Демократия и декаданс медиа - Джон Кин

Но кем именно являются эти неизбранные представители? Что означает это странное выражение? В наиболее элементарном смысле неизбранные представители – это авторитетные публичные фигуры, которые завоевывают общественное внимание и уважение благодаря различным формам медийного освещения. О них снимаются документальные фильмы; интервью с ними становятся вирусными; у них есть веб-сайты, они ведут блоги и твиттеры. Часто они по своему характеру экстраверты, и кажется, что они повсюду, хотя обычно им присуще устойчивое чувство контракта с гражданами, восхищающимися ими и видящими в них то, чем они сами хотели бы стать. Эти представители отлично разбираются в медиа. Они пользуются всеми выгодами своей скандальной известности. Они знамениты, но они не просто «знаменитости» – это слишком растяжимое и затертое понятие, которое не способно описать основное качество неизбранных представителей, выражающих взгляды других людей. Неизбранные представители – это не бездумные искатели славы, которые вскарабкались по лестнице признания. Это не «двигатели в миллион лошадиных сил» (Маклюэн), не люди, известные тем, что они «хорошо известны»[71]. И они занимаются всем этим не ради денег. Они не протуберанцы на поверхностности; им не выгодно коварное зондирование их личной жизни; они не потакают блоггерам, пишущим о знаменитостях, колумнистам, пересказывающим слухи, или таблоидным папарацци. Фигура неизбранного представителя не тождественна тому, кого немцы называют Hochstapler («бахвалом»), т. е. мошеннику, который постоянно хвалится и превозносит себя. Напротив, неизбранные представители несут на себе печать смирения. Они стоят на земле, а не парят в небе. Они представляют нечто, находящееся за пределами их частной ниши, нечто большее. Говоря точнее, в роли общественных представителей они «отражают» вкусы и взгляды части общества, восхищающейся ими, и одновременно будят воображение и вызывают симпатии, выступая лидерами по широким вопросам общественного блага, трактуемого не только с их точки зрения, но и с позиции других людей.

Неизбранные представители расширяют горизонты политического, даже если они не избраны в том же смысле, что и парламентские представители, проходящие через формальные периодические выборы. Верно то, что иногда неизбранные представители решают вложить (на какое-то время) свою славу во что-то другое и сделать ход в сторону – в формальную парламентскую политику или в какое-нибудь министерство. Примером является Вангари Маатаи (1940–2011), первая африканская женщина, получившая Нобелевскую премию мира, основатель панафриканского гражданского движения Green Belt Movement.

Другие делают прямо противоположное, беря на себя роль общественных лидеров после завершения срока на выборном посту[72]. Тут можно вспомнить много примеров. Среди них деятельность бывшего немецкого канцлера Гельмута Шмидта, который в 1983 г. помог основать InterAction Council, группу, включавшую свыше 30 бывших высокопоставленных чиновников; острые комментарии Михаила Горбачева и Нельсона Манделы о мировой политике; кампания Эла Гора «Неудобная правда» (Inconvenient Truth); Africa Progress Panel и мирные переговоры, проводившиеся бывшим генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном, в том числе во время выборов 2007–2008 гг. в Кении, сопровождавшихся вспышками насилия. Сюда же относятся многочисленные публичные инициативы Джимми Картера, который нашел себя в качестве защитника прав человека и стал в итоге первым экс-президентом США, показавшим, что мир настолько сжался, что ему нужны новые формы политики, позволяющие заниматься ею более принципиально и в то же время более коллегиально, опираясь на такие организации, как The Elders, которую он помог основать в 2007 г.

Трудно дать интерпретацию реальной жизнеспособности и значения этих неизбранных представителей, которые раньше занимали высокий пост (не говоря уже о таких фигурах, как экс-президент Джордж Буш-младший, который после завершения своего срока занялся самореабилитацией при помощи Facebook[73]). Можно сказать, что такие фигуры своим примером доказывают, что прошли времена, когда бывшие избранные лидеры превращались в посредственностей или тратили свое время на то, чтобы «глотать таблетки и открывать библиотеки» (как сказал Герберт Гувер), иногда утопая в жалости к самим себе («что еще остается делать после Белого дома, если не пить?», – сострил однажды, по свидетельствам очевидцев, Франклин Пирс). Ясно, что выборы или правительственная политика не являются для неизбранных представителей обычной судьбой или стандартной карьерной траекторией. Нас очаровывает то, что чаще всего они сторонятся политических партий, парламентов и правительства. Им не хочется выглядеть политиками. Парадокс в том, что из-за этого они не становятся менее «избранными» или легитимными на взгляд их последователей, в их сердцах и головах. Чаще эффект прямо противоположный.

Неизбранные представители, незапятнанные официальными постами, идут по стопам Махатмы Ганди: действуя вне правительства, они отхватывают себе часть избирателей и завоевывают сторонников, которым, соответственно, внушают желание поступать иначе, стремиться быть лучше. В результате, играя роль публичных представителей, они часто вступают в спор с избранными властями. Также они привлекают к ответственности и представляемых: они требуют, чтобы те крепко держались своих убеждений, и/или побуждают их занять определенную позицию по тому или иному вопросу. Несмотря на то что у них нет мандата, получаемого на периодических голосованиях, неизбранные представители, несомненно, очень четко ощущают то, что они – на испытательном сроке, поскольку они прежде всего признают свою «договорную» зависимость от тех, кого они представляют. В действительности, их сторонники и почитатели – это и есть их создатели. Вот почему им не стоит слишком уж важничать: слава требует от них, чтобы они были одновременно отличны от своих поклонников и в достаточной мере подобны им, чтобы не казаться отстраненными или опасными. В этом смысле неизбранные представители не тождественны «олигархам», «демагогам» или демиургам-махинаторам, таким как Владислав Сурков, создатель стилистики «суверенной демократии» в современной России[74]. Власть неизбранных представителей над общественным мнением является гораздо более шаткой. Их славу можно считать демократическим вариантом аристократической чести. И приобрести ее нелегко. У нее есть своя цена: поскольку их репутация порядочных людей зависит от целостной картины в медиа, бывает так, что частные жизни и репутации неизбранных представителей быстро разрушаются, иногда просто с удивительной скоростью, когда представляемые ими ранее люди начинают отказывать им в поддержке. Старая максима, которую особенно часто повторял Гарри Трумэн, когда не занимал официального поста, и которая гласит, что деньги, жажда власти и секс – вот три вещи, которые могут уничтожить политических деятелей, в той же мере применима и к неизбранным лидерам. В противоположность знаменитостям, которые могут обратить в свою пользу негативные материалы в прессе, для неизбранных представителей скандалы фатальны, поскольку они уничтожают весь их публичный имидж. Им известно значение старой максимы: репутацию сложно создать и легко потерять.

Неизбранные представители дышат атмосферой коммуникационного изобилия, но это ни в коем случае не значит, что они «второго качества», что они «хуже» или являются «псевдопредставителями», если сравнивать с их коллегами, прошедшими формальные выборы. Эмерсон отметил, что благодаря печатному станку стало казаться, что некоторые великие люди избраны. «Если сэр Роберт Пил и мистер Вебстер голосуют за тысячи людей, то Локк и Руссо за них думают», – писал он[75]. В эпоху мультимедийной культуры неизбранные представители точно так же приобретают устойчивую публичную репутацию, получая возможность действовать на других, в том числе противников, средствами «мягкой» власти или власти «убеждения». К ним прислушиваются, ими восхищаются, часто им подражают и следуют; а поскольку они таким образом приобретают влияние, они могут, что часто и делают, бросить вызов формально избранным представителям, например, выступив против их утверждений или же поставив под вопрос их действия. Так каково же основание их славы, не связанной с выборами? Как им удается оказывать политическое влияние? Проще говоря, в чем источник их популярности и как им удается его использовать, чтобы выделиться на фоне избранных представителей, подчеркивая значимость их трудов или же, напротив, ставя их действия под вопрос?

Есть много разных типов неизбранных представителей. Некоторые получают легитимность благодаря тому, что их признают образцом общественной добродетели. Такие фигуры, как Мартин Лютер Кинг, принцесса Диана и Аамир Хан (кинозвезда Болливуда и телеведущий, известный тем, что брался за такие неприятные вопросы, как домашнее насилие и кастовая несправедливость), считаются «хорошими», «достойными», «мудрыми» или «смелыми» людьми, которые приносят в мир честность, порядочность и другие ценности. Их репутации не запятнаны обвинениями в коррупции; хотя никто не считает их ангелами, обычно предполагается, что они – живые иллюстрации альтернативного пути, вызов людям, толкающий их к моральным высотам, заставляющий их стремиться жить иначе. Другие неизбранные представители – мать Тереза или Десмонд Туту – завоевывают легитимность благодаря своей духовной или религиозной непреклонности. С другой стороны, встречаются неизбранные представители, чья репутация основывается на заслугах; раньше они были никем, но стали кем-то, поскольку все признают, что они много сделали. Амитабх Баччан (индийская кинозвезда, репутация которого первоначально была построена на том, что он сыграл роль борца с несправедливостью), колумбийка Шакира Мебарак и Берлинский филармонический оркестр (два последних – посланцы доброй воли UNICEF) относятся к этой категории прославившихся своими делами. Однако другие фигуры считаются выразителями страданий, смелости и способности выжить в этом мире (например, Его Святейшество Далай-лама XIV). Есть и другие неизбранные представители, которые, в противоположность лидерам политических партий и правительств, «забалтывающим» вопросы, обретают легитимность благодаря тому, что занимают по той или иной проблеме принципиальную позицию, которую они развивают в активную кампанию, по ходу дела призывая общество поддержать их пожертвованиями и подписками. Такие организации, как Amnesty International, и такие инициативы, как благотворительные концерты Live 8, относятся к этому типу: их легитимность опосредована не голосами, а моральными финансовыми контрактами, которые в любой момент могут быть расторгнуты их поклонниками, сторонниками и подписчиками, которые вправе отозвать свое решение и лишить своих временных представителей как права представлять их, так и финансовой поддержки.