Порочные привычки мужа - Джейн Фэйзер

— Нет. Определенно я был многого лишен. Аурелия взглянула на него.

— Знаете, полковник, почему-то я в этом сомневаюсь. Мне очень трудно представить себе, чтобы кому-то удалось лишить вас того, чего вы желаете.

Он досадливо произнес:

— Пффф! Я все-таки произвел плохое впечатление. Это очень печально, потому что в мои намерения это никак не входило.

— Вам следовало лучше стараться, — язвительно-сладко пропела Аурелия. — И не нужно провожать нас дальше. Мы будем в полной безопасности… до тех пор, пока кому-нибудь не захочется поиграть в преследование.

— Тогда я сделаю так, как вы хотите. — Он поклонился, крепко пожал ей руку, серьезно склонился над ребенком, пожал маленькую ручку, повернулся и пошел в сторону Брук-стрит.

Аурелия с трудом подавила желание убедиться, что он ушел окончательно, и быстро зашагала к дому на Кавендиш-сквер, размахивая рукой, в которой сжимала маленькую ручку Фрэнни.

Глава 5

На следующее утро Аурелия как раз завтракала, когда в дверях бесшумно возник Моркомб. — К вам тут пришли, — объявил он.

— В такое время? — Аурелия посмотрела на часы на каминной полке. Еще не было и девяти. — Кто же это, Моркомб?

Старик пожал плечами.

— Я толком и не знаю. Он не назвался, но он уже как-то приходил… вчера, кажется…

Аурелия нахмурилась. Это мог быть только один человек — полковник Гревилл Фолконер.

Может, заставить полковника подождать, пока она переоденется? Полинявшее утреннее платье, видавшее лучшие дни, прекрасно подходило для уединенного спокойного завтрака, но никак не для приема посетителей.

Она сделала глоток кофе и аккуратно поставила чашку на блюдце.

— Проси его сюда, Моркомб.

Моркомб неодобрительно хмыкнул и зашаркал прочь. Через минуту в комнате появился Гревилл Фолконер. Он был одет в костюм для верховой езды. Судя по его растрепанным темным волосам и посвежевшему от ветра лицу, он явился к ней прямо из парка.

— Мэм, простите, что вторгся во время вашего завтрака, но я надеялся застать вас до того, как вы уйдете из дома.

Глаза его поблескивали, но Аурелия сомневалась, что это просто веселье. По позвоночнику побежала странная, приводящая ее в замешательство дрожь. Она на какое-то мгновение растерялась, не зная, чем ответить на его обезоруживающе честное признание того, что визит этот неприличен, и решила остановиться на холодном сухом тоне.

— Что ж, это вам, безусловно, удалось, сэр Гревилл. Могу я предложить вам кофе? Или же вы пожелаете позавтракать? Могу попробовать уговорить кухарку поискать что-нибудь более существенное, чем тост. У меня по утрам аппетит плохой.

— Это очень мило, леди Фарнем. Думаю, копченая селедка, или отбивная, или жареный бекон будут не лишними. Я ездил верхом с шести утра.

Аурелия надеялась смутить его своим ироничным приглашением, подчеркивающим неприличный характер столь раннего визита. Однако, похоже, смутить Гревилла Фолконера было крайне сложно — этим искусством она еще не овладела.

Ничего не ответив, Аурелия позвонила в маленький серебряный колокольчик, стоявший у ее тарелки, и в дверь тотчас же просунулась голова Эстер.

— Что вам принести, мэм?

— Сэр Гревилл хотел бы позавтракать, Эстер. Будь добра, спроси у мисс Эйды или мисс Мейвис, не найдут ли они чего-нибудь подходящего?

Девушка уставилась на гостя хозяйки.

— Я спрошу, мэм. Но сегодня день выпечки, так что мисс Эйда занята — печет хлеб. А мисс Мейвис запекает мясо и делает пудинг с почками.

— Может быть, они все-таки что-нибудь придумают, Эстер. — Аурелия улыбнулась, и девушка, попятившись, вышла из комнаты.

— Если бы я знал, что причиню столько беспокойства, я бы ни за что не принял вашего приглашения. Поверьте, мне вполне хватит тоста. — И Гревилл потянулся к уже остывшему и засохшему тосту.

— Ну что вы, сэр, этого совершенно недостаточно, — отрезала Аурелия. — Раз уж вы нарушили нормальное течение дел в моей кухне, вам придется съесть все, что оттуда принесут, — и при этом получить удовольствие от каждого кусочка.

Он с насмешливой покорностью наклонил голову.

— Как скажете, мэм. Право же, я очень благодарен и очень раскаиваюсь в том, что причинил вам неудобства.

В его глазах искрился смех. Аурелия и сама не могла скрыть, что ее развеселило это нелепое подшучивание, походившее на игру в кошки-мышки. На ее щеках появились две небольшие ямочки, а карие глаза засияли.

Гревилл рассматривал ее с откровенным удовольствием. Распущенные прямые волосы падают на плечи, их оживляют несколько кудряшек, сохранившихся с вечера. Щеки разгорелись, а простое платье создает атмосферу восхитительной непринужденности.

— А где же ваша разговорчивая Фрэнни? — улыбаясь, поинтересовался Гревилл.

— Уже по дороге на занятия. Кофе хотите? Или предпочтете эль?

— Я больше не решаюсь говорить о своих предпочтениях, мэм. Что угодно, лишь бы это не доставляло вам неудобств.

Вместо ответа Аурелия вышла из-за стола и направилась к двери.

— Чувствуйте себя как дома, полковник. Я ненадолго. Она вернулась через пять минут с высокой кружкой эля и поставила ее у локтя Гревилла.

— Наша Эйда готовит вам ветчину, яйца и грибы. Гревилл остро осознавал, что ее грудь едва не задевает его плечо, и еще острее ощущал запах ее кожи и прикосновение развившегося локона, щекотавшего ему ухо. Вербена и лимон.

— Наша Эйда? — переспросил Гревилл.

— Жена Моркомба и его невестка в отсутствие князя и княгини Проковых ведут дом, а заодно и собственное хозяйство. А близнецы… Эйдаи Мейвис — превосходные кухарки. Все они обожают детей — наших с Нелл — причем это взаимно. И… — она пожала плечами и потянулась за кофейником, — и меня, леди Бонем и княгиню Прокову.

— Понимаю. — Гревилл был не совсем уверен, что он действительно все понял, но его больше интересовала непринужденность Аурелии, чем ее отношения с прислугой. Складывалось впечатление, что она решила считать его некоторой неизбежностью, к которой нужно приспособиться.

Его размышления прервала Эстер, появившаяся с полным подносом, так что Гревилл с отменным аппетитом принялся завтракать. Аурелия пила кофе и смотрела, как он ест. Несмотря на внешнее спокойствие, она сидела как на иголках. У Гревилла к ней какое-то дело. Он не выразил этого словами, но другого объяснения его назойливому интересу нет.

Гревилл поднял глаза от тарелки и наткнулся на ее взгляд. Он сделал большой глоток эля и произнес:

— Вчера вы рассказали мне очень интересную вещь. Ее брови поползли вверх.