Две судьбы. Часть 2. Развод – это… не всегда верно! - Лена Гурова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он так и сделал, развёз всех, выбросил меня около подъезда и умотал в неизвестном направлении. А ко мне летела Илона.
– Что трубку не берёшь?
– На беззвучном, в монастыре отключила и забыла. А ты откуда такая спортивная?
– Пошли к тебе.
И она рассказала, что вчера они с мужем и с Ромкой ездили на какое-то озеро и договорились с местными, что сегодня приедут отдохнуть, хотели сделать сюрприз для меня. А вечером Ромка искал свою жену, а она, видимо, его. И телефоны не отвечали ни у кого.
– И у вас, между прочим, тоже.
– А мы специально отключили, ха-ха…
Дома пахло кофе и чем-то ещё. А говорил, что, не завтракал. Или не говорил? Что-то я устала, прежде всего, сама от себя. И включив телевизор, не заметила, как уснула. Разбудил меня поцелуй, нежный и вкусный, сладкий-сладкий. Я потянулась, обвила крепкую шею и была унесена в спальню, где у нас располагались райские сады с живой водой, космические дали с планетами неги и неземного удовольствия и батарея фейерверков, заключительный аккорд нашей сексуальной симфонии. Мы никак не могли отлипнуть друг от друга, почти не разговаривали, только шептали слова признаний и уверений в вечной любви. Заснули поздно, а вставать пришлось рано. Но Ромка поднялся вместе со мной, сварил кофе, запах манил, и, войдя на кухню, я ахнула. На столе стоял огромный букет тюльпанов. Где взял? Здесь они только проклюнулись. Хотя, не всё ли равно? Главное, Трошин любит меня, вон как смотрит, в его серо- голубых глазах плещется море обожания. И я не ошибаюсь, я чувствую. А вечером, вернувшись домой, была атакована таким вниманием и заботой, что толком и не поняла, как оказалась опять в руках Романа, сначала нежного и ласкового, а потом страстного и страшно любимого…
– Ромочка, я, конечно, должна была уже нажраться тобой, чего не будет никогда. Но кушать хочется, я сегодня только кофе пила.
И за поздним ужином Ромка, наконец, виновато заглядывая в мои глаза, открыл причину своего непристойного поведения.
– Ну, неужели нельзя было уговорить маму пожить у нас с Варькой? Я так скучаю, что крышу сносит. Я так надеялся, что … Ну, не знаю, придумаете, что ли, что-нибудь.
– И обиделся, нашёл виноватую, решил показать ей, что без дочери она тебе не нужна. Да? Только для секса, да и то, когда уже припрёт. – Почему-то меня понесло, я даже задохнулась, поняв смысл сказанного. Неужели, и правда? – Дожили…
– Лерка, ты с ума сошла? Да мне без тебя даже дышать трудно. Просто, я очень люблю нашу девочку и очень скучаю.
– А я не люблю и не скучаю? Так, по-твоему? У нас с тобой один выход: либо мы всё говорим друг другу, даже самую страшную правду, либо я, действительно, сойду с ума. Ромка, любимый мой, когда ты отворачиваешься от меня, мне ничего не мило. Не делай так больше.
– Девочка моя, клянусь, что с сегодняшнего дня буду вести себя, как мужик, а не как капризный мальчик. Самому противно стало, когда посмотрел на себя со стороны.
И наша жизнь потекла дальше. Меня оставили работать в бюро, и это была большая удача. Появился интерес, платили хорошо, я даже оставила идею закончить, наконец, второй институт. Варьку сдали, как говорил её отец, в ясли, девочке очень нравилось. Она росла весёлой, в меру шкодливой и очень смышлёной. В три года выучила буквы, собирая кубики. А к пяти – читала, причём целыми днями, в отличие от своих сверстников. И очень любила отца, а он… Он дышал ей.
В день рождения Варвары собрали детей, к тому моменту друзей у неё было полно. И из садика, и из музыкалки, и из спорта. И, если в музыкальную школу её привела я, то в секцию художественной гимнастики она влилась сама. Нам очень повезло, когда с «новыми» прибыла и тренерша по этому виду спорта, Станислава Яковлевна, жена замполита.
Надо сказать, что моя жизнь напоминала оброк по мужу. Всё было подчинено его карьере. Роман, будучи уже капитаном, ждал досрочного присвоения майорского звания, у него всё складывалось отлично. А у меня – сплошные обязанности. Дочь, дом, готовка, причём, под Ромочку, как он любит. Режим жизни – под его режим службы. И только, когда он уходил на длинные дежурства, можно было немного вздохнуть. Нет, я не роптала, так жили все офицерские жёны. И мне ещё повезло, я работала, но с каждым днём понимала, что это не моё. Мы с Илоной вынашивали возможность открытия небольшой студии моды и дизайна. Её образования хватало, а я – в подмастерья. Тревожило одно, как отреагирует Роман, ведь я хорошо зарабатывала, иногда даже больше, чем он. Пришлось прикусить язык на время.
К моей несказанной радости на наш праздник приехали Пичугины. У них уже было двое мальчишек-погодков, трёх и четырёх лет. Наша Варвара сразу взяла над ними шефство, на правах старшей и хозяйки дома. Мы получали громадное удовольствие от общения детей, то и дело, наблюдая всякие уморительные моменты. Варька их кормила, усадив за маленький столик, потом умывала, укладывала спать. А читая книжки, и сама засыпала с ними рядом. Учила садиться на шпагат, чуть не сломав пацанам ноги, показывала приёмчики, которым её обучил отец. А когда заставила пичугинских сыновей встать на пуанты, грохот от падения докатился до финской границы. Они свалились оба сразу и плашмя, не успев ничего сообразить.
– Слабаки, – выдавила наша дщерь непокорная, протягивая им руки.
А они, как раз, и не были этими слабаками. Витька занимался с ними своими единоборствами, и они кое-что уже умели. Но ведь Варя – девочка, а с женщинами настоящие пацаны не дерутся!
Вечером, когда праздник отгулял своё и дети улеглись, мы, вшестером, Трошины, Пичугины и Илона со своим Смирновым, расселись вокруг стола и потекла дружеская беседа, воспоминания цепочкой потекли одно за другим. И уже совсем поздно, оставшись вдвоём, мы с Наташкой проговорили полночи, благо следующий день был выходной.
– А кто эта Илона? Твоя подруга? – Мне показалось, что Наташка спросила, немного ревнуя меня. – Нет, ты не подумай ничего такого, Руська. Просто у неё очень оценивающий взгляд, она на моего посмотрела-посмотрела и опять на твоего переключилась. Ты не замечала?
– Да мы уже несколько лет рядом, ничего такого.
– Значит, мне показалось. Всё, спать, подальше от крамольных
