Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

– Ты ищешь рациональное там, где его может не быть, – сказала Росса, задумчиво вглядываясь вдаль. – Геллан однажды пытался объяснить тебе, что здесь, на Зеоссе, многое не поддаётся логике. Даже если мы найдём старожилов или обратимся к властительнице Бергарда, вряд ли кто тебе вразумительно объяснит, почему за столетия не нарушена ни одна линия города.

Знаете? Было в том, что я видела, нечто странное. Не могу объяснить, но, когда эйфория от разноцветных фонариков спала, я словно другую картину увидела. Квадраты будто засасывали, жили своей жизнью, шевелились, двигались, как игрушечный поезд. Казалось: ещё немного, и я пойму что-то важное, но Иранна сжала мою ладонь, я моргнула, и наваждение спало.

– В такие иллюзии лучше не попадать, Дара, – жестко сказала муйба. Хотелось закидать её вопросами, но она покачала головой, давая понять, что не ответит. Не сейчас или никогда? Как же всё сложно-то…

Ни о чём больше думать не могла, пока, притихшие, спускались вниз. Очередные тайны без разгадки, начинавшие тяготить и раздражать.

Мы брели молча, словно опьянённые. Не знаю, как другие, а я всё видела перед глазами игрушечный поезд, что мчался по рельсам – не по кругу, а по квадрату, но так же замкнуто и монотонно. Отчего-то было страшно, но я никому не могла признаться в этом. Да мне и признаваться не в чем: они и так видят, если хотят.

Горячая ладонь Геллана сжала мою руку. Я вздрогнула. Он хотел поддержать меня, сказать, что рядом, что не нужно бояться. Я понимала, но легче не становилось. Накатило оцепенение, предчувствие чего-то важного или дурного. Того, что ждало нас впереди.

– В праздник Зимы жгут костры и развлекаются. Хочешь посмотреть? – Геллан попытался меня отвлечь. Я сглотнула ком в горле и согласилась. Лучше веселиться, пока есть время. Потом его может не быть.

Костры горели везде. Народ толпился и возбуждённо кричал. Я оживилась. Интересно, у них то же самое?

– У нас прыгают через костёр. Правда, летом. Здесь так же?

Они рассмеялись. Дружно, но по-доброму. В такие моменты я любила смотреть на их лица. У Милы – тонкий румянец на щеках, робкий, как луч рассветного солнца. У Ираны лицо смягчается и делает её красивой, аж глаза хочется прикрыть. Росса хохочет задорно, заливисто, заразно. Этому смеху хочется вторить, потому что он очень искренний и с огоньком. Но лучше всех смеётся Геллан: от его смеха светлеет на душе – не раз замечала.

– Нет, Дара, – говорит он, отдышавшись. – У нас не прыгают через костёр. Здесь костры прыгают через людей.

Я замираю. Вряд ли они подшучивают.

– Только зимой, – поясняет Мила, – жгут высокие костры. Считается, если костёр оторвался от земли и перелетел через голову, – человека обязательно ждёт счастье, богатство, благополучие. То, чего он ждёт больше всего. Нельзя колдовать, нельзя хитрить, хотя, наверное, немножко лукавят все. Очень трудно ведьмам удержаться.

– Магия земли сильна, – поддакивает Росса. – Не очень-то сильно и обманешь: если не суждено искрам благословить, то не случается, хоть ты сто раз поколдуй на удачу и всякие знаки втихаря нарисуй. У схитривших пламя гаснет над головой. Кому не положено, тот не получит!

– Как всё запущено-то, – бормочу я. – По мне так лучше не знать, дано или не заслужила, чтобы не огорчаться.

– Кого нужно, Зимний Огонь найдёт сам, – изрекает Иранна. – Смотрите, сейчас начнётся!

Это походило на доброе волшебство. В воздух срывался не весь огромный костёр, а небольшие язычки огня, похожие на огненные цветы. Красиво, глаз не оторвать. Плыли в воздухе, рассыпая искры, как огромные светляки, зависали над головами и пикировали вниз по дуге. Интересно, как города не сжигаются дотла после таких празднеств?

– Никогда Зимний Огонь не становился причиной пожара, – улыбается Геллан. – Это пламя жизни, а не смерти, Дара.

Мне вдруг захотелось подойти поближе. Может, огненный цветок благословит Милу? И тогда мы точно узнаем, что всё будет хорошо! Но я не сделала ни шагу. Лучше не знать и надеяться, чем огорчиться, а потом гадать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Визжали, приплясывая парочки, радуясь огню над головами. Счастливые. Для пар, наверное, это тоже хороший знак.

Мы стояли в стороне, наблюдая. До ближайшего костра – метров пять. Может, чуть меньше.

Всё случилось быстро. Огненный цветок вырвался из ближайшего костра, как ядро из катапульты. Описал дугу в воздухе и завис над нашими с Гелланом головами.

Ахнула Мила. Сделали шаг назад Иранна и Росса.

Я слышала, как потрескивает огонь.

Мы стояли рядом – рука в руке.

Не сговариваясь, подняли лица вверх. Огонёк не спешил почему-то исчезать, падать вниз, как у других. Он вдруг увеличился и полыхнул столбом в ночное небо.

Толпа замерла. Стало тихо.

Затем загудели, заговорили все разом.

– Поцелованный солнцем! – крикнул кто-то.

– Огненная с неба! – неслось волной над нами.

– Знак! Это знак! – завопили со всех сторон на разные голоса.

– Бергард благословлён! Ё-хо-хо!

И тут началось светопреставление: фонарики начали взрываться, рассыпаясь искрами. Нереально красивый фейерверк!

Как в замедленной съёмке вытягивались вверх разноцветные нити и опускались на землю крупными каплями. Казалось, что город засыпает драгоценностями – фантастическая красота, от которой не оторвать глаз.

– Что это, Геллан? – прошептала я, пытаясь стряхнуть наваждение.

– Бежим! – шепнул он мне жарко в шею и крепко сжал руку.

И мы помчались. Бежали, как сумасшедшие, оставив позади рёв возбуждённой толпы.

Геллан

Он не хотел знать, кто первым выкрикнул их прозвища и почему. Если его мог кто-то узнать в Бергарде, то Дару – нет. Не было чувства опасности, но толпа – это всегда стихия, способная возвеличить и растоптать одновременно. Поэтому он предложил бежать.

– Мы бросили Милу! – задыхаясь, бормотала Дара. Оглядывалась, растерянная, но не останавливалась, доверяя ему.

– С ней Иранна и Росса. Они найдут нас, – отвечал уверенно, чтобы не рождать лишние сомнения. Но Дара никогда не поддавалась властным интонациям и слепой вере. Геллан видел по сердито сверкнувшим глазам: готова спорить и возражать. – Верь мне! Они в безопасности. Ведьмы не такие уж и беззащитные существа. А Мила всегда способна найти собственного брата, свою кровь, в любой толпе даже с завязанными глазами.

Они заскочили за угол, прислонились спинами к палатке, где розовощёкая медана торговала сладкими пирожками. Геллан бережно натянул капюшон Даре на голову поглубже, чтобы скрыть лицо. Выдохнул, прикрыл глаза и навёл на себя морок. Возможно, не поможет, но всё же.

Он видел, как замерла девчонка и заворожено протянула руку, словно желая прикоснуться к его лицу. Геллан отвернулся и сделал шаг в сторону.

– Не надо, – попросил глухо, натягивая капюшон и на себя. – Это… не так легко, как кажется. А мне надо удержать морок как можно подольше. Прежде всего, будут искать мужчину с обезображенным лицом. Достаточно весомая примета.

– Ты глупый, – Дара улыбнулась грустно, словно жалея. – Ты весь – одна сплошная примета. Я не видела здесь ни одного золотоволосого мужчину. Да и женщин тоже не встречала.

Он кивнул, соглашаясь.

– А так? – откинул капюшон и склонил перед Небесной голову. Тёмно-каштановые волосы с рыжиной упали на глаза.

– Так лучше, – согласилась Дара и, не удержавшись, хихикнула: – Только теперь ты похож на Ренна.

Геллан удержался, чтобы не поморщиться.

– Пойдём. От толпы можно скрыться только в толпе.

– Может, пора возвращаться? – робко возразила Дара

– И не услышать великих бардов и менестрелей? От праздника Зимы надо брать всё, раз уж попали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Наверное, к ней нужно было прислушаться, но хотелось хоть немного продлить очарование сегодняшней ночи. Завтра продолжится долгий путь, трудный и выматывающий. Неизвестно, что ждёт впереди, поэтому ему хотелось, чтобы Дара запомнила и вспоминала. Танцы. Рука в руке. Разноцветные фонарики. Огненный столб над головой.