Жизнь Вована, или «Пролетарии всех стран – пролетайте» - Александр Панин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы тогда хрен уснете – заявил Серега, ибо свистеть, пуская шипунов он мог беспрерывно.
Злодейский вопрос (по Достоевскому) или Русские не дремлют.
Но поспать не удалось… Россия, как всегда была в опасности, и нужно было ее спасать. Злодеи блин одолели.
В четыре часа утра по этажу стали разноситься возгласы типа: "Слава России!" и топот марширующих ног. Впереди шло тело Синего в черной рубашке и улыбалось. Это был парад. Злодеи – печенеги с половцами корчились в своих комнатушках, услышав поступь русского патрионализма, наиболее пофигистичные сограждане спали безмятежным сном.
На пятом этаже кто-то взвыл, это запел Рыжий – человек с гитарой и друг Пирожков. Он упорно заставлял Аню – старосту жевать "Орбит" без сахара, но она не хотела "Орбит", она хотела спать и желательно не одна.
Дело в том, что студенческая староста была уже старовата, имела жизненный стаж около сорока лет и должность доцента на кафедре энтомологии. Ее староватость перемешивалась со страшноватостью, и вследствие этого, у Ани возникали проблемы личного характера, которые выливались ведром помойного стукачества на головы студентов. Но Рыжему до всего этого было пофигу, душа требовала песен и драйва.
Драйв постепенно переходил от человека к человеку, начинался новый день.
День для многих жителей этажа начинался с пикета. Пикет – представлял собой что-то между веселой тусовкой студентов и тайной акцией подпольщиков с обязательной раздачей литературы, призванной поднять национальное самосознание народа. Напротив, через дорогу, врученные прохожим листовки пытался отобрать местный Берия – Дима Денисов, с ног до головы затянутый в дешевую турецкую кожу. На плече его висел мегафон или по-русски – "матюгальник", играющий роль "рупора коммунизма", на носу гордо восседало пенсне, бабки окружавшие Диму махали красными флагами, отгоняя мух от своего вождя. Дряхлый старичок с безумным взглядом крутил ручку своего ровесника – патефона, по улице разносились шипяще-хрипящие звуки советских маршей. Прохожие улыбались, поднимая с утра свое настроение. За скамейкой, в куче неубранного мусора, прятался неприметного вида остроносый мужичонка с бледным лицом и фиксировал проходящие события на видеокамеру, в тайне надеясь на орден. Агента среди родной стихии видно не было, и лишь солнечные блики на объективе видеокамеры, выдавали его месторасположение.
Среди всей этой суматохи время проходило незаметно, так – же незаметны были и результаты всей этой партийной деятельности.
Сортир и балкон (война и мир)
Гораздо ощутимее было чувство голода после пикетов. Утоляли его каждый по-своему; кто-то бич-пакетами, кто-то макаронами и картофаном, а кто-то и бананами со сметаной. Соответственно питанию и даблились все по – разному; кто-то вообще почти не ходил, а у некоторых после получасового выдавливания глаз из глазниц с бесконечным "ы-ы-ы-ы-ы-ы" означавшим крайнюю степень запора, унитазы разносило на осколки и возникала новая проблема, характерная для общаги – проблема рабочего толчка, являющаяся проблемой пусть и локальнее Курильских островов, но намного актуальнее. Как правило, попытки установления монополии на сортир ни к чему не приводили. Сортир являлся демонстрационной моделью утопичности коллективной собственности – так-как все время возникали разборы кто больше в него гадит и кому следовательно чаще драить предмет спора. Наиболее независимые субъекты пытались даблить с балкона, но это было чересчур экстремально и потеряв от напряжения равновесие можно было свалиться в харчковые лопухи в изобилии произрастающие под балконом на чибково-харчковой почве перенасыщенной мочевиной, получаемой путем перегонки пива через почечные лоханки.
Удобрению способствовал прекрасный вид с балкона на уходящие вдаль парковые просторы- отраду студенческой души, пребывающие в архиплачевном состоянии из-за отдаленности от туристических маршрутов и на помойку студгородка – отраду души бомжовской. Балкон был отдушиной среди грязных общажных коридоров, и светлыми летними ночами на него стягивалась уйма народу, там проводились разборы и заключались союзы. Другим словом, балкон это было нечто общее, что объединяло – поэтому и лопухи росли под ним в таком изобилии.
"И разум- друг ошибок чудных."
Так-как абсолютное большинство студентов имело непосредственный контакт с науками, многие из них пытались экспериментировать. Эксперименты эти носили как локальный, так и глобальный характер. Однажды Игорьку – боксеру и философу кто-то из его добрых друзей поведал о том , что не у всякого человека хватит силы сжать в кулаке сырое куриное яйцо. Игорек , как и любой настоящий ученый конечно- же не поверил и решил самолично удостовериться верно ли данное утверждение. Достав из холодильника яйцо, он взял его в руку, собрался и что есть сил сжал кулак, силы хватило – яйцо стекавшее по стене комнаты и новым брюкам Игорька оказалось слабее человеческих возможностей. Так человек в очередной раз победил природу.
Вообще Игорян был личностью неординарной и живя в общаге, как и любой нормальный студент влипал в разные истории, впрочем, как и его сосед Санек скрывающийся на российской территории от службы в литовской армии.
Любили они шутки ради, друг друга ножичками и розочками попырять, да топориками покидаться. Так и жили не тужили, к порядку приучались, ибо за неправильно отрезанную корку хлеба или съеденную сверх лимита колбасу можно было получить перо в бочину. Но явление это не было патологической жадностью, продуктов вполне хватало и они даже портились, это была забота о здоровье ближнего.
На этаже у пацанов было спокойно и чисто до тошноты и, их часто приносило на "злополучный" четвертый этаж вечно бухой и грязный, особенно после генеральной уборки. Иногда правда происходил своеобразный обмен опытом, веселая компания с четвёртого этажа проникала на этаж к Игоряну и Саньку и устраивала дебош, чтобы жители не расслаблялись. За веселье попадало почему-то братьям Пирожковым или попросту Пирожкам, которые жили по соседству и принимали непосредственное участие в активно-беспредельной жизни общежития.
С ними вместе впросак попал как—то раз и Стасик, доверчивой души человек, хлебнувший как-то насыщенный раствор марганцовки по милости своего соседа, решившего спасти его от алкогольного отравления.
Дело обстояло так: Стасик, справлявший свой очередной день рождения "поймал перепела" или попросту нажрался – ему стало плохо , рвота не шла и тазик был пуст. Сосед Стасика по прозвищу Ленин, решил спасти положение и влил ему в глотку слабый, по его мнению раствор марганцовки, но так как Ленину для Стасика было ничего не жалко, раствор получился темно-бурого цвета. Стасик подумал и решил блевануть, пока его окончательно не угробили добровольные врачи – убийцы. Короче повезло Стасяну, оклемался потихоньку, Рыжий ему песенку спел, Серега шипуна запустил. В общем
