Операция «Гадюка» - Кир Булычев

— Я хотел попросить прощения, — сказал Егор.

— Это лишнее. Ты ничего особенного не сделал.

Они еще поговорили и даже не договорились встретиться.

С ужасом Егор понял, что Люська любит кого-то другого, а тот вечер был чистой случайностью.

— Ну, привет, — сказал он.

— Привет, звони.

— Спасибо, обязательно позвоню.

Егор прошел к себе в комнату, бросился на кушетку животом и закрыл глаза. Жизнь прошла неудачно и рано оборвалась.

И тогда, может, через две минуты, а может, через два часа зазвонил телефон. Егору не хотелось подниматься, но телефон звонил настойчиво, словно кто-то был уверен, что он дома.

Это была Люська.

— Ты прости, — сказала она, — только я все эти дни так ждала, что ты позвонишь, а когда ты позвонил, я испугалась и подумала, что ты нарочно не звонил раньше, чтобы меня подразнить.

— Так уже было, — сказал Егор, неожиданно для себя заходясь глупым хохотом. — Знаешь, что думал джинн?

— Не знаю.

— Первую тысячу лет в бутылке он думал, что озолочу того, кто меня выпустит, вторую тысячу лет он думал — подарю ему жизнь, а третью тысячу думал — убью его первым, а потом примусь за остальных.

— Я… мне не надо было звонить?

— Надо. Ты свободна?

— Я через два часа освобожусь. Ты сможешь к моему дому подойти?

— Да хоть на Луну!

Те два часа оказались невероятно длинными. Егор сначала бродил по квартире в поисках какого-нибудь дела, но, не найдя ни одного достойного занятия, не выдержал и надел куртку. До свидания было еще больше часа, он решил дойти до метро, купить сигарет. А потом обойти квартал вокруг и уничтожить еще пятнадцать минут.

Он вышел к ее двору за час до свидания. Он сел на лавочку под сенью тополей. Отсюда был виден подъезд, в котором жила Люська.

Егор был сказочно счастлив. Больше не надо было ничего говорить. Он любит, и он любим. Как она сказала? «Я все эти дни ждала, что ты позвонишь». Можно эту фразу повторять до самого вечера. Она призналась…

«Конечно, я попрошу прощения за свое поведение». Ему казалось важным, чтобы его простили. Если простит, значит, понимает. Она ведь чуткая! Вот бы кто-нибудь сказал ему шесть лет назад, что он сможет полюбить девочку Люську в клетчатом пальто. Впрочем, тогда он сам считал это слово недопустимым для настоящего мужчины.

Во двор медленно въехал синий «Мерседес». Такого глубокого синего цвета не может быть у дешевой машины. «Мерседес» подобрался к Люськиному подъезду и замер, чуть проехав его. Из «Мерседеса» вышел водитель и принялся протирать щеки машине, затем покатый лоб. Он не спешил. Егору трудно было разглядеть его — метров сто, не меньше, и еще кусты. Сам он нарочно сел так, чтобы его не было видно из окна — он стеснялся показаться смешным. «Ты что там делал внизу, подстерегал меня?» — спросит она с усмешкой.

Из машины вышел второй человек. У него была телефонная трубка. Он придерживал ее у уха, подняв плечо. Он был одет в широкое пальто песочного цвета и в шляпу с прямыми черными полями. А лица его Егор не разглядел.

Егор посмотрел на часы. Оказывается, время, что тянулось так безобразно медленно, вдруг рванулось вперед. Люське было пора выходить. Она опаздывала минут на пятнадцать.

Егор поднялся с лавочки и медленно пошел к ее подъезду, оставаясь скрытым кустами сирени.

Хлопнула дверь. Человек в песочном пальто говорил в трубку сотки. Затем спрятал ее в карман. Что-то сказал водителю. Тот кивнул и продолжал протирать стекло. Пять часов с минутами, на дворе никого не было. С работы начнут возвращаться позже, а школьники уже прошли.

Дверь подъезда резко растворилась, и в ней показалась Люська.

Люська повела головой вокруг, будто надеялась кого-то увидеть. Может быть, Егора?

Егор поднял руку, она должна была его заметить, но в тот момент она смотрела в другую сторону.

Егор хотел было крикнуть ей, что он здесь, но в этот момент человек в песочном пальто сделал большой шаг к трем ступенькам у подъезда — Люська стояла на верхней ступеньке. Он протянул к ней руку, как бы желая помочь ей спуститься. Люська не дала ему руки. Она спросила. Видно, хотела узнать, что он здесь делает. Но Егор мог лишь догадываться — он видел, как прыгнули вверх ее тонкие брови.

Человек в песочном пальто сказал ей что-то спокойное, даже развел руками. Он улыбался.

Егор пошел к ним — оставалось метров пятьдесят.

Люська отмахнулась от человека в песочном пальто и побежала вниз по ступенькам. Она наконец-то увидела Егора и улыбнулась ему.

Но люди у машины Егора не видели — они стояли к нему спиной.

И в тот момент, когда она поравнялась с ними — она успела пробежать всего несколько шагов, — человек в песочном пальто схватил ее так, что она потеряла равновесие и полетела головой вперед. А водитель, кинув тряпку, сделал быстрое движение, открыл дверь, и Люська влетела внутрь машины. Это заняло две секунды, может, три. Егор просто не сообразил, что же произошло.

Он продолжал идти к «Мерседесу», а тот уже взревел, рванул с места, внутри на мгновение мелькнуло белым пятном лицо Люськи, и только тогда Егор побежал к машине. А машина была уже в десяти метрах, в двадцати… в пятидесяти. Она вывернула со двора, и Егор успел увидеть лишь первые три цифры — 002.

Егор побежал за машиной, он выскочил на улицу — конечно же, там никого не было.

Он все еще не верил тому, что произошло.

Он кинулся в подъезд, уговаривая себя, что он ошибся, что это была не Люська, а ее соседка, а может, даже сестра.

Егор знал номер ее квартиры. Он взбежал наверх, позвонил в дверь.

Открыли не сразу. Он уже хотел снова бежать вниз, когда дверь раскрылась. В ней стояла женщина с Люськиным лицом, но страшно поношенным, изрезанным морщинками, с мешками под глазами. Но убери все это — и ты узнаешь Люську.

— Простите, — тупо сказал Егор. — А Люся дома?

— Нет, — сказала Люськина мать. — Она же к тебе на свидание побежала. Неужели разминулись?

И засмеялась, показав плохие зубы.

Она отнеслась к Егору добродушно. Он чуть было не спросил, откуда она знает, что Люська побежала к нему. Но, продолжая улыбаться, Люськина мать захлопнула дверь.

Егор спустился по лестнице и стал смотреть на асфальте — не осталось ли следов от «Мерседеса». Потом увидел тряпку — кусок замши, которым водитель протирал стекло. Егор на всякий случай взял тряпку и сунул в карман куртки. Никаких следов на мокром асфальте, конечно же, не осталось.