Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

Обложка научного журнала института «Урусвати»

А визит у Эрнста был таков, что, когда Н.К. ему сказал, что в Париже говорили о возможности разрушения Лувра, он спросил: не фашистами ли? Эрнста нужно остерегаться, ибо он не заботится о будущих шагах для нас. Н.К. боится, что именно после реорганизации возникнут опасности и будут атаки разных держателей облигаций.

Затем Н.К. посетил японского консула и очень доволен свиданием. Тот ему сказал: «Вы едете в Японию благодаря своим личным заслугам и не нуждаетесь в рекомендациях ни одного американского ведомства. Вас ждут за личные заслуги». Вот в чем видна чуткость Востока! Н.К. ему говорил о Сиб[ирском] центре — тот понял. Также об У[оллесе] как о возможном будущем президенте и друге их страны.

Днем Н.К. чудно говорил с Хелен — она парит над землей от восторга. Сказал ей, что Школа — это ее Школа и она должна смотреть на все как на свою работу. Это ей даст огромную радость в жизни. Долго с ней говорил, потом сказал мне, что она очень хорошая душа, очень славная. Опять говорил со мной об У[оллесе], его непонимании, видимо, Н.К. опасается, что он [Уоллес] еще многого не понимает и чего-то боится. Затем у него были Косгрев, Селиванова.

Я с ним еще беседовала: он все время заходил ко мне. Одобрил мой бюджет по Школе, одобрил отчет, составленный мною. Говорил о будущем. Советовал мне не очень расширять Школу, пусть спокойно все идет. Готовиться для будущего. Я ему сказала, что Хелен может замещать меня. Н.К. чувствует, что ему долго здесь нельзя задерживаться. Очень ласков ко мне, открыто показывает [это] — весь мир светит мне. И Юрий заходил, беседовали о разном; он говорил о будущем. Вначале пойдут 30 человек, потом в Харб[ине] все расширится, потом Внутренняя Монголия или Алтай — на месте будет видно.

Днем были Тарухан и Таня. Н.К. говорит, что Тарухан стал будто лаковый, не весь открыт, переменился, и не к лучшему. Вечером Джайлс его видел.

Пили у нас валериану, потом Н.К. продиктовал мне письма к Шкляверу и Кириллову. Затем слушали у меня в студии марши: они ищут пару хороших духовых маршей. Затем мы расстались. Я пошла печатать письма. Чудесно с ним: все озаряется, все сверкает, все хорошо в его присутствии. И Юрий очень умен, зрелый ум. Радостно с ними — все понятно!

Видение мамы вечером: Голос: «План успешно продвигается. И средства материальные придут». <…> Затем Голос: «Важные бумаги при себе держать».

20.03.34

Деловые вопросы

Светлый день. Много прекрасного говорил и решил Н.К. Решил издать книгу о Сибири под редакцией И. А. Кириллова в Париже. Фр[ансис] просилаХелен или ее брата напечатать книгу, но с платежом через год. Хелен, поговорив с мужем, пришла сказать, что не только ее муж возьмет гарантию на себя, но и она также считает, что ей дана привилегия сделать это. Н.К. говорит о ней, что она чистая душа, ласково о ней говорит.

У нас было собрание Агни-Йоги — прекрасно прошло. После него я говорю: «Н.К., что, если бы у нас все собрания так шли!» Затем обрисовала ему пару собраний с резкостями, упреками и обвинениями Франсис и т. д. Н.К. сказал, что уж если, издавая Учение, комитет не может себя хорошо держать, то нужно ставить на стол Портрет Вл[адыки М.] во время заседания. Тогда я сказала, что и это уже имело место [за] два дня до приезда Н.К., и рассказала про все собрание. Но затем я мучилась из-за того, что сказала Н.К. о том, что говорила Нетти, и просила Н.К. простить меня за разговоры о прошлом и [за] то, что упомянула имена.

Н.К. говорил, что все идущее к будущему идет легко: экспедиция, Япония, новая книга. <…> Вечером все мы с Франсис пили у нас валериану. Светлый Н.К., дивный дух.

Когда я говорила Н.К. о прежних собраниях Агни-Йоги и о том, как на них нападали на Фр[ансис], он сказал, что она должна была посылать записки о том, что не может дать отчета, потому что не получает его от Плоткина, и она просит Логвана, который заведует отделом Плоткина, обязать его предоставить такой отчет. И все время посылать эти записки к каждому заседанию.

21.03.34

Беседы с Н.К. Рерихом. — Деловые вопросы. — О будущей Маньчжурской экспедиции

<…> Утром Н.К. диктовал мне письмо И.А. Кириллову об издании им книги «Сибирь и ее будущее». Сейчас же напечатала и отослали. Книга будет в 150 страниц, с географической картой.

Позже Н.К. видел Донна, очень серьезно говорил ему, что его пессимизм — это болезнь, которая не дает ему быть успешным и отражается во всем — и в духовном, и в материальном. Если он верит в Иерархию, он не может быть пессимистом.

Как удивительно Н.К. в момент определяет характер человека. Затем Н.К. опять меня расспрашивал, отчего Авирах курит, ведь он знает по Учению, что никотин хуже алкоголя. Тут Н.К. сказал, что как лекарство, в малых дозах, алкоголь бывает нужен. Например, в болезни, при слабости, нужен коньяк, а из вин лучшее — портвейн, остальные вина слишком слабы. При отравлении нужно пить портвейн. Опять сказал об Авирахе, почему он начал курить и какой это плохой пример для других.

Затем Н.К. говорил о делах: нужны новые люди, приток средств и т. д. Ему понравилась моя мысль — получить пожертвования от Стокса, Крейнаи т. д. по 2–3 тысячи в год, если возможно. Но он говорит, что новая возможность идет через кооператив в Маньчжурии, прислан план — [нужно] туда очень естественно привлекать средства, как на паях. Очень его озабочивает мысль о деньгах, в «Урусвати» есть деньги до мая, у нас здесь почти ничего нет. <…>

Опять Н.К. говорил о великодушии. Говорил о маме, что она должна во всем снять с меня бремя дома и помогать мне. Я просила Н.К. не забыть узнать: взято ли Логваном его письмо, гарантирующее Химическому банку 30 000, ибо это серьезная опасность. <…>

Н.К. продиктовал мне письма в Белград Асееву и [Дукшта]-Дукшинской». Днем опять приходил ко мне, хвалил Хелен, говорил, что она славная и чистая душа, и пусть она поможет Донну избавиться от пессимизма. Я ему говорила, что Авирах был в нашем Кругу самым ярким примером пессимизма, он улыбнулся и сказал: «А вы будьте таким же ярким примером оптимизма». Спросила его, как действовать в будущем, он сказал, что, если будут клеветать на него или распространять нелепости, — напомнить, что он уже и похоронен был, и пропал в Тибете — мы привыкли к слухам и удивляемся, как другие еще верят в это. А если люди будут удивляться, как художник может быть руководителем, напомнить профессора Масарика, пианиста Падеревского.

Мне же здесь надо готовить заместительницу — Хелен, в случае, если меня позовут туда. Если Франсис сделает здесь связи, ее позовут туда для организации прессы. Днем Н.К. пришел к нам пить молоко и говорил маме о том, чтобы она не смущалась, продолжала говорить показанные ей видения, но не толковала их, не говорила о своем чувстве, а только рассказывала то, что она видела. Также опять повторял о великодушии, что этим человек оздоровляет атмосферу вокруг себя и самого себя.