Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах… - Иван Осадчий

КПСС в лице даже её самых «левых» деятелей, – не буду называть имен, – не сумела всё это распознать…

Незабываемым было выступление на конференции известного актера Ульянова. «Я не хочу, – сказал он в заключение, – чтобы когда-нибудь о нас горько и страшно сказали словами Владимира Ильича Ленина: „…Революционная фраза о революционной войне погубила революцию“. (Полн. собр. соч. Т. 35, с. 353).

Предчувствие не обмануло Михаила Александровича. Но в той же речи он основательно поработал на культ Горбачева, страстно потребовав его фактической несменяемости… (XIX … Т. 1, с. 199).

И что в итоге? В лучшем случае – „разбитое корыто“. Прав же оказался… писатель Юрий Бондарев. Он прозорливо сравнил „нашу перестройку с самолетом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка…“. (Там же, с. 224).

XIX Конференция КПСС, по сути, упразднила пролетарскую систему народовластия. Она санкционировала окончательный слом той модели демократии, первым опытом которой являлась Парижская Коммуна и которая получила свое воплощение в Советах. Не был восстановлен производственный принцип их формирования, отмененным оказался классовый подход. В нарушение прямых ленинских установок оправдывалось введение президентской системы правления и буржуазное разделение властей, возрождался миф о „правовом государстве“ и „гражданском обществе“. Над этим ворохом исторических отбросов XVIII–XIX веков и просто нелепостей красовался принцип „разрешено всё, что не запрещено законом“. (XIX… Т. 2. М. 1988. С. 171).

За сим последовало распространение невиданных ранее в советском обществе форм преступности, получил благословение юридический и моральный „беспредел“.

…Теперь совершенно ясно, что „культ личности Сталина“ был одиозно преувеличен и превращен в ложную мишень, гвоздя по которой, КПСС сама уничтожала и себя, и социалистический строй…» (Р. И. Косолапов. «Горбачевский термидор». Материалы научных конференций РУСО. М. 1999, с. 27–38).

Подписываюсь под каждым словом, сказанным моим верным «товарищем по оружию», с которым мы идем плечом к плечу уже более двух десятилетий. Не склонив головы…

Ричард Иванович КОСОЛАПОВ, доктор философских наук, профессор.

Коварство и цинизм генсека: погромы в ЦК КПСС

Добившись принятия XIX Всесоюзной партийной конференцией желанного постановления о проведении радикальной реформы политической системы с целью её разрушения, Горбачев потирал руки от столь важного успеха.

Теперь надо было исключить любую случайность, которая могла бы сорвать его коварный замысел по разрушению советского, социалистического строя, а вместе с этим подрыва идеологических и политических основ КПСС и деидеологизации советского общества.

Горбачев уже никого не хотел слушать и продолжал гнуть «свою линию» – объявлять всех, кто высказывался против него и его курса, врагами перестройки, консерваторами. Настаивал на немедленном освобождении ЦК и партии от всех, кто не приемлет его курса, противится ему, а заодно и тех, кто силой своего разума и авторитета в партии может воспротивиться, восстать против его преступной политики. Другими словами, – от опытных, принципиальных коммунистов.

Потому генсек решил громить Политбюро, ЦК, Совмин – все центральные партийно-государственные органы, в которых, по его мнению, наверняка «окопались» «догматики» и «консерваторы», а на самом деле речь шла о людях с твердой идейной закалкой, активных сторонниках социализма…

Этим своим коварным и циничным замыслом, как бы между прочим, он поделился с В. И. Воротниковым. Произошло это 26 сентября 1988 года.

В своем дневнике В. И. Воротников рассказывает: «Я зашел к Горбачеву, чтобы проинформировать его о поездке с делегацией РСФСР в Западную Германию.

Выслушав меня, Горбачев завел разговор о реализации решений XIX партконференции, практических шагах и проблемах. Потом, без перехода, повел речь о кадровых перестановках… Стал их излагать. Не советовался, как раньше, а информировал о своем решении…»

Через четыре дня, 30 сентября 1988 года, состоялся внеочередной Пленум ЦК КПСС с одним вопросом: «О предложениях в связи с реорганизацией партийного аппарата в свете решений XIX партконференции».

Объявив повестку дня, Горбачев внес предложение, первым пунктом которого было: «А. А. Громыко, М. С. Соломенцева, П. Н. Демичева, В. И. Долгих, А. Ф. Добрынина – на пенсию. Настало время. Они в основном понимают». («Говорил он с ними или нет, – замечает Воротников, – я так и не понял…»

Все предложения принимаются. Пленум прошел за один час. Напряженно, но «без вопросов»…

«Хотя, – пишет В. И. Воротников, – мне были непонятны мотивы отставки В. И. Долгих и А. Ф. Добрынина».

Возникает справедливое недоумение. Если члену Политбюро ЦК В. И. Воротникову были непонятны мотивы отставки соратников по Политбюро, то почему он промолчал? Что же тогда говорить о членах ЦК?..

Так одним «залпом», без обсуждений, без проблем Горбачев «оптом» освобождает от должностей и полномочий пятерых человек – секретарей ЦК, членов и кандидатов в члены Политбюро. Этот метод «избавляться» от ставших ненужными (или опасными) лиц, вчерашних своих соратников, был у Горбачева излюбленным: легче получить согласие у отправляемых в отставку (не меня одного) и у членов ЦК КПСС при голосовании (значит, так надо).

Не буду сейчас говорить персонально о каждом из пяти видных партийных и государственных деятелей, принесенных, с молчаливого согласия Политбюро и Пленума ЦК КПСС, – в жертву надменному цинику.

Скажу только об А. А. Громыко, которого Горбачев должен «по век» благодарить за избрание его Генеральным секретарем ЦК КПСС. А он бесцеремонно отнимает для себя должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР у Громыко, дарованную ему всего три года назад за «решающее слово», сказанное им на Политбюро и Пленуме ЦК КПСС о «необходимости избрания Генеральным секретарем ЦК, молодого и энергичного Михаила Сергеевича Горбачева».

Зная Громыко, ренегат боялся, что тот может в любой день и час восстать против его губительного курса.

Ничего не скажешь. «Шельме» и на сей раз сопутствовала удача.

Опыт удался. Самые опытные и принципиальные люди были «без звука» удалены из Политбюро и Секретариата ЦК КПСС. И в Политбюро, и на Пленуме ЦК не нашлось ни одного человека, кто восстал бы против этого «самосуда» генсека над их верными и надежными соратниками.