Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель - Александр Патрушев

Отчетливо курс канцлера проявился в его торговой политике. В первых торговых договорах, заключенных Каприви, большую роль играли внешнеполитические причины. Недаром прежде всего были заключены договоры с Австро-Венгрией и Италией. Но главные причины были, конечно, внутреннего характера: желание привлечь фритредеров, т. е. свободомыслящих, и, возможно, национал-либералов, которые вновь полевели. Поэтому торговые договоры быстро следовали один за другим: в 1891 г. — со Швейцарией и Бельгией, в 1893 г. — с Румынией, Сербией и Испанией. По ним ввозные пошлины были понижены в среднем на 25 %, а хлебная пошлина — даже на 30. Со своей стороны Германия добилась облегчения экспорта для изделий немецкой промышленности. Договоры заключались на 10 лет. В экономическом отношении наиболее важным был договор с Россией. Переговоры о нем шли довольно долго, но без большого успеха. Только в 1894 г. удалось заключить этот договор, причем в рейхстаге канцлеру пришлось выдержать горячую схватку с юнкерами, неистово поносившими человека, у которого нет «ни кола, ни двора» и который поэтому не понимает значения высоких пошлин на хлеб. Аграрии очень старались, но победа осталась за Каприви, имевшим большинство в рейхстаге.

Торговый договор с Россией произвел большое впечатление в стране и совершенно изменил политику партии консерваторов. Бисмарк, опиравшийся на консерваторов, умел держать их в руках и направлять их деятельность в нужное ему русло. Освободившись от опеки властного канцлера и перейдя на позиции противников правительства, консерваторы стали строить свою политическую деятельность всецело под знаком своих экономических интересов. Отчаянное сопротивление торговому договору с Россией, который разрушал монополию юнкеров на торговлю хлебом, стало первым боевым выступлением консерваторов новой формации.

Каприви в одной из лучших своих речей, 17 февраля 1893 г., ярко обрисовал новую тенденцию консерваторов. Он говорил: «Мне кажется, что я насквозь консервативный человек. Вопрос только, что нужно понимать под консервативным мировоззрением? Я убежден, что теперь в консервативную партию проникает направление, которое затемняет смысл консерватизма, потому что оно выдвигает хозяйственные мотивы во вред политической идее. Для меня быть консерватором — прежде всего значит твердо сохранять исторически сложившееся, изменять существующее только тогда, когда к этому побуждает необходимость защищать монархические и христианские учреждения в государстве. Для этого, однако, не нужно быть аграрием. Экономические интересы вступают в столкновение с общегосударственными. Они всегда более или менее основываются на эгоизме, тогда как государство должно апеллировать и к самопожертвованию, и к идеализму своих граждан. Если бы мы пожелали управлять государством в духе аграриев, мы очень скоро приблизились бы к катастрофе».

В ответ на эту речь 18 февраля в Берлине состоялся учредительный съезд Союза сельских хозяев, в который вступило до 200 тыс. мелких сельских хозяев, но где тон задавали крупные остэльбские аграрии. Главные пункты программы союза были таковы: таможенная защита для продуктов сельского хозяйства; отклонение торговых договоров, если они связаны с понижением хлебных пошлин; уменьшение налогов на сельское хозяйство; введение биметаллизма, ограничение биржевых сделок — типичные требования крупного землевладения. Союз развил максимально эффективную деятельность и быстро стал господствующим фактором в Консервативной партии. В целом ориентация Каприви на либеральные принципы стала существенным фактором для переворота, который произошел в начале 90-х гг. в Консервативной партии. Умеренный ее руководитель Гельдорф был смещен, и партию возглавил Вильгельм фон Хаммерштейн — издатель реакционной «Крестовой газеты».

Торговые договоры были уступкой либералам. Нужно было рассчитываться и с католическим Центром. Каприви умел выполнять свои обещания. В январе 1892 г. прусский министр культов и просвещения граф Цедлиц внес в ландтаг законопроект, который должен был отдать школу в Пруссии в руки духовенства. В ландтаге, благодаря коалиции консерваторов и Центра, проекту было обеспечено большинство, но опубликование его вызвало такую тревогу в обществе, что со всех сторон посыпались протесты. В университете Галле возмущение выразили все его 102 профессора. Вслед за ними заговорили и другие университеты. В рейхстаге лидеры национал-либералов Беннигсен и свободомыслящих Рихтер выступили с яркими речами, после которых не оставалось сомнения, что принятие школьного закона восстановит старую партию прогрессистов во всей ее прежней мощи. Кайзер Вильгельм растерялся. Страна шла против правительства под флагом защиты культуры, а в лагере правительства была только кучка обскурантистов. Импульсивная натура императора не выдержала. Вина была свалена на злосчастного Цедлица, и тот должен был уйти. Его отставка ослабила и положение Каприви, в тактических интересах выступившего однажды в защиту проекта. Он вынужден был отказаться от руководства Пруссией. Вторично после 1873 г. обе должности были разделены. Преемником Каприви на посту прусского премьера стал граф Бото цу Ойленбург — восточно-эльбский реакционер чистой воды. Ему пришлось объявить, что правительство считает нужным взять назад проект школьного закона, так как полагает, что вопрос не вполне ясен. Общественность одержала победу.

Провал школьного закона изменил отношения между канцлером и Центром. Католики увидели в этом измену со стороны Каприви и решили отомстить. Случай представился, когда в рейхстаг в 1892 г. поступил новый военный законопроект.

Имперское правительство давно уже вынашивало мысль привести состав армии в соответствие с количеством населения и повысить боевую готовность страны. В 1891 г. Каприви при поддержке Центра провел увеличение состава армии на 18 тыс. человек. В ноябре 1892 г. на рассмотрение был внесен более серьезный проект. Увеличение теперь должно было достичь 84 тыс. человек, но правительство делало две уступки рейхстагу: вводило двухлетнюю службу и предлагало утвердить новую цифру набора не на семь лет вперед, а на пять. Расходы, связанные с реформой армии, должны были составить 66 млн марок единовременно и 64 млн ежегодно. Центр и свободомыслящие, не говоря уже о СДПГ, высказались против. В мае 1893 г. рейхстаг отклонил проект и сразу же был распущен. Новые выборы усилили позиции прежде всего социал-демократов и антисемитов. В конце концов 13 июля военный проект был принят. Оставалось получить средства для осуществления военной реформы, а они были так значительны, что необходима была целая финансовая реформа.

Эта задача выпала на долю прусского министра финансов Иоганна Микеля. В молодости он был коммунистом и последователем Маркса, потом остыл, стал сначала прогрессистом, а с 1866 г. — национал-либералом, разбогател в эпоху грюндерства и увенчал свою жизнь блестящей бюрократической карьерой. С его именем связана реформа финансов Пруссии. В июне 1891 г. он ввел общий подоходный налог, построенный на принципах прогрессивной шкалы и подачи декларации о доходах.

Прусская финансовая реформа была для Каприви естественным дополнением его социальной и таможенной политики. Микель намеревался покрыть расходы на военную реформу повышением табачного и винного акциза и введением налога на биржевые сделки. Это должно было дать около 100 млн марок.

Но рейхстаг не согласился с планом Микеля. Из предложенных налогов прошел только сбор на биржевые сделки.

Эти неудачи вызвали негодование императора, который, конечно, во всем обвинял партии, особенно СДПГ. Ее усиление и рост влияния на профсоюзы больше всего пугали господствующие круги и правительство. Все это побудило Вильгельма сделать резкий поворот от политики патернализма к политике подавления. Правительству в 1894 г. была дана директива подготовить новый репрессивный закон. Ойленбург ухватился за этот план обеими руками. Каприви воспротивился. Между канцлером и прусским премьером начались конфликты. Тогда император дал им обоим отставку и 26 октября 1894 г. вновь соединил обе должности в руках князя Хлодвига Гогенлоэ.

Каприви и после своего драматического падения как канцлера, которое, пожалуй, едва ли имеет аналогию в немецкой истории, оставался верным своим идеалам. Полностью отлученный от политики, старый холостяк провел последние годы жизни в философских раздумьях. Он умер 6 февраля 1899 г. Лояльность к императору делала невозможной попытку оправдать свою политику в мемуарах. Все свои бумаги Каприви сжег, покидая имперскую канцелярию.

Каприви потерпел неудачу в конечном счете от своего дипломатического бессилия и неумения или нежелания интриговать. Он с горечью писал: «Если я не нашел никакого признания, то я должен принять это. Приступая к моей должности, я знал, что едва ли может быть пост, неблагодарнее этого. Но плохо ли, хорошо ли, — за Бисмарком должен был последовать другой канцлер».