Чудовище - Маргит Сандему

— Мы не знаем, понимает ли она, что происходит, — прошептал он. — Но она узнала его, и это для нее огромный прогресс. Останьтесь с ними, а мы займемся ее мужем.

Малин стояла, не шелохнувшись. Из кухни с любопытством выглядывали два карапуза. Но мать и сын были заняты только друг другом.

И вот появился Вильяр из рода Людей Льда. Невероятным усилием воли он заставил себя дожить до возвращения домой, чтобы умереть там.

5

Вильяра положили на его старую кровать. Теперь Малин наконец-то увидела его.

Она была потрясена. Совершенно иссохшее тело, глубоко запавшие глаза, смертельно бледная кожа, вспотевший лоб, едва заметное дыхание. Она однажды видела Вильяра, но тогда ей было всего шесть-семь лет, и он еще не встретил Белинду. Слабое воспоминание совершенно не согласовывалось с тем, что она теперь видела. Перед ней был просто живой труп.

Они попросили Хеннинга оставаться с матерью до тех пор, пока не станет ясно, какие душевные нагрузки может вынести Вильяр. Что же касается душевного состояния Белинды, то они тоже не могли ничего сказать наверняка, но, как заметил священник, она не могла бы причинить зла своему сыну. В течение всего их жуткого пребывания в Дании она заботилась о Вильяре с горячей любовью, искренне веря в то, что перед ней маленький Хеннинг. Малин показалось это просто невероятным, но священник сказал, что та видит действительность в искаженном свете. Бывало, что потерявшие рассудок женщины, у которых умерли дети, нянчили узел тряпок или моток шерсти. «Но ведь это совсем не то, что взрослый мужчина», — подумала Малин, хотя ей самой не были знакомы душевные муки или разрушительные приступы скорби.

Наклонившись к больному, священник сказал:

— Вильяр, ты слышишь меня? Ты теперь дома. На Липовой аллее.

Глаза Вильяра были закрыты. Но разве не было в уголках его губ какой-то тени улыбки?

— Да, ты дожил до этого, — продолжал священник. — И если уж тебе это удалось, значит, ты можешь справиться и со всем остальным.

«Ах, дорогой друг, — с жалостью подумала Малин. — О чем он говорит? Вильяр из рода Людей Льда уже сделал шаг к вечности, разве не понятно? Возвращение домой отняло у него последние силы!»

Но, к ее великому изумлению, веки его приоткрылись, и когда-то красивые глаза Вильяра тускло уставились в пространство. Его взгляд искал взгляда священника, его губы пытались что-то произнести, и священник понял.

— Да, конечно, эликсир! Он пояснил Малин:

— На борту корабля Вильяру Линду удалось объяснить мне, что здесь, в этом доме, имеется лекарство, которое может ему помочь.

Малин скептически взглянула на священника, но тот продолжал:

— Мне было трудно понять, о чем он говорит, речь шла о какой-то зеленой бутылке, которая лежит внизу справа.

Она непонимающе уставилась на него.

— Он говорил о каких-то сокровищах!

— Да, конечно, как я сразу не догадалась! Я сейчас принесу…

Большая часть лекарств, содержащая самые ценные препараты, хранилась не на Липовой аллее, а в тщательно оберегаемом потайном месте. В доме имелись лишь самые необходимые лекарства. После смерти Саги некому было передать эти сокровища, если не считать Ульвара, но ведь он был еще совсем ребенком и к тому же…

Малин быстро нашла зеленую бутылку. Она даже не подозревала, что Вильяр разбирается в таких сильнодействующих средствах, и сомневалась, что это было нужное ему сейчас лекарство. Откуда он мог узнать о действии этого эликсира?

Содержимое бутылки напоминало густую, застывшую смолу, и ей пришлось вынимать ее с помощью ножа. Но потом она догадалась капнуть в бутылку горячей воды, чтобы смола растопилась.

Когда она снова вернулась в спальню, Вильяр обратил к ней свой затуманенный взгляд и спросил:

— Сага?

Сев на край его постели, она ответила:

— Сага умерла, ее больше нет. А я Малин. Добро пожаловать домой!

Он закрыл глаза. Малейшее движение было для него мучительно.

— Малин, дочь Кристера… Спасибо. Она поняла, что он имел в виду.

— С Хеннингом все в порядке, — сказала она. — Сейчас он сидит на коленях у своей матери, и оба плачут от счастья.

Вильяр устало улыбнулся.

— Но тебе нельзя волноваться, — сказала Малин. — Старайся ни о чем не думать, просто лежи! У тебя еще будет время поздороваться с Хеннингом. Лекарство сейчас будет готово.

— Хорошо. Хейке просил попробовать это.

— Хейке?

И Малин тут же поняла: во все это вмешались Люди Льда!

— Сейчас я принесу лекарство, — с улыбкой сказала она.

Когда Вильяр проглотил ложку малоприятного на вкус питья, а потом отдохнул полчаса, Хеннингу позволили войти. Белинду уложили в постель в другой комнате: и она была так измотана недавними излияниями чувств, что охотно дала себя уложить. Едва коснувшись головой подушки, она тут же заснула, и никто не знал, прояснился ли ее рассудок или она продолжает жить в мире своих грез. Все опасались, что она никогда не сможет покинуть свой вымышленный мир.

Стоя возле постели отца, Хеннинг в растерянности смотрел, во что превратила его болезнь. Вильяр заранее решил не перенапрягаться, но это оказалось нелегко.

— Мальчик мой! — еле слышно произнес он. — Какой ты стал большой!

— И он такой смышленый, — добавила Малин.

Хеннинг не знал, что сказать. Его любимый отец казался ему чужим. Он чувствовал к нему сострадание, но Вильяру сейчас требовалось от сына не это. Ему нужна была любовь. А Хеннинг был совершенно парализован, он просто не мог вымолвить ни слова, сам страдая. Но ничего не мог с этим поделать.

К счастью, ему и не пришлось отвечать, потому что он забыл закрыть за собой дверь, и в комнату прошмыгнули два любопытных карапуза. Им пришлось слишком долго отсиживаться на кухне, так что Малин совершенно забыла о них.

Но им больше не хотелось, чтобы о них забывали.

К ее ужасу, Ульвар вскарабкался на постель и высунул голову из-за подушки. Вильяр увидел его. На миг ей показалось, что вся ее работа пошла насмарку, что уж теперь Вильяр получит такой шок, что дальше некуда… Даже священник с трудом смог привыкнуть к безобразной внешности маленького тролля, к его необычайно высоким скулам, узеньким желтым глазам, всегда враждебно прищуренным, черным, косматым волосам, торчавшим во все стороны, к этому рту… необычайно широкому, с острыми волчьими зубами и этому короткому широкому носу, к его маленькому нескладному телу, собранному, казалось, наугад из разрозненных частей. Можно было подумать, что это маленький дьяволенок, вышедший из какого-то болота и затесавшийся между людьми.

Ульвар нес в себе все худшие качества меченых. Он был весь переполнен злобой, нетерпимостью и ненавистью к окружающим.