Сломленные ангелы - Ричард Морган

«Проверка человеческого…»

Я слегка подкрутил масштаб, и изображение принялось с головокружительной скоростью увеличиваться, пока я не обнаружил, что рассматриваю собственную макушку с высоты многоэтажного здания.

– Черт.

– Что? – Шнайдер напрягся, застыв, как ему явно казалось, в боевой стойке ниндзя. Его закрытое солнечными очками лицо приняло комически встревоженное выражение.

«Проверка…»

– Ничего, – я уменьшил изображение, и на краю дисплея вновь показалась башня. Кратчайший путь услужливо высветился желтым, предлагая пересечь два перекрестка. – Нам сюда.

«Проверка человеческого тела на прочность – лишь одно из передовых направлений…»

По желтой линии через пару минут мы вышли к узкому подвесному мосту, перекинутому через высохший канал. Двадцатиметровый мост плавно уходил вверх, упираясь противоположным концом в бетонный выступ. По обе стороны от моста параллельно располагались еще два. Дно канала покрывал обычный городской мусор: выброшенная бытовая техника с торчащими из потрескавшихся корпусов проводами, пустые упаковки из-под еды, скомканная, выцветшая на солнце одежда, напоминающая безжизненные тела, искромсанные пулеметным огнем. Надо всем этим, по другую сторону свалки, нас поджидала башня.

«Проверка человеческого…»

Шнайдер топтался перед мостом:

– Ты идешь?

– Угу, и ты тоже. Мы же партнеры как-никак, – я слегка подтолкнул его в спину и двинулся вперед, наступая ему на пятки, так что ему волей-неволей тоже пришлось перебирать ногами. Подготовка посланника пыталась совладать с неслабыми дозами гормонов, которые выбросила моя оболочка, приводя меня в боевую готовность; и на этом фоне мое настроение становилось все более приподнятым, на слегка истерический лад.

– Мне просто не кажется, что…

– Если что-то пойдет не так, вали все на меня, – я подтолкнул его снова. – Давай, давай.

– Если что-то пойдет не так, мы покойники, – пробормотал он угрюмо.

– Ага, как минимум.

Пока мы шли вперед, Шнайдер так цеплялся за перила, словно мост сотрясали яростные порывы ветра.

С противоположной стороны выступ оказался краем ничем не примечательной пятидесятиметровой площади. Мы остановились, созерцая бесстрастную громаду башни. Намеренно или нет, но эта бетонная площадка, окаймлявшая здание, представляла собой прекрасное стрельбище. Нигде в поле зрения не наблюдалось ни единого укрытия, а единственными путями отступления были либо узкий, идеально простреливающийся мост, либо головоломный прыжок на дно высохшего канала.

«Со всех сторон открыты, и карты наши биты», – тихонько пропел Шнайдер, повторяя мелодию и слова кемпистского революционного гимна. Я не мог его винить. С момента как мы очутились в свободном от глушилок радиоэфире города, я и сам пару раз ловил себя на том, что мычу это сраное «Открытое пространство»; версия Лапине неслась отовсюду, достаточно близкая к кемпистскому оригиналу, чтобы воскресить воспоминания годичной давности. Тогда оригинал раздавался на пропагандистских каналах повстанцев каждый раз, когда правительственные глушилки делали перерыв. В гимне шла речь об истории – по всей очевидности, назидательной – обреченного на смерть взвода добровольцев, удерживающих позицию под натиском преобладающих сил противника во имя любви к Джошуа Кемпу и революции. Исполнялось это дело на мотив привязчивой джанк-сальсы, которая намертво застревала в голове. Почти все мои люди на Северном пределе могли спеть ее от начала до конца – что они часто и делали, к ярости политофицеров Картеля, которые испытывали слишком сильный страх перед формами «Клина» и не осмеливались хоть что-то предпринять по этому поводу.

Действие мелодии оказалось столь вкрадчиво-ядовитым, что даже наиболее прокорпоративно настроенные граждане не могли не мычать ее себе под нос. Этот факт плюс сеть информаторов Картеля, работавщих за комиссию, привел к тому, что пенитенциарные учреждения по всей Санкции IV вскоре лопались по швам от музыкально одаренных политзаключенных. Учитывая возросшие сложности в поддержании порядка, было принято решение нанять дорогостоящую консалтинговую команду, которая быстро разродилась новой, перелицованной версией текста, и ее положили на оригинальную мелодию. Певицу-конструкт Лапине разработали и запустили именно для того, чтобы презентовать хит о мальчике, который осиротел во время предательской атаки кемпистов, но был усыновлен добрым корпоративным блоком, вырос и полностью реализовал свой потенциал, став топ-менеджером планетарного уровня.

Этой балладе недоставало военной романтики оригинала, но, так как некоторые места кемпистского текста были умышленно продублированы, люди, как правило, не отличали разные версии друг от друга и напевали гибрид, слепленный из обрывков обеих и нанизанный на мотивчик сальсы. В таких куплетах любой революционный подтекст сходил на нет. Консалтинговая команда получила премию, а также отчисления с доходов Лапине, которую крутили сейчас по всем государственным каналам. В ближайшем будущем планировался выход альбома.

Шнайдер прекратил напевать:

– Как думаешь, у них тут все схвачено?

– Полагаю, да.

Я кивнул на башню, в сторону отполированных дверей метров в пять высотой. По обе стороны этого внушительного портала находились произведения абстрактного искусства, каждое из которых заслуживало названия «Симметрия сталкивающихся яиц» или – я увеличил кратность нейрохимического зрения, чтобы убедиться наверняка, – «Избыточная огневая мощь в боевой полуготовности».

Шнайдер проследил направление моего взгляда:

– Автотурели?

Я кивнул:

– Две автоматических пушки и, по крайней мере, четыре лучевых орудия, насколько я могу разглядеть отсюда. Оформление сделано с большим вкусом. Среди скульптур и не заметишь.

В каком-то смысле это был хороший знак.

За те две недели, что мы успели провести в Лэндфолле, я не заметил на улицах ни единого признака войны, кроме чуть большего, чем обычно, числа людей в униформах по вечерам да наростов в виде автотурелей быстрого реагирования кое-где на высотных зданиях. Сплошь и рядом могло показаться, что вся заваруха происходит на какой-то другой планете. По крайней мере «Мандрейк корпорейшн» выглядела готовой ко встрече с Джошуа Кемпом в случае, если ему удастся дойти до столицы.

Проверка человеческого тела на прочность – лишь одно из передовых направлений, являющихся на сегодняшний день ключевыми в исследовательских программах «Мандрейк корпорейшн». Наша конечная цель – достижение максимальной утилитарности всех ресурсов.

«Мандрейк» приобрела этот участок десять лет назад. Тот факт, что они строили здание, закладываясь на вооруженное восстание как возможный вариант развития событий, говорил о стратегическом расчете гораздо более дальнего прицела, чем у любого другого конкурента. Корпоративным логотипом «Мандрейк» являлся фрагмент спирали ДНК на фоне микросхем; пресс-релизы агрессивно вопили о «больших дивидендах» и «радикально новом подходе». Финансовые дела компании с началом войны резко пошли в гору.

Подходяще.

– Как думаешь, они на нас сейчас смотрят?

Я пожал плечами:

– Всегда кто-нибудь да смотрит. Так устроена жизнь. Вопрос в том, обращают ли они на нас внимание?

Шнайдер раздраженно поморщился:

– Ладно, в таком случае как думаешь, обратили они на нас внимание?

– Сомневаюсь. Вряд ли у автоматических систем такие настройки. Война идет слишком далеко отсюда. На нас форма дружественных войск, а комендантский час начинается только в десять. Мы ничего необычного из себя не представляем.

– Пока что.

– Пока что, – согласился я, отворачиваясь. – Ну что ж, пошли обращать на себя внимание.

Мы зашагали по мосту в обратную сторону.

– Вы не похожи на творческих личностей, – заметил промоутер, загружая последний из наших файлов. Мы пришли в гражданской одежде, купленной утром взамен униформы, нам вынесли оценку прямо на пороге, и, похоже, она была явно невысока.

– Мы охрана, – сообщил я любезно. – Это она вот творческая личность.

Его взгляд скользнул к сидящей напротив Тане Вардани, прячущейся за темными очками и непроницаемым молчанием. За последнюю пару недель ее формы уже начали потихоньку округляться, но под длинным черным плащом этого было не увидеть, а лицо ее по-прежнему оставалось исхудавшим. Промоутер хмыкнул, явно удовлетворенный увиденным.

– Ну, – он развернул на весь экран индикатор трафика и какое-то время изучал его. – Не знаю, что у вас там за продукт, но хочу заметить, что у вас будет предостаточно конкурентов, имеющих финансовую поддержку государства.

– Что, вроде Лапине?

Насмешка в голосе Шнайдера была бы слышна и на межгалактических расстояниях. Промоутер пригладил свою треугольную, в подражание армейской моде бородку, откинулся в кресле и уперся ботинком в военном стиле о край стола. У основания бритого черепа красовались три или четыре разъема с боевым софтом быстрой загрузки, слишком блестящие, чтобы не быть дизайнерскими копиями.