Незваный гость - Коростышевская Татьяна Георгиевна

— Не по-божески это и супротив законов людских, за такое плату брать.

Он высадил нас у городских ворот, где в будке у шлагбаума дремал городовой, и направил сани к дощатым баракам речной пристани.

— Бывай, Геля, — попрощался Мишка, косясь на служителя порядка. — Я, пожалуй, тоже на пристани до утра перекантуюсь, там деревенский люд ночует, авось пожалеют сироту.

— Погоди, а приют как же? Давай вместе к директрисе явимся, чтоб тебя не наказали.

— Да меня, наверное, уже в беглые записали, не оправдаюсь.

— И что?

— Наутро уговорюсь с кем, чтоб до Змеевичей подбросили, там на поезд присяду, пацаны сказывали, там обходчики растяпы, не то что наши, пропустят.

Пока мы спорили, к шлагбауму с городской стороны промаршировал полицейский наряд. Служивый в будке проснулся и прокричал:

— По какой такой надобности?

Кричал он нам, поэтому я ответила подхалимски:

— Евангелина Романовна Попович я, приезжая, стало быть, у Захарии Митрофановны Губешкиной в Крыжовене проживаю, на улице Архиерейской. Пустите, дяденька, в город.

— Попович? — резко переспросил один из подошедших, судя по нашивкам, офицер, начальник наряда.

Ответить я не успела. Офицер скомандовал:

— Взять!

И двое здоровенных полицейских подхватили меня под руки. Не будь я столь измотанной и промерзшей, непременно оказала бы сопротивление — что за превышение полномочий, право слово, но тут сплоховала, да еще выронила саквояж. Офицер попытался поймать Мишку за шкирку, тот пригнулся в лучших традициях благородной яматайской борьбы, ушел от захвата, ловко подхватил ручку саквояжа, кувырнулся и прыгнул через шлагбаум с ловкостью акробата. Городовой дунул в свисток, но Мишка, петляя весенним зайцем, скрылся в переулке. Перфектно! Деньги похищены, я под арестом. Какой-то полный Крыжопень, Гелюшка, получается.

Григорий Ильич Волков был уездной звездой, и не восходящей, как можно было предположить, а самой что ни на есть зенитной. Коллежский асессор жандармского ведомства был неприлично молод, в нынешнем листопаде ему исполнилось двадцать три года. В Змеевичах, где начал он свою полицейскую карьеру, к юному дарованию поначалу отнеслись скептически. Из молодых да ранний, выскочка, получивший чин незнамо за какие заслуги, видно, лапу мохнатую в столицах имеет. Начальник уездного приказа Антон Фомич Самоедов, армейский ветеран всех последних войн, мальчишку решил придержать, должность дал обтекаемую — регистратор, да усадил в архив древние бумажки разбирать.

Должность была по чину и по способностям, Григорий Ильич представил начальству документы об окончании заграничной сыскарской школы и результаты языкового экзамена от Новоградской коллегии сохранения исконности, что-де берендийским наречием владеет в совершенстве, хоть рос и воспитывался у инородцев. Говорил новичок чисто, писал без помарок, самописцем, единственным на весь уезд, владел — чего еще? Школа полицейская? Это у бритов полоумных сыскному да охранному делу учиться надо, у них и царь баба, что с убогих возьмешь, у нас же в Берендии любой мужик с понятиями службу исполнить горазд. А этот мальчишка и на мужика даже не похож, сопля соплей.

Так рассудил Антон Фомич, подписал указец да думать на время о коллежском асессоре забыл. А месяца через три легла на его начальственный стол папочка от регистратора Волкова. Даже раскрывать ее не хотелось, но пришлось, помощники настояли. И оказался в ней десяток раскрытых дел: убийство давнишнее, разбой с прошлого високоса, воровство в имении артиллерийского полковника. Да много всего было, глаза разбегались. Помощники пояснили Самоедову, что регистратор-де сперва архив разобрал, сортировку по датам и тяжести преступлений ввел и заказал у столяров отдельный шкапчик для дел незаконченных, подвисших, их висяками в приказе и называли. Но на том не успокоился.

— Сам, что ли, единолично сыск провел? — хлопнул начальник ладонью по столу. — Кто позволил?

Ему отвечали примирительно, что не самолично вовсе, что в приказе многие регистратору помощь оказывали, потому как по службе положено, да и не в тягость ведь в свободное от присутствия время допросец устроить, либо на складе, где улики пылятся, кое-что разыскать. По мелочи помогали, по дружбе. Ну шпиков еще одалживали, филеров то есть, транспорт иногда служебный. Начальника Антона Фомича тревожить эдакими мелочами не смели. Все ведь ладно сложилось, с какого боку ни глянь, и похвалят еще из столицы за рвение, всенепременно лично его превосходительство господина Самохвалова похвалят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Антон Фомич дураком не был, иначе бы на своем месте не оказался. Регистратору Волкову вынесли благодарность и наградили денежной премией в тот же день, папочка отправилась по инстанциям, а сам губернский начальник все свои сыскные таланты к новому объекту приспособил, стал присматриваться к юному дарованию. И чем больше узнавал, тем более тревожился. Хитрый инородец внедрился в тело приказа, что твой чирей, оброс друзьями-приятелями, личной, пока еще неофициальной сыскной командой. Супруга Антона Фомича масла в огонь тревоги подливала, потчевала городскими сплетнями. Григорий Ильич с прочим начальством знакомство свел, особенно близкое с теми, у кого дочери на выданье. Завидный жених, дворянин при чине, молод, собою хорош. Поговаривали, барышни в его обществе млеют. Со старшими почтителен, говорит мало, но по делу. На дуэли дрался с заезжим корнетом Хрусталевым. Тут Антон Фомич руки радостно потер: дуэли императорским указом строжайше запрещены, ужо полетят с плеч чиновничьи эполеты, но супруга его разочаровала. Корнет сперва стреляться хотел, но Волков его в тир отвел, положил все десять пуль точно в яблочко, преподнес сопернику глумливо приз — тряпичного Петрушку, и предложил решить мужской спор кулачным поединком.

— Это у бритов так заведено, у джентльменов тамошних, — пояснил жене Самохвалов. — Неужто слизень инородный берендийского воина на лопатки положил?

— Ах, Антошенька, — всхлипнула женщина и достала из-под скатерти листочек местной газеты.

Антон Фомич заметку посмотрел, на фото победителя полюбовался. По пояс обнаженный Волков позировал на фоне стайки нарядных барышень в шубках и капорах. Плохо дело. Эдак проснешься однажды, а в твоем кабинете уже сопля эта, публикой обласканная, заседает, твоим подчиненным приказы раздает, а ты слова поперек сказать не можешь, ибо при сопле уже и тесть сановный имеется.

Так рассудил осторожный Антон Фомич и дела в долгий ящик откладывать не стал, просмотрел запросы от уездных приказов и остановился на захолустном Крыжовене.

— Отправляйтесь, Григорий Ильич, на новое место службы, — велел по-отечески коллежскому асессору, — в грудене тамошний пристав руки на себя наложил, чиновника нового на место еще не назначили. Пока суд да дело, я в столицу доложу, что прекрасный кандидат уже делами занят, останется лишь официальное подтверждение получить.

Говорил это Самохвалов, а у самого поджилки тряслись. Доносили ему, что сопля эта бритская только на вид холодна, что гневлив молодчик сверх меры и, что самое неприятное, неожиданно гневлив. А ну бросится сейчас с кулаками? Обошлось.

Волков начальственные напутствия выслушал, ухмыльнулся с пониманием, папочку свою на стол присунул. Извольте-де, Антон Фомич, прощальный презент лицезреть, банду вокзальных мешочников раскрыли, только и осталось арест произвести. И, поклонившись, удалился.

Самохвалов еще и филеров к нему приставил, чтоб до поезда провели, и облегченно вздохнул, когда Григорий Ильич Волков, коллежский асессор жандармского ведомства, чиновник восьмого класса, покинул Змеевичи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в коей барышня Попович почти теряет репутацию, но сеет семена суфражизма в душах уездных женоненавистников, ни на минуту не прерывая при этом дознания

Карта Метла предупреждает о конфликте или ссоре, нарушении договоренности. Возможно нервное перенапряжение, душевное неспокойствие. Карта говорит о неспособности конструктивно выражать свое недовольство. Карта Метла также может означать тяжелый камень на душе.

Таро Марии Ленорман. Руководство для гадания и предсказания судьбы