Анастас Микоян - Андрей Викторович Рубанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На самом деле и квартиру в правительственном квартале, и дачу у Хрущёва вскоре забрали, и в Верховном совете он тоже не работал.
Зато нашёл для себя занятие: стал диктовать свои знаменитые мемуары.
Историю отставки Хрущёва Микоян комментирует так:
«Видимо, „слава“ Хрущева как непредсказуемого человека и сложившаяся вокруг него обстановка и помогли в Президиуме ЦК тем, кто решил его отстранить. Раньше это были почти все его люди. Но он и не сознавал, что они уже перестали быть „его людьми“. У них же было другое беспокойство. Отнюдь не государственные соображения были для них решающими, а сугубо личные: они стали бояться изменчивости лидера — боялись за свои посты, чувствовали неуверенность, будучи целиком зависимы от его капризов и настроения. Поэтому и решились его убрать. Они были не храброго десятка, особенно сам Брежнев. Теперь я думаю, Хрущев сам их спровоцировал, пообещав после отпуска внести предложение об омоложении Президиума ЦК. Даже при наличии заговора они, возможно, долго бы еще не решились его реализовать, поскольку Брежнев был трусоват, как и Суслов. Косыгин же был не из их команды. Но некоторые и так рвались в бой, как, например, Игнатов, стремившийся вернуться в Президиум ЦК».
Больше Микоян и Хрущёв лично не встречались, а по телефону говорили лишь один раз. В канун нового, 1965 года Микоян — единственный из руководства страны — позвонил Хрущёву и поздравил с праздником. При этом он знал, что линия прослушивается КГБ и его звонок может быть истолкован самым невыгодным для него образом: как подготовка почвы для возможного возвращения Хрущёва во власть.
Микоян пишет, что свою будущую отставку он начал обдумывать именно в октябре 1964 года. Ранее он уже предпринимал такие попытки: как минимум один раз, в 1956-м, после вторжения в Венгрию.
Хрущёву оставалось жить ещё семь лет. Основным его занятием станет диктовка воспоминаний. Микоян, уйдя на отдых через год, займётся тем же самым. Два ветерана будут делать свои книги, никак друг с другом не контактируя. Говоря о Хрущёве, Микоян постарается быть объективным: много и жёстко критиковать, но и отмечать достоинства.
«Это был настоящий самородок, — пишет Микоян, — который можно сравнить с неотесанным, необработанным алмазом. При своем весьма ограниченном образовании он быстро схватывал, быстро учился. У него был характер лидера: настойчивость, упрямство в достижении цели, мужество и готовность идти против сложившихся стереотипов. Правда, был склонен к крайностям. Очень увлекался, перебарщивал в какой-то идее, проявлял упрямство и в своих ошибочных решениях или капризах. К тому же навязывал их всему ЦК после того, как выдвинул своих людей, делая ошибочные решения как бы „коллективными“.
Увлекаясь новой идеей, он не знал меры, никого не хотел слушать и шел вперед как танк. Это прекрасное качество лидера проявилось в борьбе за десталинизацию, особенно в главном».
А вот Хрущёв в своей книге упомянет Микояна считанные разы, как будто вынужденно.
Историки — в частности, Таубман — будут утверждать, что КГБ через сотрудников охраны пенсионера Хрущёва попытается заочно поссорить его с Микояном (таким же пенсионером), донося ложную информацию. Но зачем это было нужно — не очень понятно.
Важнее другое: скандальная история с публикацией мемуаров Хрущёва на западе прямо отразится на судьбе аналогичных мемуаров Микояна, которые при его жизни так и не будут опубликованы целиком.
4
Микоян раскрывает тайну президенту Кубы
Через два дня, 16 октября, в «Правде» появилось официальное сообщение о добровольной отставке Н. С. Хрущёва по причине преклонного возраста и состояния здоровья. 17 октября там же появилась статья «Незыблемая ленинская генеральная линия КПСС». Имя Хрущёва в ней вообще не прозвучало, лишь рассуждения о «прожектёрстве» и «субъективизме». Руководство СССР, по давно заведённому обычаю, не собиралось выносить сор из избы.
Но Микоян решил нарушить заговор молчания. Вот как это было.
После того как длившееся два дня заседание Президиума ЦК было завершено, Микоян днём 14 октября поехал во Внуково встречать президента Кубы и своего доброго знакомого Освальдо Дортикоса, прилетевшего в Москву с официальным визитом по его собственному, Микояна, приглашению.
После того как церемония в аэропорту завершилась, Микоян поспешил обратно в Кремль, чтобы принять участие в Пленуме ЦК, посвящённом отставке Хрущёва.
На следующий день, 15 октября, кубинского президента официально встречали в Кремле. Это был первый глава иностранного государства, которого принимали от имени СССР только что назначенные 1-й секретарь Брежнев и премьер-министр Косыгин. К этому времени официальные сообщения об отставке Хрущёва ещё не были опубликованы.
Дортикос, вероятно, был весьма удивлён, что в Кремле его встретил не Хрущёв, а Брежнев, о котором он не имел никакого представления. Видимо, объяснения Брежнева, что председатель Хрущёв заболел и подал в отставку, Дотикоса не очень устроили. 17 октября Дортикос встретился с Микояном, и тот счёл нужным рассказать кубинскому президенту правду: Хрущёв ушёл вовсе не добровольно, а под давлением членов Президиума ЦК, которые подвергли критике «ряд сторон его деятельности и характера». Зачем Микоян это сделал в общем понятно. Он любил Кубу и кубинцев, он «отвечал» за Кубу и здраво рассудил, что руководство Кубы должно знать правду насчёт обстоятельств ухода Хрущёва и сделать необходимые выводы. Для Микояна этот поступок никаких последствий не имел. Скорее всего, его вообще не слишком беспокоило, что ему скажет Брежнев и прочие товарищи по Президиуму.
А вот Брежнев, наоборот, продолжал нуждаться в Микояне, особенно в решении внешнеполитических вопросов, где новоиспечённому 1-му секретарю не хватало опыта.
«Новый Первый секретарь, — с горечью пишет Микоян, — оказался довольно безразличным к государственным делам, к работе. ‹…› Эти руководители, — далее признаётся он, имея в виду брежневский Президиум, — оказались даже меньшими демократами, чем „полудиктатор“ Хрущев».
Однако правда и в том, что после отставки Хрущёва никто в стране не сожалел о его уходе.
Свободная общественная дискуссия по-прежнему была невозможна. Не было никакого обсуждения итогов периода правления Никиты Сергеевича. Наоборот, его стали стирать из истории.
Сам он ставил себе в заслугу в первую очередь освобождение страны от последствий сталинской диктатуры. Но пришедших ему на смену людей это не интересовало. Наоборот, они были очень довольны, что в наследство от Хозяина им достались контролирующий и идеологический аппараты. Держать людей в неведении, помалкивать, скармливать крохи дозированной информации, затыкать рты. Всё, что не разрешено, — запрещено. Партия продолжает рулить. Верховный совет как реальный орган власти не нужен. Новая конституция тоже не нужна; как-нибудь потом. Курс Хрущёва раскритиковали, но нового не проложили.
Итоги деятельности Хрущёва —
