Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

Сегодня я уже начал и написал первый хор первого действия. Сочинение этой оперы будет мне очень затруднено тем, что я не имею готового либретто и даже еще не вполне выработал план сценариума. Покамест я составил подробную программу первого действия и понемножку пишу текст, конечно, заимствуя больше всего у Жуковского, но также и в других источниках, и в особенности у Barbier, трагедия которого на сюжет “Иоанны” имеет много достоинств. Но так или иначе, а все-таки приходится самому кропать стихи, что мне дается с большим трудом. Кстати о стихах. Прилагаю при этом письме стихотворение мое, начатое во Флоренции и конченное в Париже. Дабы Вы поняли его вполне, я должен предпослать маленькое предисловие. Я, кажется, не раз писал Вам, милый друг, о моей страсти к ландышам. У брата Модеста такая же страсть к фиалкам, и мы с ним всегда спорим о преимуществе своих любимых цветов над другими. Я давно уже говорил ему, что непременно когда-нибудь в стихах воспою ландыши. Вот это-то намерение я и исполнил. Я ужасно мучительно и затруднительно корпел над каждым стихом, но в результате вышло стихотворение довольно приличное и внушающее мне большую гордость. Восторг мой перед ландышами воспет несколько преувеличенно и не вполне правдиво. Например, совершенно несправедливо, что “меня не радуют книги, театр, беседа” и т. д. Все это имеет свою цену. Но мало ли чего ни наклеплешь на себя ради стиха! Ради бога, простите, что навязываю Вам чтение моих пиитических опытов, но мне так хочется показать Вам произведение, стоившее мне такого труда и внушающее мне так много гордости!

Через два часа наступает Новый год. Поздравляю Вас, милый, добрый друг. Главное, будьте здоровы.

Ваш П. Чайковский.

1879

1. Мекк - Чайковскому

Вена,

2 января 1879 г.

1/2 9-го часа утра.

Милый, несравненный друг мой! Первый человек, которому я пишу в 1879 году, это Вы, поэтому еще раз поздравляю Вас с этим Новым годом и от глубины души желаю Вам нового счастья, свободы, здоровья и забвения всех прошлых мук! Ваша телеграмма вчера меня очень обрадовала. Я хотела сама Вам телеграфировать мое поздравление, но была почти уверена, что Вас еще нет в Clarens, и очень обрадовалась, когда увидела, что Вы наконец добрались туда и, вероятно, здоровы. Я очень боялась, чтобы Вы не простудились в этом ужасном переезде от Парижа до Dijon. Но какая зима в нынешнем году, положительно природа имеет ко мне личности. Как раз в том году, в который я для опыта решилась провести зиму за границею, порядок пошел au rebours [наоборот]; в россии тепло и нет снега, а на Западе свирепствует зима со всеми северными атрибутами: снегами, метелями, заносами железных дорог и всеми предосудительными вещами, от которых мы не внаем куда деваться и на севере. Бог с нею, эта природа, я на нее очень сердита, тем более, что в настоящее время плачу жестокую дань ее милым шалостям: как только мы покинули милую нашу Флоренцию, с ее благодатным климатом, как только я попала в снег и холод, как простудилась самым безжалостным образом. Целую неделю просидела в комнате, наконец попробовала выехать, но схватила такую ужасную боль в боку, что слегла совсем в постель. Боль эта не новое явление в моем здоровье, я подвержена ей уже года три-должно быть, это ревматизм-но в этот раз она была особенно сильна от резкого перехода от тепла к холоду. Третьего дня я встала с постели, и хотя боли еще продолжаются понемногу, но мне гораздо лучше....

В опере мы были один раз в “Фаусте”. Исполнение слабое, но я люблю здешний театр. Но как мне было скучно, что я не видела Вас внизу, мой дорогой, бесценный друг. Как я вспоминаю нашу Viale del Colli, что за роскошная жизнь была там. Она чувствовалась каждую минуту, каждую секунду, и как хорошо было это сознание такой жизни. Как я была там здорова, там все было хорошо, а здесь только то и хорошо, что мои мальчики со мной, да и это так коротко....

Получили ли Вы нашу сюиту, мой милый друг? Как я боюсь за нее. Какие известия из Петербурга? Что поделывают Анатолий и Модест Ильичи?

В каком настроении первый? Принялся ли опять за свою повесть второй? В Петербурге ли еще Александра Ильинишна? Весело ли проводит время Mademoiselle Таня? Мне очень интересно знать о всех их....

Сегодня концерт Иоахима. У меня есть билеты, и мне очень бы хотелось поехать, не знаю, как будет мое здоровье вечером. Погода сегодня теплая: один градус тепла.

Чем Вы занимаетесь теперь, Милый друг мой? Продолжаете ли оперу?

Сейчас получила Ваше письмо из Clarens. Очень рада, что Вы с удовольствием начинаете Вашу жизнь там; дай бог, чтобы и дальше Вам пожилось там хорошо, чтобы Вы отдохнули и с удовольствием принялись опять за работу.

Как бы я охотно проехалась на санях. До свидания, мой дорогой, бег-ценный мой. Будьте здоровы и не забывайте безгранично любящую Вас

Н. фон-Мекк.

Р. S. Пахульский просил передать Вам его нижайшее почтение и поздравление с Новым годом.

Милочка Вам-un baiser [поцелуй] и поручила сказать que се n'est pas mal a Vienne [что в Вене не плохо].

2. Чайковский - Мекк

Clarens,

3/15 января 1879 г.

Очень был я обрадован ответной телеграммой Вашей, милый друг мой. Я получил ее замечательно скоро после отсылки моей. Всего от отправки моей телеграммы до получения Вашей прошло часов шесть, не более.

Теперь уже порядок дня у меня установился очень твердо. Он отличается от того, который был на незабвенной Viale dei Colli только тем, что обед бывает тогда, когда там был завтрак, а ужин приблизительно тогда, когда был там обед. В сумме я очень доволен здешней жизнью.

На другой же день после приезда я стал прилежно заниматься каждое утро писанием оперы, а после второй прогулки, которая бывает тотчас после обеда, составлением либретто. То и другое значительно подвинулось вперед. Насколько я охотно и радостно принимаюсь за музыкальное сочинительство, настолько трудно дается мне литературное. Но я радуюсь тому, что план сценариума уже теперь вполне обрисовался в моем воображении; остается только шить по канве, но правда, что это далеко не так легко, как шить шерстью. Число слогов, стоп и в особенности рифма там, где поневоле приходится делать стихи рифмованные, все это меня очень затрудняет и утомляет.

Прогулки теперь далеко не так приятны здесь, как это бывает весной и осенью. Высоко в горы подниматься страшно, ибо, того и смотри, случится снежный обвал, а внизу особенной прелести нет. Зима здесь стоит совсем так, как это бывает в России. Говорят, что с 1842 г. ничего подобного не было. Хозяева отелей и пансионов очень жалуются на недостаток приезжих. И в самом деле, я замечаю на улицах такую пустоту, которой прежде не было. Villa Richelieu, в которой всегда бывает .мало народу, на этот раз совсем пустая, и я царю в ней безраздельно. Очень комично, что в час обеда и ужина раздается все-таки звонок к table d'hot'y, на котором я восседаю solo. Это очень забавно. Комфортабельностью помещения, столом, услужливостью и крайней любезностью моей хозяйки я совершенно доволен. Книги у меня есть, каждое утро мне приносят номер “Голоса”; ну, словом, соединились всевозможные условия для того, чтобы покойно, приятно и не праздно провести предстоящий месяц. Засим, если Вы не раздумали ехать в Париж к февралю, и я с удовольствием туда' отправлюсь; если же нет, то я начну подумывать о возвращении в Россию. Париж для меня очень привлекателен, но там я бесконечно менее буду наслаждаться Вашею близостью, чем на Viale.

Воображаю, сколько у Вас было шумного веселья все это время! Хорошенько раздумав, я прихожу к заключению, что Пахульский немного теряет от того, что не нашлось в Вене учителя. Пусть занимается приложением к практике тех некоторых сведений о форме, которые он получил, занимаясь со мной. Чем больше будет тратить нотной бумаги, тем лучше: это набьет ему руку. Фуга же от него не уйдет. Не могу без смеха вспомнить изречение Доора насчет того, что безумно хотеть пройти в два месяца то, что он проходил полтора года . Несмотря на эти полтора года, он все-таки не может написать даже плохой фуги. Дело не в продолжительности занятий, а в природной музыкальности, которой у него нет.