арабских скакунов.

– Нет худа, без добра. – Константин улыбнулся и продолжал:

– А во времена Моисея в Айгюптсе правил фараон Аменхотеп IV[156], Эхнатон, который сделал ставку на своих восточных, азиатских соседей. Фараон возродил связи с гиксами и объявил себя Верховным жрецом нового божества – Алого Солнца, Атона. Объединившись с шейхами[157] государства куриалов Миттани[158], он смог нейтрализовать влияние на трон шейхов Ливийской пустыни, подчинил олигархов из сената-булэ[159] и установил в Айгюптосе свою диктатуру. – Выйдя из-под влияния западных шейхов, Эхнатон автоматически попадал под влияние восточных. Разве не ты говорил, что надо опасаться приведших тебя к власти, ибо они могут потребовать слишком многого? Например, вернуть им Аварис!

– Это понимал и Эхнатон, – одобрил кивком вопрос патриарха Константин. – И поэтому не слишком полагался на шейхов из Миттани. Для осуществления своих целей он нанял профессионалов наемников, вольных «казос» – гусей, «кочевых птиц», сделавших войну своей работой. Тех, кто прибыл издалека и не имел интересов в Айгюптосе.

Шейхи куриалов, получив отпор от Яхмеса на юге, стали совершать походы на север, где стали известны под именем киммерийцев. В свою очередь на севере киммерийцы растревожили Скифов. Марьи, которые известны в Азии под именем хеттов, в свою очередь, стали совершать набеги на юг. Военным бандам нет смысла воевать друг с другом. Для этого есть богатые города с мирными обывателями и слабыми правительствами.

Поэтому шейхи с обеих сторон договорились и разграничили подконтрольные территории. Таким образом, военизированное государство хеттов в Каппадокии[160] вполне мирно уживалось с таким же государством Митанни в северной Месопотамии. Но все, же они были соперниками. И поэтому сын хеттского вождя у трона фараона стал сдерживающим фактором для гиксов.

– Теперь мне понятно, почему фараон принял в свою семью сына вождя не с Месопотамии, а с далекого Кавказа, – сделал вывод Феофилакт. – Но все, же наемники служат за золото и могут предать, если им посулят большую цену, – проворчал он.

– Друг мой, ты как обычно смотришь в корень вопроса, – похвалил Феофилакта Константин. – Но, во-первых, наемники дорожат своей честью. И, во-вторых, их вождей, так или иначе, привязывают к правящей династии. Хазарсиф[161], например, воспитывался при дворе фараона, его дочерью. По той же причине, Византия прибегает к услугам федератов наемников из далекой Скифии. И всячески приближает к правящей династии их вождей. Их используют в противовес обосновавшимся на наших границах разномастным Гаутингам. Поэтому, дабы укрепить наши северные рубежи, я стал крестным отцом мадьярскому хану Дьюлу[162].

– Вполне ясно. Но как был связан хетт Моисей с земледельцами-реатами Айгюптоса, детьми Сары[163]?

– А вот как. Как известно, благие намерения приводят к страшным последствиям. Война требует не только значительных усилий, но и дополнительных затрат. Земледельцев Айгюптоса стали душить налогами, для содержания воинов. В очередной раз, поставив их в положение бессловесных рабов. Воспитанник фараона Моисей, как представитель благородной касты, был, конечно же, возведен в княжеское достоинство. Для содержания его самого и его марьев, ему были пожалованы земли у дельты реки, населенные сынами Сары. Реатами, оставшихся бесхозными на Ниле, после того, как Яхмес уничтожил их курианских шейхов в Аварисе и Шарукине. Константин на мгновение задумался: