Фальшивая жизнь - Андрей Анатольевич Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, что сказать, Максим… – Дождавшись тишины, Ефим Палыч поднялся с места. – Отслужил ты, все мы знаем, честно и достойно. Теперь вот вернулся. Удачи тебе и… найти свою судьбу!
Сказав так, Потапов искоса глянул на сидевшего рядом сына Юрия с супругой Раисой – белесой красоткой, продавщицей универмага райпо. Тут же сидела и дородная супружница Ефима Палыча, Светлана Тихоновна, и дочь Нюра – смешливая, склонная к полноте блондиночка с большой грудью… и вообще – все при всем.
– За тебя, Максим!
Все разом чокнулись, выпили, потянулись к закускам. Хлопотливая Вера Ивановна вновь убежала на кухню.
И вновь ее усадили.
– Выпьем за мать!
Пошла беседа. Немного порасспрашивали Максима про Венгрию, потом долго ругали израильских милитаристов, греческих «черных полковников», американцев – за войну во Вьетнаме и Китай – вообще за все. Обсудили полет на Венеру советского космического аппарата и вполне искренне, от души, похвалили Политбюро и лично Леонида Ильича Брежнева – за пятидневку.
Пятидневная рабочая неделя (вместо шести) была введена Указом Президиума Верховного Совета СССР еще в марте.
– Да, мужики… Пятидневка – это вам не шесть ишачить! По хозяйству хоть управляться есть время!
– Ой… как-то по-кулацки вы рассуждаете, дядя Ефим!
– О! Нашли кулака, ага, здрасте! А кто на Доске почета висит?
– Да ладно, дядя Ефим, не обижайся.
– Молодец Леонид Ильич – что тут скажешь?
– За Ильича!
– За Ильича, братцы!
Потом включили старенькую радиолу.
Оранжевое небо, оранжевое море,
оранжевая зелень, оранжевый верблюд!
Молодежь принялась танцевать. Нюшка Потапова сразу же утащила Макса, прижалась объемистой грудью. Мужчины вышли на крыльцо – покурить. Дорожкин – тоже, хотя давно уже пытался бросить и даже вполне успешно бросал. Месяца на два, а потом опять начинал – работа-то нервная!
Вот и сейчас, уселся вместе со всеми на лавочке, у веранды, достал серовато-голубую пачку «Прибоя» за двенадцать копеек – нарочно такие купил, чтобы не сильно курить тянуло.
– Тю-у, Игорь! – покачав головой, протянул Юрка Потапов – высокий красивый парень с зачесанной назад челкой. – Экономишь, что ли?
– Бросаю!
– Ну, пока не бросил, на-ко, угостись! – Юрий протянул участковому пачку «Казбека» с черным всадником на фоне голубоватых гор. «Казбек» считался престижным.
– Табак тут такой же, как у «Герцеговины Флор», – похвастал Потапов. – А их сам Сталин курил.
Дорожкин махнул рукой:
– Да уж прям «Герцеговина»!
Однако от предложенного курева не отказался, задымил… Тут и дядя Ефим вышел.
– Угощайся, батя!
– Не-е, у меня свои – «Друг»!
– Шикарно живете!
– У дедушки за печкою компания сидит, – донесся из окна приятный баритон певца Владимира Макарова. – И распевает песенки, усами шевелит!
– Ну, вы что сидите-то? – выглянула в окно Катерина. – Закурились совсем! Идите танцевать!
Сама же, между прочим, выбежала на веранду, придержала Дорожкина за рукав:
– Игорь! Надеюсь, ты в эту субботу не дежуришь?
– Я в среду по графику. А потом – в понедельник. А что? – Милиционер подозрительно покосился на возлюбленную, вполне осознавая, что разговор этот хитрая девушка затеяла не просто так.
– Ага. – Зябко поежившись, Катя повела плечом. – Свозил бы нас с Максом в Лерничи, к Женьке…
– Хо! В Лерничи! – хохотнул участковый. – Триста верст киселя хлебать!
– И вовсе не триста! Да по хорошей дороге…
– Это в Лерничи-то – хорошая? – Дорожкин покачал головой. – Замаешься пыль глотать! Да и как я вас повезу – втроем на моем «Восходе»?
– У тебя же служебный «Урал» есть. Новенький… – не отставала Катерина. – В палатке б с тобой поночевали. Представь только – ночь, тишина… соловьи поют. И мы с тобой – вдвоем… – Катерина положила руку участковому на плечо и томно заглянула в глаза: – А, Игорь?
Ну, против такого взгляда – да кто бы устоял? Кто-то бы и устоял, да только не Дорожкин!
– Ну-у… вообще-то мне там подучетный элемент проверить надо, – сам себя уговаривал старлей. – Давно уж не проверял.
– Вот! Заодно и проверишь. А потом мы с тобой… Заодно рыбы можно поудить.
– Ладно! Так и быть – уговорила.
Недолго и уговаривался!
– Ой, спасибочки, Игорек! Какой ты у меня молодец! Пойдем скорей танцевать, ну же!
Катя распахнула дверь… А там снова пел Владимир Макаров:
Поужинали дружно и ложатся на бочок
Четыре неразлучных таракана и сверчок!
Глава 3
Тянск, Озерск и окрестности. Июнь 1967 г.
– Озерск, третья кабина! – привстав за стойкой, выкрикнула сотрудница главпочтамта – дебелая голосистая тетка с модным шиньоном на голове.
– Да-да… Спасибо!
Сорвавшись с обитой дерматином скамейки, вертлявый любвеобильный Игорь – любовник некой бухгалтерши Ираиды Федоровны, вошел в кабинку и, плотно прикрыв за собой дверь, снял трубку с телефонного аппарата:
– Ну, здорово. Наконец-то! Чего хотел? Да как всегда… Не, Караюшко, не спешу – тут надобно срочно! Есть на примете один антиквар… так вот, на выходных его не будет – хата пустая. Смекай! Зашли и – арриведерчи! Ладно-ладно, не болтаю я зря… Короче, все как обычно – жду.
* * *
– Пожалуйста, скажит-те, когда отправляется ближайший автобус до Лерничи? – Модный молодой парень с узким интеллигентным лицом, в светлых узеньких брючках и остроносых штиблетах говорил с явным акцентом, да и вообще производил впечатление иностранца: как по одежде, так и прической – светлые волосы, пожалуй, были слишком длинными для провинции, а обращение – слишком уж вежливым. Впрочем, кассирша – крашеная блондинка лет тридцати, с начесом и в модной нейлоновой блузке – все поняла сразу:
– Эстонцы, что ли? Опять к нам, в экспедицию?
– Да, эстонцы, – закивал парнишка. – Опять-опять!
– В старой школе жить будете? – полюбопытничала кассирша.
– Не-ет, на этот раз сразу по деревням.
– Понятно. Фольклор искать будете. Смотрите, чтоб не как Шурик!
– Какой Шурик? А, из кино-о…
Студенты из Тарту приезжали в Озерск далеко не впервые. Начиная с конца пятидесятых, Тартуский университет почти каждый год организовывал летние фольклорно-этнографические экспедиции в места компактного проживания вепсов – загадочного для многих народа финно-угорской языковой группы, родственного финнам, эстонцам, венграм.
Под руководством преподавателей студенты собирали фольклор: записывали предания, легенды и сказки, зарисовывали и фотографировали жальники и священные камни, если отдавали старые вещи – корыта, плетеные из бересты фляги и прочее, – брали и их, для музея.
Приезжали почти каждое лето. Потому и за чужих их тут почти не считали – привыкли. Фольклор так фольклор.
– В три пятнадцать ближайший. Там до парома только.
– Мы знаем. Три билета, пожалуйста.
Взяв билеты, молодой человек вышел на улицу и помахал рукой. На
