Мифы о Древней Руси. Историческое расследование - Лев Прозоров

Было же в этом городе пятнадцать тысяч бойцов. Итак, когда они подошли к городу, жители заперлись в нем. Они стали осаждать город снаружи, те мужественно защищать его изнутри; они гнали их внутрь, те отбрасывали их наружу. Так прошло восемь дней. Всякий день с утра до вечера усердствовали враги в битве, и многие с обеих сторон пали, однако ни те, ни другие не могли добиться победы. И вот, на девятый день народ свеонов, утомленный столь долгой борьбой, начал изнемогать и с испугом и дрожью в сердце помышлять лишь о том, как бежать оттуда, говоря: «Здесь нам не будет удачи, а корабли наши далеко». Ибо, как мы говорили выше, путь до гавани, в которой стояли их корабли, составлял пять дней. И когда они, приведенные в чрезвычайное замешательство, совершенно не знали, что им делать, было решено выяснить посредством жребия, кто из их богов желает им помочь, дабы они либо победили, либо ушли оттуда живыми. И вот, бросив жребий, они не смогли отыскать никого из богов, кто бы хотел оказать им помощь. Когда об этом было объявлено в народе, в лагере раздались громкие стоны и вопли, и оставило свеонов всякое мужество. Они говорили: «Что делать нам, несчастным? Боги отвернулись от нас, и никто из них не помощник нам. Куда убежим мы? Вот, корабли наши далеко, и когда мы будем бежать, враги, преследуя нас, совершенно нас истребят. На что надеяться нам?»

И когда они оказались в таком тяжелом положении, некоторые из купцов, помнившие обычай учения епископа, стали говорить им: «Бог христиан очень часто помогает взывающим к Нему, Он – могущественнейший в подмоге. Узнаем же, желает ли Он быть с нами, и обещаем ему, что весьма охотно дадим угодные ему обеты». Итак, после всеобщей смиренной просьбы был брошен жребий, обнаруживший, что Христу угодно им помочь. После того как это было публично всем объявлено, все сердца вдруг укрепились, так что свеоны бесстрашно возжелали немедленно пойти на приступ города, говоря: «Чего нам теперь опасаться и чего бояться? С нами Христос. Так будем биться и мужественно бороться, и ничто не сможет нам противостоять; не уйдет от нас эта победа, ибо нам помощником могущественнейший из богов». Все они, собравшись вместе, с радостным и укрепленным духом бросились на завоевание города.

Когда же они окружили город и хотели начать битву, те, кто находился внутри, решили начать переговоры о выдаче откупа. Король свеонов согласился на это, и они тотчас это и сделали: «Мир уже угоден нам больше, чем война, и мы желаем заключить с вами договор. Прежде всего, мы даем вам в залог мира то золото и оружие, которые мы приобрели в прошлом году в качестве добычи у данов. Затем, за каждого человека, находящегося в городе, мы даем полфунта серебра. Мы будем выплачивать вам дань больше той, что платили раньше, дадим заложников и желаем отныне, как и прежде, подчиняться вам и покорно пребывать под вашей властью».

Однако, после того как [осажденные] это предложили, души молодых людей не могли сразу успокоиться, но сделались еще более возбуждены, и они, неустрашимые, хотели биться, говоря, что силой оружия возьмут город и разграбят все, что там есть, а жителей уведут пленниками. Но король и знатнейшие, последовав более здравому совету, приняли условия осажденных и заключили договор. Взяв бесчисленные богатства и тридцать заложников, они с весельем возвратились к себе.

После того как между ними был заключен мир, свеоны сразу же стали всеми силами восхвалять всемогущество Господа нашего Христа и величие Его, провозглашая, что Он истинно величайший из всех богов. Они стали с рвением выяснять, каким обетом угодить тому Богу, с чьей помощью они одержали столь значительную победу. Будучи научены бывшими с ними купцами-христианами, они дали угодный Господу Христу обет поститься, дабы, вернувшись к себе, после того как они пробудут дома семь дней, следующие семь дней все они будут воздерживаться от мяса, а после этого, по прошествии сорока дней, они с общего согласия также будут предаваться воздержанию от мяса следующие сорок дней. Это и было совершено. И все, кто был в походе, весьма охотно исполнили это постановление»[111].

Во-первых, сразу же обращает на себя внимание, что в эпоху, в которую наши норманисты хотели бы видеть «скандинавскую колонизацию» будущих северно-русских земель, основание скандинавами Ладоги и прочие приятности в том же роде, скандинавский информант автора жития называет землю куршей, расположенную втрое ближе к шведским берегам, нежели Ладога, «далёкой».

Во-вторых, рассказывается про разгром куршами датчан (что в свете изложенных выше данных не может уже вызывать никакого удивления). Неясным остаётся упоминание о захваченном куршами у датчан «золоте, серебре и множестве другой добычи». Трудно предположить, что датчане отправлялись с этими сокровищами в боевой поход – как говорится, не сдачу же они собирались давать ограбленным. Не следует ли из этого, что после разгрома датского набега на куршей последовал ответный, более успешный поход куршей на датчан?

И, наконец, в-третьих, чрезвычайно познавательно и любопытно, в каких красках рисуется военная экспедиция шведов на куршей – напоминаю, на одно из латышских племён.

Поход против куршей представляется очень славным деянием для всего шведского народа, во главе с королём. Войско для этого собирается «бесчисленное». То есть речь, подчеркиваю, не о набеге шайки викингов, а о великом походе во главе с верховным правителем. Первую встреченную шведами крепость куршей удаётся «неожиданно», то есть внезапной атакой, захватить и уничтожить. Но уже у второй крепости (кстати, к ней идут пять дней, что даёт представление о темпах передвижения скандинавов вдали от моря) шведское войско (напоминаю, общенародное ополчение во главе с верховным королём) вынуждено перейти к иной тактике. После девяти дней безуспешных попыток взять всем шведским войском укрепление куршей шведы впадают в состояние, близкое к панике, опасаясь, что будут отрезаны от кораблей и уничтожены. В такой обстановке согласие осаждённых куршей на мир и уплату контрибуции подаётся автором жития как чудо христианского бога.

В свете этого источника, автор которого был современником событий и собеседником их непосредственных участников, подлинный масштаб и амбиций, и реальных достижений «лучших воинов» становится особенно отчетлив и ясен. Как и то, что сочинения, живописующие «масштабную колонизацию» Русской равнины, разгром Хазарского каганата и успешные походы на Константинополь силами народа, в реальности считавшего в ту историческую эпоху своим достойным противником одно из латышских племён, а славным деянием – получение с одной из крепостей этого племени откупа, должны проходить по разряду ненаучной фантастики – в каких бы издательствах не выходили, какими бы дипломами и степенями не увенчивали друг дружку их авторы, и каким бы «справочным аппаратом» эти последние свои произведения не декорировали.

О норманнах в Восточной Европе

Со времен Погодина норманисты говорят – ну вот как это, норманны во всей Европе были, а на Руси не были (в данном случай оставляем в покое и явно не соответствующее истине «были во всей Европе»[112], и то что «не были на Руси» и «не звались варягами и не давали начала династии и государству» тоже разные вещи). Иловайский еще Погодину на это ответил – эдак русов и в венгры можно записать – ну как это, венгры и под Париж ходили, и под Царьград, а на Руси не были?

А я другим вопросом задамся.

А ЗАЧЕМ, собственно, норманнам было лезть в Восточную Европу? Норманны – мореплаватели. И даже до среднего течения впадающей в море реки доходили в одном-единственном случае – если там отсвечивала добыча масштабов Лондона или Парижа.

Прагматичные люди говорят – викинги хотели добычи.

Романтичные люди говорят – викинги хотели славы.

Появилась также версия, что первые набеги викингов не случайно били по монастырям и это, на самом деле, был поход за древних Богов против наступления новой религии – Контр-крестовый поход до крестовых походов, так сказать[113].

А теперь смотрим на Восточную Европу веков так VIII–IX.

Вы не находите, что с точки зрения викинга, зрелище крайне кислое? Городов, собственно, практически нет – а таких, как Лондон и Париж, с их римской еще историей, каменными зданиями и убранными в золото и парчу соборами – нет вообще, безо всяких «практически». Добыча из серии «не будем о грустном». Ну что можно было взять викингу с жителей Приладожья и Поволховья той поры? Меха? Так чего за ними через море плавать, вон, в лесу за хутором бегают.

Слава? И опять же, не будем о грустном. Вы представьте себя на месте вернувшегося из болот и боров Восточной Европы викинга – на пиру. Один сосед орет, брызжа слюною и пивом: «Я ходил за море, в лютой сече разбил лучшего из ярлов короля франков, потомка самого Карла Великого!» Другой надрывается, колотя себя в грудь: «А я сразился с самим королем англов!» И тут вступаете вы – «А я одолел вождя Кукуя Совиное Крыло, может, слышали?» Соседи будут просто счастливы.