Драконовы сны - Дмитрий Скирюк

– Уверен, – Орге ухватился за другой конец верёвки и принялся помогать. – Если присмотреться, там видны следы. Да Ашедук мне сам рассказывал, через какую дырку надо лезть.

– Послушай, Орге, – слегка запинаясь, сказал Жуга. – Почему же всё-таки ты с ним не пошёл?

– Не в моих привычках предавать друзей, – сердито зыркнул тот на травника с вершины маленького кратера. С мотком верёвки на руках гном напоминал какого-то диковинного трубочиста, собравшегося прочистить вулкан.

– Ну-ка, помоги.

– Ну, что, – многозначительно взглянул на травника Хансен, – ты всё ещё думаешь, что им нельзя доверять?

Жуга не смог ответить, лишь покраснел и молча стал карабкаться наверх, чувствуя, что ему только что преподали очередной урок.

Они закрепили верёвку за большой валун и перебросили другой её конец через край отверстия. Двараг подёргал за неё, проверяя на прочность, и первый полез вниз. Из чёрной глубины тянуло влагой и теплом. Некоторое время гном шуршал и чертыхался в темноте, потом откуда-то издалека до травника и Хансена вдруг донеслось негромкое: «Спускайтесь, здесь ступеньки». Травник сбросил в отверстие оба мешка и полез следом. К тому времени, когда спускавшийся последним Хансен ощутил под ногами ровный камень площадки, Орге и Жуга уже успели осмотреться. Узкое отверстие кратера давало достаточно света, но снаружи быстро темнело. Однако и этого хватало, чтобы разглядеть бугристые неровные стены, россыпь камешков и стёртые уступы старой лестницы, уже давно утратившие всяческое сходство с таковой. Вулкан потух, должно быть, сотни тысяч лет тому назад. Камень под ногами казался непоколебимо прочным. Не чувствовалось ни запаха серы, ни особого тепла. Лава под ногами была старая и потрескавшаяся.

Верёвку оставили.

Подобрав свою поклажу, все трое направились в глубину горы. Вскоре снаружи стемнело совсем. Ещё в хижине Жуга перетопил на свечки всё свиное сало, использовав на фитильки остатки дратвы. На всякий случай прихватил и жирник, отыскавшийся в хижине. Огонёк свечи чадил и трепетал. Край лестницы обрывался в бездну меньше чем в двух шагах от стены. Смотреть в темноту не хотелось.

Казавшийся почти что бесконечным спуск закончился в огромном зале, очертания которого скрывала темнота. Все трое так устали, что буквально валились с ног. Жуга прошёлся вдоль стены, угрюмо созерцая череду входных отверстий – старая гора была источена, как трухлявое дерево. Хансен нерешительно покосился на мешки.

– Заночуем прямо здесь или поищем, где получше?

– Здесь везде одинаково, – гном сплюнул. – Разве только в глубине чуть-чуть теплей. Тащите одеяла.

Жуга насчитал восемь проходов, после чего остановился и повернул назад.

– Если Ашедук ушёл туда, – сказал он, – то нам его не отыскать.

– Не впадай в панику, – гном стащил с ног башмаки и теперь сидел, разминая пальцами уставшие ступни. – На верхних горизонтах разветвлений особенно много. Это чтобы не бродили чужаки. Опять же, стражу выставлять не надо.

Жуга с сомнением покосился в сторону туннелей.

– Однако так и в самом деле затеряться недолго. Не хотелось бы соваться туда наобум. Ты в самом деле сумеешь отыскать дорогу?

– Не беспокойся. Я вас выведу, если меня, конечно, не прихлопнут.

– А если прихлопнут? – угрюмо спросил Хансен. – Что нам тогда делать?

Орге смерил его пристальным взглядом, чуть прикрыв глаза на огонёк свечи. В кромешной тьме зрачки дварага казались двумя тёмными провалами.

– Значит у вас теперь есть повод прикрывать мне спину, – наконец сказал он. – Что делать! Оставляйте метки: делайте следы, коптите стену. Что угодно делайте, лишь бы запомнить путь. Воспользуйтесь своим уменьем, наконец, волшебники хреновы. Как рты кому-то затыкать, так первые.

Хансен потупился. Ничего не ответил.

Они распаковали провизию и в молчании перекусили вяленой бараниной и сваренной загодя, теперь уже – холодной кашей, после чего стали укладываться на ночлег.

– Он был душой нашего отряда. Основой. Фундаментом. Я тогда не понимал, я думал о совсем другом. Но остальные были не в счёт: Орге был проводником, а я, ну просто… Просто шёл. Я только сейчас понимаю, что он значил для меня. Это как рука или нога – не очень-то их замечаешь, когда они есть. И ты… И только ты со мной теперь. Наверное, ты не понимаешь меня. Не знаю, откуда он брал силы, чтоб смеяться. Ёрничал. Грустил. И всякий раз поддерживал меня, когда мне было худо, думал за меня, не спал, когда мне не спалось. Зачем – не знаю. Он обещал мне стать моим учителем, но я никогда не замечал, как он меня учил. А он меня учил всё время, постоянно. Вильям когда-то говорил: бумага стерпит. Был наверное, прав, дурацкий рифмоплёт. Бумага стерпит, да, бумага всё запомнит. А как мне вспомнить то, что он мне говорил?

Три дня мы шарахались по этим чёртовым подземным лабиринтам. Все свечки догорели. Кончилась еда. А мы всё шли и шли… Ах, Олле, Олле, маленький подлец! Я долго думал, что же означает тот его ответ, что, мол, следующую ночь мы встретим в темноте. Ну, да, а где ж ещё? – подумал я, ведь глупо было ожидать чего-нибудь другого. Но как я мог забыть, что все его ответы на самом деле означали совсем не то, что мы в них слышали! Совсем не то… Ты слушаешь меня? Скажи же что-нибудь!

Ведь ты же слушаешь?

Ответь…

– Эй, кто здесь? Жуга, это ты, что ли?

– Я.

Зашуршало одеяло. Хансен сел и вытаращился в темноту.

В тесном закутке, где этой ночью троица расположилась на ночлег, было сухо и тепло. Десятки вёрст запутанных подземных коридоров остались у них за спиной. Силуэт травника едва заметно выделялся на фоне сероватого мерцания, как утверждал Орге – светящейся краски, нанесённой здесь на стену скафенами. Хотя Жуга не исключал возможности, что это вполне мог быть какой-нибудь светящийся лишайник. Всё могло быть в этих пещерах – всё, что можно, и чего нельзя было придумать.

Всё могло быть.

– Ты не спишь?

– Не сплю.

– Какого чёрта… – он отбросил одеяло. – Нет, ну это совсем никуда не годится! Третью ночь сидишь без сна. С ума сошёл? Ложись сейчас же.

– Чего ворчишь? Вам же лучше. Лишний раз на карауле не стоять. Я ж говорю, что это у меня всегда так. Только не вздумай колдовать, чтоб я уснул – я всё равно почую.

– Да уж, почуешь, это точно… – Хансен потёр шею тем странным жестом, при котором Жуге всякий раз на память приходили старый дом и тамошний подвал, и передвинулся поближе. – Что тебе теперь-то спать мешает?

– Да всё то же: Ашедук. Всё не могу взять в толк, зачем он мне рассказывал про Локи… И про остальных зачем рассказывал.

Хансен закатил глаза.

– Ох, господи, опять ты за старое. Придётся, видимо, всерьёз тобой заняться, а иначе ты совсем себя загубишь. Всё считаешь, что ты где-то допустил ошибку?