История России с древнейших времен до конца XVII века - Леонид Милов

Важным звеном старообрядческих учений было утверждение о незыблемости обряда. Религиозным сознанием форма (а не только содержание) воспринималась как отражение божественного откровения и истины. Никоновские нововведения разрушали канон, основной принцип русской средневековой религиозности. Поэтому посягательство на форму означало уничтожение самой сущности, духа, истины. Приверженность обряду — тип русской религиозности и благочестия — определяла образ мыслей и действий старообрядцев. Дьякон Федор говорил, что следует умирать за «един аз», т. е. за букву «а». Дело в том, что в новой редакции исключили союз «а» из «Символа веры» (вместо «рожденна, а не сотворенна» было записано «рожденна, не сотворенна»). В такой позиции не просто фанатизм и начетничество. Федор, один из наиболее образованных и талантливых раскольничьих писателей, умер на костре в Пустозерске.

Идеологи раскола не признавали священства русской церкви, которая лишилась в результате реформ всякой благодати. В том, что Россия превратилась в «чужую землю», были виноваты Никон и Алексей Михайлович. Отношение к царю у Аввакума и его сподвижников было довольно противоречивым. Старообрядцы не сомневались в божественном происхождении царской власти и незыблемости самодержавия. Забрасывая царя своими челобитными, поначалу они надеялись, что он образумится. После 1670 г. критика Алексея Михайловича у того же Аввакума становится более резкой; он называет его тираном, гонителем, мучителем («безумный царишко», «царь отщепенец»), предрекает ему мучительную кончину и адские страдания. Приход к власти Федора Алексеевича снова вселил в старообрядцев мимолетную надежду на возвращение к «старой вере».

В сочинениях Аввакума встречается идея равенства, в основе которой лежит равенство каждого христианина перед Богом. От традиционного христианского противопоставления бедности и богатства Аввакум поднимался до обличения богатых «никониан»: «Посмотри-тко на рожу ту и на брюхо то, никониян окаянный, — толст ведь ты! Как в дверь небесную вместится хощешь?» Только тот войдет в рай, свое «отечество», у кого «лице и руце и нозе и вся чувства тончава и измождала от поста и труда и всякия им находящия скорби». Социальный подтекст таких мыслей очевиден, в определенной ситуации они могли быть использованы против тех, кто обладал властью и богатством.

Старообрядцы отстаивали традиционную систему культурных ценностей. Аввакум с возмущением восклицал: «Ох, ох, бедныя! Русь, чего-то тебе захотелося немецких поступав и обычаев!» Аввакум отрицал науки и в их числе философию: «Платон и Пифагор, Аристотель и Диоген, Иппократ и Галин: вси сии мудри быша и во ад угодиша». Основоположники раскола противились распространению светского образования: «К чему заводить латинские и польские школы? Прежде мы их не имели, а душу спасали». Крайне негативно отзывался Аввакум о новых явлениях в иконописи, считая это «плотским умыслом», заменой духовной красоты видимой. Аввакум выразил свое понимание принципа традиционализма: все, что «до нас положено: лежи оно так во веки веком!» В исторических условиях конца XVII в. сохранение национальной традиции в духе старообрядчества было чревато духовным консерватизмом, застоем, отрывом от общеевропейского историко-культурного процесса.

Широкое распространение эсхатологических настроений в старообрядческой среде воплотилось в крайней форме отрицания воцарившегося царства Антихриста — уходе из мира самосожжением. В ответ на гонения властей запылали многочисленные гари, приведшие к смерти к концу XVII в. более 20 тыс. человек. Протопоп Аввакум считал «огненное крещение» путем к вечному блаженству. Среди старообрядцев не было единого взгляда на самосожжения. Так, инок Евфросин в своем сочинении о «новоизобретенном пути самоубийственных смертей» (1691) выступал против самосожжений, называя коллективное самоубийство грехом и невежеством, пытаясь убедить единоверцев в бессмысленности этого поступка, представляя не в лучшем свете проповедников этой акции. Но в последние десятилетия XVII столетия преобладал взгляд не Евфросина, а Аввакума на спасение староверов «огненным очищением».

Соловецкое восстание 1668—1676 годов. В ранней истории старообрядческого движения особое место занимает Соловецкое восстание, в котором отразилась неоднозначность социального содержания раскола, а религиозное выступление вылилось в открытую борьбу с государственной властью. Соловецкий монастырь, расположенный на островах Белого моря, являлся крупнейшим феодальным собственником на Севере России. Монастырское население включало не только монахов. Отдаленность от центра привлекала сюда в ряды монастырских трудников беглых крестьян, посадских людей, казаков, стрельцов; использовался монастырь и как место ссылки. Восстание объединило все слои монастырского населения.

Соловецкая братия во главе с архимандритом Ильей отказалась в 1657 г. принять новые богослужебные книги. Свое решение соловецкие монахи подтвердили при новом архимандрите Варфоломее в 1663 году. На Церковном соборе 1666— 1667 гг. специально разбирался вопрос о сложившейся в монастыре ситуации, после чего было принято решение послать туда нового архимандрита — Сергия. Братия его не приняла, и он был вынужден покинуть Соловки. Во главе монастыря стал бывший архимандрит Саввино-Сторожевского монастыря, сосланный сюда на покой, активный сторонник старообрядчества Никанор. Идейным вождем восстания с самого начала был монастырский казначей старец Геронтий (в миру Григорий Иванович Рязанцев), выходец из семьи чебоксарского подьячего. Монастырские иноки в 1667 г. послали в Москву Алексею Михайловичу челобитную с решительным отказом принять нововведения: «Отнюдь не будем прежней своей православной веры пременить, и вели, государь, на нас свой меч прислать царьской и от сего мятежного жития преселити нас на оное безмятежное и вечное житие». В ответ по царскому указу за «непослушание» старцев были конфискованы вотчины и промыслы монастыря, расположенные на побережье. В мае 1668 г. на Соловки было послано стрелецкое войско и началась восьмилетняя осада монастыря. Соловецкая братия пользовалась поддержкой жителей Поморья, которые продолжали поставлять в монастырь припасы. Численность и состав осажденных в 1674 г., по воеводской отписке, определялся в четыреста с лишним мирян и триста монахов. Решающая роль в организации отпора правительственным войскам постепенно перешла от монахов к «бельцам». Сопротивление восставших было сломлено в результате предательства монаха-перебежчика, который провел в монастырь отряд стрельцов. Последовала жестокая расправа. По старообрядческим источникам, погибло от трехсот до пятисот человек.

Соловецкое восстание показало, что старообрядцы могут организованно выступать против правительства. Новый патриарх Иоаким, избранный в 1674 г., повел решительную борьбу с расколом. В 1682 г., во время стрелецкого восстания, старообрядцы попытались воспользоваться ситуацией и поднять вопрос об отмене новых обрядов и книг. Устроенное 5 июля 1682 г. «прение» о вере происходило в Грановитой палате Кремля в присутствии царской семьи, правительства, патриарха и Архиерейского собора. Во главе старообрядцев был протопоп Никита Добрынин (Пустосвят). Полемика превратилась в открытое рукоприкладство. Стрельцы выдали старообрядцев-зачинщиков властям. 11 июля Никиту Пустосвята казнили на Красной площади. Патриарх Иоаким в борьбе с раскольниками постоянно прибегал к помощи государственной власти. По царскому указу 1685 г. раскольников надлежало жечь в срубе за хулу на церковь и уговоры к самосожжению; казнить смертью перекрещивающихся в старую веру; бить кнутом тайных раскольников и их укрывателей; имения казненных и ссыльных подлежали конфискации. Старообрядцы ответили на действия властей новыми массовыми «гарями» и бегством не только в родные леса, но и за границу: в Швецию (Лифляндия), Польшу (Ветка), Австрию (Белая Криница), Турцию.

В последние десятилетия XVII в. происходит разделение старообрядцев на поповцев, признающих институт священства и принимающих к себе раскаявшихся иереев православной церкви, и беспоповцев, отрицавших существующую церковную иерархию и сохранявших из таинств только крещение и исповедь. Поповцы и беспоповцы в свою очередь дали начало многочисленным согласиям и толкам (поморское согласие, христовщина, федосеевщина, филипповщина, нетовщина и т.д.), определявшим развитие старообрядчества в XVIII:—XIX вв.

Раскол русской церкви в XVII в. — одна из трагических страниц нашей истории. Последствия раскола не изжиты до сих пор. Противоречия между Московской патриархией и старообрядчеством были частично преодолены только Поместным собором 1971 г., когда Русская православная церковь сняла анафемы на старые обряды.

Церковь в конце XVII века. На протяжении всего XVII в., несмотря на государственную политику ограничения роста церковных вотчин, церковное землевладение увеличивалось. По переписным книгам 1646 г., в патриарших домовых вотчинах было 6432 двора, в монастырских вотчинах — 87 907 дворов. По переписным книгам 1678 г., в городах и уездах, находившихся в ведении Поместного приказа, за патриархом числилось 7128 дворов, за епархиальными архиереями — И 661 двор, за монастырями и церквами — 97 672 двора, а всего в церковных владениях находилось 116 461 двор. По сведениям патриаршего Дворцового приказа, по переписным книгам 1678 г., в патриарших вотчинах насчитывалось 8914 крестьянских и бобыльских дворов, число которых к началу XVII в. достигло 9326 дворов. Архиерейские дома имели от нескольких сотен до нескольких тысяч дворов. Так, в вотчинах ростовского митрополита в 1700 г. было 4398 дворов. Крупнейшие из монастырей имели по несколько тысяч дворов: ТроицеСергиев монастырь — 16 383 двора, Кирилло-Белозерский — 5530 дворов, ярославский Спасо-Преображенский — 3879 дворов, костромской Ипатьевский — 3657 дворов. Вообще в вотчинах церковных феодалов в последней четверти XVII в. насчитывалось около 148 тыс. крестьянских дворов, в которых проживало примерно 700 тыс. человек мужского пола, что составляло 21% частновладельческих крестьян, или 16% от всего крестьянского населения России. Несмотря на разновременность и неполноту данных, они свидетельствуют о весьма крупных размерах церковных владений и их постоянном росте в XVII столетии.