Император и Пустота - Сергей Верник

— Ты хороший город построил. Только ненастоящий.

— Почему это «ненастоящий»? — возмутился я. — Очень даже настоящий.

— В настоящих городах кто-нибудь живет. А у тебя одни пустые дома. И вода в фонтане не сладкая.

— А разве должна быть сладкая? — удивился я.

— А как же? — девочка зачерпнула рукой воду, попробовала на вкус. — Вот теперь в самый раз. Пробуй.

Я тоже окунул руку и осторожно лизнул одну из капель. На языке чувствовался вкус апельсинового сока.

— Как ты это сделала? — я сел рядом с ней. — Только я могу управлять Конструктором. А еще Помощница. Это ты ее…

— Соня, — сказала девочка, весело заскочив на край чаши фонтана. Расставив в стороны руки, она пошла по узкой кромке, словно канатоходец. — Меня Соня зовут.

— А меня Рома, — представился я.

— Знаю, — Соня спрыгнула на землю. — Я буду вместо Помощницы. Пока не надоест.

— А так можно? — спросил я. — Родители говорили, что в Конструкторе нельзя никому постороннему находиться. Иначе он сломается.

— А я не посторонняя, — призналась Соня. — Я здесь живу. Это мой дом.

— Так не бывает, — я замотал головой. — Никто не может жить в Конструкторе.

— Помощница может, — упрямилась Соня. — Теперь я за нее. Чего непонятного?

— Значит, ты умеешь все то же, что и она?

— Конечно, — кивнула девочка.

— Тогда, зажги солнце, — попросил я.

— Легко, — Соня посмотрела вверх, на раскинувшуюся паутину разноцветных лампочек. — Закрой глаза.

Я зажмурился, но даже сквозь закрытые веки почувствовал яркий свет. Лица коснулось приятное тепло солнечных лучей. Неужели все так просто?

Город изменился. И небо над ним из пепельно-серого превратилось в нежно голубое. Величаво плыли косматые белые облака, а в моих волосах заиграл свежий теплый ветер. Деревья будто встрепенулись, потянув вверх почти засохшие ветки.

Город ожил по-настоящему.

— Как это у тебя получилось? — от удивления я не мог закрыть рот.

— Вот так и получилось, — весело ответила Соня. — Скажи, лучше стало?

— Еще бы, — кивнул я. — А ты можешь заселить город людьми?

— Людьми?! — фыркнула девочка. — Ни за что!

И в следующий момент она исчезла. Раз, и растворилась в воздухе, как совсем недавно Помощница.

Я остался один.

— Я зажег солнце! — воскликнул я, вбегая на кухню.

Мама, оторвав взгляд от экрана автоповара, улыбнулась. А читавший за столом газету дедушка лишь покачал головой.

— Солнце? — спросил он. — На седьмой день? Не верю.

— Да, зажег солнце, — не сдавался я. — Самое настоящее. И небо стало голубым. И ветер, и облака…

— Не придумывай, — дедушка поправил свои древние очки. — Помощница ничего подобного не сообщала. Она-то всегда правду говорит.

Я в отчаянии закусил губу. Рассказать им про Соню или нет? Вдруг окажется, что девочка заходила ко мне без спросу? Вот ей тогда влетит. И мне заодно. Что же делать?

Я еще несколько минут переминался с ноги на ногу, борясь с внутренним голосом, который всячески уговаривал меня развернуться и уйти. Но он проиграл. И я, не боясь показаться смешным, все же сказал:

— Мам, я познакомился с Соней. Это она помогла зажечь солнце.

Мама как-то странно посмотрела на меня, а дедушка резко скомкал газету, залпом допил уже остывший кофе, потом спросил:

— Там познакомился? В Конструкторе?

— Там, — признался я.

— И Помощница промолчала, — мама села за стол рядом с дедушкой. Сложила руки на груди. — Это же вмешательство. Я не хочу, чтобы Ромкин Конструктор заблокировали. Жаль, папа наш в командировке. Он бы точно сказал, что делать.

— Не заблокируют, — вздохнул дедушка. — Похоже, к Ромке пришла виртушка. А это значит, что всю модель могут просто стереть.

— Виртушка? — спросила мама.

— Виртушка? — повторил я. — Это какая-то болезнь?

— Можно и так сказать, — дедушка откашлялся. — Но вообще-то ее относят к мифологическим существам. На протяжении веков рядом с людьми их столько живет, что диву даешься: русалки, лешие, домовые. Технеги, наконец. А когда человек все чаще стал общаться в виртуальном пространстве, нечисть пошла за ним и туда. Так что виртушка, — это еще не самое страшное. Неприятное, но не критичное. Даст Бог, все обойдется.

Мама вдруг громко расхохоталась.

— Пап, ты сам-то в это веришь? — немного успокоившись, спросила она деда. — Виртушки, лешие, домовые… Мы уже половину галактики облетели, а ты со своими сказками. Ты еще скажи, что они помогают нам космос осваивать.

— Конечно, помогают, — с серьезным видом ответил дедушка. — А как же. Без технегов половина кораблей вообще не стартовала бы. А домовые на борту ссориться экипажам не дают…

— Так, ладно, — мама хлопнула ладонью по столу. — Сказки сказками, а надо что-то делать. Ромкина Помощница не отвечает?

— Пока в Конструкторе виртушка, забудь про Помощницу, — дедушка налил себе еще кофе. — И это не сказки.

Мама ничего не сказала. Выключила так и не успевшего начать готовить обед автоповара, и ушла. Мы с дедушкой остались вдвоем.

— Деда, расскажи про виртушку, — попросил я, усаживаясь напротив.

Я нашел Соню на том же месте, возле фонтана. Она сидела и напевала песенку:

   Удивительная лошадь   В нашем городе живет.   Удивительная лошадь   Молча ест и молча пьет,   Молча ходит на работу   И ночами молча спит   Молча смотрит сны про что-то   И ушами шевелит.

— Привет, — поздоровался я.

Соня сделала вид, что меня не заметила.

   Видно, лошадь знает что-то,   Видно, лошадь знает что-то,   Если так она молчит!{  В рассказе используется слова песни В. Левина «Удивительная лошадь»}

Закончив петь, девочка спросила:

— А тебе нравятся лошади?

— Наверное, — пожал я плечами. — Я их только на картинках видел. Но если честно, мне больше единороги нравятся. И еще зебры.

— Лошади лучше, — заявила Соня. — Хочешь, я покажу тебе настоящих лошадей?

— Ты их сделаешь? — с надеждой спросил я. Дедушка советовал мне подружиться с виртушкой и не обижать ее. Чем быстрее она наиграется чужим Конструктором, тем быстрее уйдет. А после нее все можно переделать по-своему. Только вот я совсем не хотел, чтобы Соня уходила.

— Мы отправимся в маленькое путешествие, — подмигнула мне виртушка. — Удивительное, и полное приключений. Ты ведь хочешь посмотреть, чем занимаются взрослые в своих Конструкторных моделях?

— А можно?

— А кто нам запретит? — Соня подошла и взяла меня за руку. Ее ладонь показалась мне необычайно холодной. — Ну, закрой глаза и иди за мной.

Я послушно зажмурился. Мы долго куда-то шли, то поднимаясь по лестницам, то перепрыгивая непонятные канавы. Ну, откуда в моем городе взялись такие канавы? Или это уже не мой город?

Когда я открыл глаза, увидел большое поле. Оно уходило за горизонт, сливаясь с серым дождливым небом. А неподалеку от нас возвышался старинный замок. К нему вела усыпанная мелкими камнями дорога.

— Нам туда, — Соня указала на замок. — Ты ведь хотел лошадей увидеть? А здесь скоро начнется настоящий рыцарский турнир.

— А нас пустят? — засомневался я.

— Пустят, — заверила виртушка.

И мы двинулись к большим кованным воротам. Но едва ступили на перекинутый через высохший ров мостик, путь нам перегородил стражник с большими рыжими усами. В руке он сжимал странный топор.

— Куда? — сверкнул он глазами. — У нас своих оборванцев хватает.

— Я это…на турнир, — от страха еле мог говорить. — К рыцарям…

— Оруженосец что ли? — стражник смерил меня уже не таким свирепым взглядом. — И чей ты будешь?

Я оглянулся за помощью к Соне, но той рядом не оказалось. Виртушка исчезла. Вот, влип-то!

И тут ворота вдруг приоткрылись, пропуская закованного в железо человека. Кажется, такая одежда называлась латами.

— Где этот маленький негодник?! — во все горло заорал рыцарь. Потом увидел меня, и пошел навстречу. Но сделав шаг, с оглушительным грохотом упал. — Ну, что ты стоишь, раззява?! Я тебя по всему замку ищу! Слуги все ноги стоптали, пока бегали! Ну же, помоги подняться! И я покажу тебе, как убегать!

— Помоги сэру Генри, — стражник подтолкнул меня к лежащему рыцарю. Тот страшно ругался, при этом шевеля руками и ногами. Прямо как большой жук.

Моих сил едва ли хватило на то, чтобы поднять одну его ногу. Но вскоре кто-то прикатил низенькую деревянную тележку, на которую мы со стражником с огромным трудом уложили сэра Генри. И я уже один, пыхтя и отдуваясь, потащил его внутрь замка. Вот только одна беда, — дороги не знал.