Журнал «Вокруг Света» №12 за 1989 год - Вокруг Света

Иэн медленно выпрямился, показывая, что он безоружен. Но появление «базунгу» (европейца) было настолько неожиданным, что два браконьера бросились наутек. Третий же, не сводя глаз с Иэна, обеими руками занес копье, целясь ему прямо в сердце. Иэн инстинктивно прикрыл грудь левой рукой и присел на корточки. Вся сила удара пришлась на кисть левой руки, и только это спасло ему жизнь. А браконьер засверкал пятками.

Рана на кисти была серьезной, но сразу после перевязки Иэн уничтожил все свежие ловушки. И только выполнив свой долг, он решил вернуться в лагерь и оттуда спуститься в Рухенгери для лечения в больнице. Кисть в конце концов зажила, но он уже не мог ею влалеть так, как раньше.

Разгул Браконьеров

Около восьми лет понадобилось Дядюшке Берту, чтобы из молодого неопытного вожака превратиться во властного предводителя группы четыре. Он оберегал сородичей от стычек с другими группами и серебристоспинными одиночками, улаживал конфликты и с готовностью брал под свою защиту своих и чужих детенышей. К десятилетию Центра Карисоке в группе четыре насчитывалось одиннадцать обезьян.

Однажды солнечным теплым утром я нашла группу, которая загорала в седловине на небольшой лужайке, окруженной холмами. Шум, вызванный моим приближением, заставил Дядюшку Берта резко вскочить. Узнав меня, он приветственно заурчал и с блаженным видом снова улегся на солнцепеке. Мимо меня прошла самка Мачо, посмотрела на меня доверчиво и устроилась рядом с мужем. Возбужденный малыш Квели был в слишком игривом настроении, чтобы угомониться. Он по-пластунски подполз ко мне, пощекотал мне щеку усами и стал нюхать мои волосы. Осмелев, даже подергал рюкзак и кубарем покатился назад к Дядюшке Берту, сверкая светлыми пятками. Затем с таким же проворством прижался к Мачо и принялся сосать грудь матери. Довольная парочка нежно заурчала.

Тишина в седловине нарушалась лишь жужжанием пчел, как вдруг мне показалось, что с вершины ближайшего холма донесся свист. Дядюшка Берт, дремавший до этого так сладко, что его нижняя губа отвисла до самой ключицы, внезапно присел и застыл, прислушиваясь. Глаза, уши и нос вожака навострились. Молодой самец Диджит, менее терпеливый, медленно пополз по склону в сторону свиста. Его дружок Тигр, кувыркавшийся на поляне, тоже посерьезнел и последовал за Диджитом. Гориллы так и не успокоились, хотя вокруг не было слышно ни малейшего звука, и осторожный Дядюшка Берт все же перевел группу на другое место.

Уверенность, с какой гориллы отправились на кормежку, успокоила меня, и я решила пуститься в долгий путь к лагерю. Минут через двадцать я увидела человека, бежавшего по лугу с копьем, луком и стрелами. Подобно антилопе, он буквально скользнул по поверхности травы и исчез в лесу, где его уже ждали — оттуда слышался лай собак. Я спряталась среди деревьев и, подражая браконьерам, стала посвистывать в надежде, что охотники с собаками соберутся около меня. Так и случилось. Однако, увидев «ньи-рамачабелли», они пустились наутек.

Вернувшись в лагерь, я попросила Иэна Редмонда и прекрасного следопыта руандийца Рвекелану попытаться выйти на след браконьеров, а сама отправилась к группе четыре. Убедившись в том, что гориллам ничто не угрожает, я уничтожила все расставленные браконьерами ловушки и повернула назад- Скоро в лагерь вернулись и Иэн с Рвекела-ной, притащившие с собой остатки шести убитых дукеров, копья, луки, стрелы и трубки для гашиша, отобранные у браконьеров.

Зимой я реже встречала группу четыре в горах. Расстроенный Диджит обычно одиноко сидел в стороне от группы. В тот раз я решила немного побыть с ним и поурчать вместе. С тех пор, как молодой самец оплодотворил самку Симбу, он как бы потерял интерес к жизни. Мне захотелось сделать несколько снимков, хотя Диджит сидел в тени и выглядел довольно мрачным. Отправляясь на кормежку, он лукаво улыбнулся и похлопал меня ветками по спине, как делал это и раньше.

Каждый год перед рождеством браконьеры становились особенно активны. Но в этом году я не очень волновалась — ведь нашим патрулям удалось конфисковать и уничтожить много оружия и ловушек. Правда, из-за нехватки людей и средств мы могли контролировать лишь небольшую часть седловины. Поэтому наши регулярные патрули постоянно меняли зоны осмотра.

В один из праздничных дней мой помощник Немейе вернулся в лагерь довольно поздно и объявил, что ему не удалось найти группу четыре. Однако на тропах остались следы крови и жидкие экскременты горилл. На следующий день вчетвером — Иэн Редмонд с Немейе и я в сопровождении Каньяраганы, нашего завхоза — мы вышли из лагеря, собираясь обойти возможно большую часть седловины в поисках каких-либо следов.

Вскоре Иэн наткнулся на изувеченный труп Диджита в окровавленных примятых зарослях. Голова и руки Диджита были отрублены, а на теле найдено множество ран от ударов копьями. Иэн с Немейе оставили труп и отправились искать нас с Каньяраганой.

Узнав страшную новость, я очень расстроилась. Когда я слушала трагический рассказ Иэна, перед моим взором прошла вся жизнь Диджита, начиная с первой встречи десять лет назад, когда он был крохотным живым комочком черной шерсти.

Как выяснилось, Диджит, выполнявший столь важную для семейства роль стража, был убит браконьерами на боевом посту. Диджит получил пять смертельных ран, и тем не менее ему удалось удержать шесть браконьеров с собаками и дать возможность своей группе, включая беременную Симбу, уйти и укрыться на склонах Високе. Перед смертью он убил одну из собак браконьеров. Я старалась не думать об отчаянии и боли, которые он испытывал.

Носильщики принесли тело Диджита в лагерь, где его похоронили в нескольких десятках метров от моего домика. В тот же вечер мы с Иэном Редмондом обсуждали, как быть: не распространяться о смерти Диджита либо объявить о ней во всеуслышанье.

Иэн, новичок в этом деле, был настроен весьма оптимистично. Он считал, что «негодование общественности, вызванное бессмысленным убийством, окажет нужное давление на правительство Руанды, и оно предпримет необходимые меры против браконьеров». Он также был убежден, что «этот инцидент заставит власти Руанды и Заира более тесно сотрудничать в деле охраны природы».

Я не разделяла оптимизма Иэна. К тому времени я уже проработала в Африке одиннадцать лет и знала, что одна из бед области Вирунге состояла в том, что она была разделена между тремя странами, у каждой из которых были проблемы более насущные, чем охрана диких животных. Конечно, возмущенная общественность может заставить власти выделить значительные средства для охраны природы в Руанде. Но были уже случаи, когда руандийские чиновники службы парка получали и немалые средства, и новенький «лендровер», но ни то, ни другое не использовалось для охраны горилл.

А нам не хотелось, чтобы смерть Диджита была напрасной. Я решила учредить Фонд Диджита, все деньги из которого должны были пойти на наем, обучение, снаряжение и вознаграждение африканцев, готовых проводить долгие часы в утомительных походах, уничтожая ловушки, копья, луки и стрелы браконьеров.

Я больше не хотела повторять прошлых ошибок. Многие годы я возвращалась в Руанду из поездок в Америку, нагруженная ящиками с новыми ботинками, форменной одеждой, рюкзаками и палатками для служащих охраны. Я упорно пыталась заинтересовать местных жителей и заставить их помочь нам ловить браконьеров. Естественно, у меня охотно брали одежду и ботинки, с таким же удовольствием получали прибавку к зарплате и обеды в лагере, но толку от таких охранников было мало. Единственное, о чем они думали, это побыстрее вернуться в свои деревни и пивные бары, чтобы продать ботинки и купить пива. От моей наивности не осталось и следа, когда я узнала, что наиболее активные браконьеры, промышлявшие в парке, регулярно платили служащим охраны за разрешение поохотиться. Если же кого-то и арестовывали, то ему всегда удавалось «бежать» по дороге в тюрьму. Бесполезно было платить и за каждую принесенную в лагерь ловушку, ибо их начали изготавливать прямо в лагере и тут же получали награду. Я больше не повторяла ошибку, а нанимала только посторонних людей, не имевших к парку никакого отношения. Они оказались единственными, кого я могла заинтересовать и от кого ждать честной и эффективной работы.

Быть свободной

Я давно уже не удивлялась громкому стуку в дверь. Открыв ее на сей раз, я увидела одного из моих носильщиков с тяжелой корзиной на голове. Только собиралась сказать ему, что картошку я не заказывала, как он возбужденно воскликнул: «Ико нгаги!» (Это горилла!) У меня замерло сердце. Мы поставили корзину на пол, и я медленно приподняла крышку. Из корзины вылезла исхудавшая малютка в возрасте примерно трех лет.

Ее отобрали у заирских браконьеров, пытавшихся всучить горилленка под Новый год французскому врачу в Рухенгери и выручить около тысячи долларов. Мне стало известно, что пленницу долго держали в сыром и темном сарае на границе парка у горы Карисимби и кормили хлебом, а изредка фруктами. Малышка была слаба и к тому же сильно простужена. Испугавшись людей, она немедленно спряталась под кровать и долго еще ныряла туда всякий раз, когда в комнату входил человек. Мы принесли ей свежий зеленый корм и много веток для гнезда.